Тот, кого я хочу

— Что именно? — моя подруга откидывается на спинку кресла, скрестив ноги, каждое ее движение в этом имидже, честно говоря, так прекрасно, что я зажмуриваюсь и на минуту теряю нить разговора.

— …Это было совсем незаметно, — ну, твои чувства к нему. Совсем! Мы же были в одной компании, все на виду. Ты была такой равнодушной!

— Конечно. Он не обращал на меня внимания, а я не могла навязываться, — тихо отвечает подруга, — я воспитана так.

— И ты что, так сильно, как говоришь, его любила, и не призналась?! Догадайся, мол, сам, как пелось в древней песне?! — Я вспыхиваю даже неожиданно для самой себя. Слава Богу, нам с ней не приходилось делить парня, боюсь, результат был бы не в мою пользу. — Получается, ты любишь одного и поэтому отказываешь всем прочим, а мы все хором завидуем, но этому первому ты из принципа не признаешься, а сам он лопух, в итоге все страдают?! Ха-ха-ха!

Я издевательски хохочу. И тут же жалею об этом, потому что черненький Ван Дамм из коридора приближается, мрачно уставившись на меня, а Марина отмахивается от него, как от мухи и принимается оправдываться:

— Я не специально, прости. Ты же знаешь, я никогда не стеснялась ребят, но к единственному любимому, к НЕМУ я никогда не могла заставить себя подойти. И если случай сталкивал нас… Мне по-настоящему, физически становилось плохо от волнения. И в первый раз, и во второй, и с возрастом стало только хуже. Месяц назад при встрече в оброк упала, — подруга обхватывает голову руками и замирает.

— Получается, у тебя как бы комплексы или даже болезнь, — озадаченно резюмирую я. — Ты все переживала в себе, а мы с девчонками думали, что ты просто холодная… Ну, можно, наверное, чтобы сломать этот внутренний барьер, объясниться с парнем как-то по-другому. Ты бы с литературных героев брала пример, — хоть с Татьяны Лариной.

— А разве у нее чем-то хорошим закончилось?

— Сложно сказать… А Ромео и Джульетта? Хотя нет, это вообще не вариант… Но надо же с этим что-то делать, с такими проблемами можно было и в старых девах остаться!

— Запросто. Я стала женщиной в двадцать пять лет.

— Ты? — протянула я с сомнением. — Ладно, проехали… А твой шеф, он, скажешь, любит тебя платонически?!

— Он и был моим первым.

— Ага, он сразу начал приставать к тебе?

— Не сразу, — она улыбается. — Знаешь, когда он смотрел на меня, я всегда знала, что для него я — красавица из красавиц.

Она с минуту молчит, вспоминая что-то личное. А я понимаю, что бедной Марине, не знавшей отцовской ласки, да, похоже, и материнской тоже, была прямая дорога отдаться «папику».

— До шефа никто никогда не интересовался, хорошо ли мне, и чего сейчас хочется! — продолжает она. — А может быть, мне вообще нравились мужчины постарше…

— Просто ты вообще любишь мужчин, — фыркаю я.

Она поднимает на меня глаза и отвечает совершенно серьезно:

— Да, я действительно люблю мужчин. А ты разве не любишь своего Мишу?

— Почему же, — смущаюсь я, — люблю, конечно люблю! Но много ли мужику надо, — накормишь его повкуснее, приласкаешь, — он и счастлив!

Подруга не спорит, но я буквально кожей чувствую, что она вкладывает в отношения с противоположным полом нечто большее. А свои желания привыкла ставить на последнее место.

— А потом?

— Я полюбила Сашу.

Она в общих чертах рассказывает красивую и странную историю их любви до того момента, как выяснилось, чей он зять, и что ненужная больше краска не бледнеет. И продолжает.

Марина

Я, закутанная до глаз в зеленое парео поверх костюма, как восточная женщина, врываюсь в колор-студию.

— Помогите! Пожалуйста, помогите мне! — сдавленно выкрикиваю по-английски и скидываю покрывало.

Две визажистки в салоне переглядываются между собой.

— Вы должны меня помнить, — торопливо продолжаю, сбиваясь на русский. — Вот квитанция. Краска должна была уже сойти. У меня через три часа самолет. Домой.

Беспомощно оглядываюсь.

— Ну, что же вы сидите? Пожалуйста, скорее! Мне нужно только смыть краску. Сколько заплатить? — достаю кошелек, показываю доллары.

Одна сотрудница начинает говорить по мобильнику, другая, скорчив гримаску, указывает мне на дальнее кресло.

— Найн! Ноу! Нет! — кричу. — Мне нужно сейчас. Пожалуйста, сейчас! Вы понимаете?

Входит знакомый сотрудник, понимающий по-русски. Кидаюсь к нему.

— Сидеть, — указывает он на кресло. — Что ты хотеть?

Я начинаю объяснять. Он, не дослушав, кивает коллегам на входную дверь. Те поспешно запирают ее.

— Ты делать этот рисунок три раз? — мягко спрашивает мужчина.

— Да.

— Ага, вот твой красный листок. Читать, — он указывает ногтем текст напротив моей подписи.

— Я опаздываю на самолет!

— Если ты забывать, я читать и переводить за тебя. «Я в три раз прошу сделать мне тот рисунок. Я согласен, что рисунок будет стабилен долгий время». Это твой подпись?

Киваю, не понимая, к чему он ведет.

— Ты хотеть рисунок на долгий время. Мы сделать то, что ты хотеть.

— Но я думала, что он пропадет так же, как обычно, через два дня…

— Я не знать, что ты думал. Наш стилисты всем говорить, квитанция всем писать, квитанция надо читать. Если ты не уметь читать английски, надо сидеть дом. Ты видеть цвет квитанций: первый — зеленый, второй — желтый, третий — красный, как светофор, это для дама, который не умеет читать английски, как ты. Этот краска такой специальный — когда три раз один пигмент на один место красить, будет долгий-долгий срок. Я никто не заставлять! — заключает он.

— Да, я понимаю и не спорю. Я готова заплатить опять…

— Ты готов платить? — хмыкает он. — Хорошо. Раздеваться.

Я быстро снимаю костюм и колготки, чуть медленнее — белье и выпрямляюсь, прикрываясь юбкой. Стилистки из своего угла смотрят на меня, криво улыбаясь.

— Так хорошо. Так ты лучший, чем твой строгий костюм. Первый и второй кожа в один время. — Он смеется.

— Пожалуйста, быстрее!

— Что ты теперь хотеть?

— Смыть эту краску, — повторяю в десятый раз. — У вас есть такой флакон, я видела, как жидкостью из него смывали, когда ошибались. Ну что же вы стоите, вот деньги, вот за срочность, разве этого мало?!

Филиппин открывает что-то у себя на телефоне и показывает:

— Мне нужен этот твой коллега здесь. Приведи его сейчас, и я дам тебе тот флакон.

На экране телефона филиппинца фотография Александра. Откуда?!

— Зачем он вам?!

— Он — ценный специалист. Я спросить его совет, — скалится. — Разговор здесь с твой коллега за флакон.

Я, наконец, чувствую опасность. Неясную, но нарастающую. Но, даже не поняв толком, сразу включаю защиту близкого.

— Нет. Его я не приведу.