Торговец кофе

Мигель был знаком со смертельной опасностью. В Лиссабоне он жил в страхе перед произволом инквизиции и перед бандами кровожадных преступников, практически безнаказанно наводнявших улицы. В последние годы в Амстердаме случались ужасные эпидемии чумы: лица мужчин и женщин становились черно-фиолетовыми, люди покрывались сыпью и умирали в течение нескольких дней. Благодаря Всевышнему, слава Тебе, в наши дни курят табак – лишь он препятствует распространению этой болезни. Смерть подстерегала повсюду. Мигель, как любой другой, умел жить со случайными угрозами жизни, но он не знал, что делать, когда за тобой охотятся.

Итак, Иоахим одержал победу, нарушив покой своего врага. Мигелю было трудно сосредоточиться даже на бирже. Он беспомощно наблюдал, как Паридо лавирует в толпе дельцов, скупающих кофейные фьючерсы в расчете на то, что цена будет продолжать расти.

Если случится что-нибудь, из-за чего Мигель не сможет контролировать цену на кофе, он потеряет деньги на своих фьючерсах, и тогда Даниель узнает, что Мигель использовал его имя и его средства. Что, если Нунес откажется поставить товар, пока Мигель не уплатит долг? Все это казалось ему тщетным, когда в любой момент он может пасть от ножа убийцы.

Мигель знал, что он не может так жить. Даже если бы Иоахим не угрожал пустить ему кровь, голландец и так причинил много вреда. Никаких сомнений: Мигелю надо с этим покончить. Он не может жить в страхе, что его подстерегает какой-то сумасшедший.

Ему потребовалось еще несколько дней, чтобы обдумать план, но, едва созрев, тот показался Мигелю в равной мере жестоким и хитроумным. План предусматривал некоторые малоприятные вещи, но, поскольку речь шла о таком человеке, как Иоахим, этого было не избежать. Мигель с самого начала вел себя неправильно. Он пытался разговаривать с Иоахимом как со здравомыслящим, словно его можно было убедить разумными доводами, но снова и снова Иоахим демонстрировал, что не способен или не желает поступать как разумный человек. Мигель вспомнил рассказ об Очаровательном Петере, в котором бандит думает, как отомстить обманщику. Имея дело с врагом, превосходящим его в физической силе, Петер нанимает еще более опасного головореза для своей защиты.

В "Поющем карпе" ему сказали, что Гертруда не появлялась там в последние три-четыре дня, а это означало, что она могла уехать и пробыть в отъезде еще несколько дней. Хендрик часто ее сопровождал, но не всегда, а Мигелю вовсе не было нужды дожидаться ее возвращения. На самом деле, подумал он, так даже лучше. К чему Гертруде знать все его дела?

Большую часть дня он прочесывал таверны, где мог быть Хендрик. Он нашел его только под вечер. Хендрик сидел за столом в окружении своих суровых друзей и курил длинную трубку, вонявшую смесью старого табака и навоза. Хендрик как-то упоминал эту таверну, но Мигель и представить себе не мог, что когда-либо переступит порог подобного заведения. Он чувствовал у себя во рту вкус гниющего дерева, из которого были сделаны столы, на сыром полу лежала грязная солома. В задней части таверны группа мужчин с интересом наблюдала, как дерутся две крысы.

Увидев Мигеля, Хендрик отрывисто засмеялся и прошептал что-то своим друзьям, которые тоже загоготали.

– Да это, черт побери, Еврей собственной персоной. Хендрик неистово затянулся и выпустил огромные клубы дыма, будто надеясь, что они поглотят Мигеля.

– Я вас искал повсюду, – сказал Мигель. – Мне нужно поговорить с вами.

– Пейте, ребята! – крикнул Хендрик своим собутыльникам. – Я должен ненадолго выйти. У меня важная встреча, как видите.

Выйдя из таверны, Мигель чуть не задохнулся от вони дохлой рыбы, которую источал канал. В городе начиналась летняя жара, а вместе с нею и вонь. Он сделал глубокий вдох ртом и повел Хендрика к переулку, от которого исходил чуть более приятный запах земли и старого пива. Они вспугнули кота с грязной белой шерстью и разорванным ухом. Он открыл свою розовую пасть и зашипел на них. Хендрик зашипел в ответ, и кот скрылся в темноте.

– Моя хозяйка уехала, а я привык к тому, что, когда нет мадам Дамхёйс, нет и сеньора.

– Она снова отправилась в Антверпен, чтобы повидаться со своим адвокатом?

– Так все-таки вы искали ее? – Он дружески похлопал Мигеля по плечу.

– Я искал не ее. – Мигель бросил многозначительный взгляд. – Просто любопытствую.

– Ха! – засмеялся Хендрик. – Вы скрывали свое любопытство, не так ли, благочестивый Еврей? У нее множество секретов: от вас, от меня, от всех. Некоторые считают, что она проста, как хлеб с маслом, но она хранит свои секреты, чтобы люди не поняли, какая она на самом деле.

– Но вы знаете правду?

Он кивнул:

– Я знаю правду.

У Мигеля скопилось множество вопросов о своем партнере, на которые он и не надеялся получить ответы. Теперь же Хендрик намекнул, что любые ответы в пределах досягаемости. Но можно ли рассчитывать, что голландец не расскажет о вопросах Мигеля? Хендрик любил выпить, и все знали, что он болтун. Этот разговор – тому доказательство.

– Расскажите только то, что мадам сама рассказала бы мне, – наконец промолвил Мигель. – Не хочу выведывать секреты, которые она хочет сохранить.

– Я вижу, вы человек осторожный, – кивнул Хендрик. – Уважаю это. Вам нравится мадам, и вы не хотели бы вызвать ее недовольство. Но я думаю, она вам все равно будет нравиться, даже если вы узнаете правду. А правда довольно скучна, и мадам запросто могла бы сказать всем, куда и когда она уезжает. Посещение адвоката, или его сестры, или вдовы ее брата не такая уж большая тайна.

– Я вас не просил говорить мне всего этого.

– Но я решил сказать, – сказал Хендрик совершенно серьезно, – потому что люблю мадам Дамхёйс всем сердцем, но она может быть жестока. Ей нравится мучить мужчин. Ей нравится сводить их с ума, а когда они сгорают от желания, прогонять их. И ей также нравится, когда они сходят с ума от любопытства. Ей нравится держать в секрете самые тривиальные вещи, нравится, когда все шепотом произносят ее имя.

– Это не преступление, – сказал Мигель, чувствуя необходимость встать на ее защиту.

Хендрик кивнул:

– Скажи вы иначе, и я бы перерезал вам горло. Я никому не позволю оскорблять мадам в своем присутствии, потому что обязан ей жизнью и даже большим. Но я говорю вам это, поскольку понимаю: вы любите ее и не станете любить ее меньше, если будете знать.

Мигель протянул руку, как принято у голландцев:

– Благодарю за доверие.

Хендрик улыбнулся и крепко пожал его руку:

– Между нами слишком долго существовала неловкость. Я хочу положить этому конец. Вы и мадам – друзья, и я тоже буду вашим другом.

Мигель обрадовался своей удаче:

– Рад слышать это, поскольку я пришел к вам с очень деликатной проблемой в надежде, что вы мне поможете.

– Вам нужно лишь рассказать мне о ней.

Мигель сделал глубокий вдох:

– Мне докучает один сумасшедший. Этот человек уверил себя, будто я должен ему деньги, что на самом деле не так, поскольку мы оба потерпели убытки в результате одной торговой операции, которая совершалась честно и в рамках закона. Теперь он преследует меня и даже начал угрожать моей жизни. Я не смог остановить его разумными доводами, и я не могу обратиться к правосудию, так как он не причинил ни мне, ни моему имуществу никакого вреда.

– Я плюю на правосудие. Правосудие вам не поможет, – сказал Хендрик, затягиваясь. – Когда вам вспорют живот, тогда вы можете обратиться к правосудию за возмещением. Но какой от этого толк? Вам нужно лишь назвать его имя, и я позабочусь, чтобы он больше не причинил никому вреда.

– Я видел, что вы человек, который знает, как постоять за себя, – сказал Мигель, с трудом подбирая слова; ему тяжело дался комплимент Хендриковой жестокости. – Я помню, как смело вы вели себя в таверне.

– Не извиняйтесь, мой друг. Я прекрасно понимаю, что, если бы за вами, евреями, не следили, такой человек, как вы, мог бы справиться с подобным делом без всякой помощи. И кто же вам докучает?