Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.
Шрифт:
К тому же истинные имена секретных агентов уже тогда шифровались псевдонимами даже в секретной переписке — по одному этому, например, знаменитое «Письмо Еремина» об агенте Джугашвили могло быть только фальшивкой!
Тем более Клеточников не мог располагать такой точной и оперативной информацией, как, скажем, то, что где-то обнаружено какое-то подозрительное или разыскиваемое лицо и предстоит срочный арест.
Зато сами Александр Михайлов и Лев Тихомиров (на связи с ним и состоял Клеточников большую часть 1879 года) могли козырять сведениями от якобы всезнающего Клеточникова, обосновывая тем самым собственные решения или подозрения перед товарищами.
В частности, очень трудно поверить в то, что именно Клеточников, как это утверждается, сразу в январе 1879 года сумел якобы разоблачить секретного агента рабочего Н.В. Рейнштейна, предававшего революционеров в столице — сам Клеточников только в этом месяце поступил на службу.
Осенью 1878 года в столице сформировался Северно-русский рабочий союз, затеявший интенсивную пропаганду. Вот как М.Н. Покровский
«Рядом с Халтуриным в числе основателей Северного [рабочего] союза стоит Виктор Обнорский, тоже типичный рабочий-полуинтеллигент, побывавший за границей, видевший западно-европейское рабочее движение. /…/ Виктор Обнорский, ученик Заславского и работал раньше на юге в рядах /…/ Южно-русского рабочего союза [743] ». [744]
Рабочий Николай Васильевич Рейнштейн, возможно, действительно выдал деятельность этого «Союза», разгромленного уже к началу 1879 года (Халтурин при этом уцелел). На Рейнштейна же списали и арест Клеменца: он «был арестован в конце февраля или в начале марта 1879 года. При обыске чуть не погиб портфель с бумагами редакции. Клеменц каким-то образом спас портфель, помнится, положил к себе под стул, с которого не вставал в продолжение всего обыска». [745]
743
Южно-русский рабочий союз был создан дворянином Е.О. Заславским в Одессе в 1875 году и тогда же разгромлен властями.
744
М. Покровский. Очерки по истории революционного движения в России XIX и ХХ вв., с. 63, 66.
745
М.Р. Попов. Указ. сочин., с. 147–148.
Ссылаясь на сведения, полученные якобы от Клеточникова, Александр Михайлов добился коллективного решения об убийстве Рейнштейна. Тот в это время переместился в Москву и затевал там новые революционные дела.
Рейнштейна разыскали и 26 февраля убили М.Р. Попов и Н.В. Шмеман.
Этот эпизод оказался началом новой вспышки террора.
4. Последний лабиринт
4.1. На повестке дня — якобы цареубийство
Не было бы счастья, да несчастье помогло — так, наверное, нужно оценивать ситуацию, исходя из интересов деятельности «Земли и Воли»: арест в октябре 1878 года Ольги Натансон, Сабурова-Оболешева, Адриана Михайлова и других, бегство из столицы Кравчинского и Баранникова, привели к руководству иных лиц, действовавших гораздо энергичнее: Александра Михайлова, Плеханова, Тихомирова, Морозова, Квятковского и Зунделевича.
Даже разгром «Северо-русского рабочего союза», сменив руководство столичных рабочих-пропагандистов, едва ли не способствовал успеху и этого революционного начинания. Александр Михайлов совместно с Плехановым непосредственно занялся руководством рабочим движением.
Плеханов вспоминал: Александр Михайлов, «вращаясь среди петербургской революционной молодежи, /…/ сближался с личностями, способными, по его мнению, взяться за революционную пропаганду между рабочими, вводил их в занимавшуюся этим делом группу и способствовал, таким образом, расширению последней. /…/ «рабочею группою» называлась группа, специальною целью которой была деятельность среди городских рабочих; в нее входили как рабочие, так и «интеллигенция». В особенности сблизился он с «рабочей группой» во время большой стачки в январе или феврале 1879 года. Рабочие фабрики Шау и так называемой Новой Бумагопрядильни на Обводном канале забастовали почти одновременно, сговорившись, через посредство делегатов «стоять дружно» и начинать работу не иначе, как с общего согласия стачечников обеих фабрик. Более 1500 человек осталось, временно, безо всякого заработка, а следовательно и без всяких средств к существованию, если не считать кредита в мелочных лавочках. Кроме того предвиделось вмешательство полиции и административные расправы с «бунтовщиками». Нужно было организовать немедленную материальную помощь всем стачечникам и обеспечить семейства арестованных или высланных в особенности. Работа закипела. Сборы производились повсюду /…/: между рабочими, студентами, литераторами и т. д. При своих огромных связях Михайлов часто в один день собирал такую сумму, какой не собирали другие сборщики за все время стачки. Каждый день, явившись на заседание «Рабочей группы», Михайлов предъявлял ей довольно значительную сумму денег и немедленно начинались самые обстоятельные расспросы». [746]
746
А.П. Прибылева-Корба и В.Н. Фигнер. Указ. сочин., с. 70.
О
самом Плеханове Тихомиров писал так: «Плеханов в это время начинал становиться все более чистым марксистом, и, стало быть, переставал быть «народником». Агитация же среди рабочих приводила его к чисто «политическому» способу действия. Так, например, была тогда огромная стачка на Новой бумагопрядильной и соседних фабриках, у Шау и других. Стачка возникла самостоятельно, но наши (революционеры-рабочие) воспользовались ею для раздувания дела и пропаганды. По этому поводу наша типография печатала много прокламаций, составленных Плехановым. Конечно, приходилось говорить далеко не по-народнически. Затем для агитации пущена была идея идти с жалобой на фабрикантов и полицию к наследнику. Демонстрация вышла очень внушительная, хотя и была разогнана жандармами. Итак, Плеханову пришлось стать на почву столь «политическую», что подбивать народ даже обращаться к наследнику — как бы в оппозицию против государя» [747] — очень многозначительный эпизод, свидетельствующий о том, что руководство заговорщиков уже в начале 1879 года вполне осознавало различие между царем и его наследником и понимало возможность использования этого фактора в своих целях.747
Воспоминания Льва Тихомирова, с. 127.
Деятельность Плеханова и его товарищей вполне по духу соответствовала началу социал-демократического движения, всюду, во всех странах, игравшего двоякую роль: борьбы за улучшение экономического положения рабочего класса, и создания самостоятельной политической силы, способной приносить влияние и успех собственному руководству. Рабочая оппозиция капитализму оказалась весьма конструктивным фактором формирования современного западного социального устройства.
Опыт уже ХХ века продемонстрировал, что наиболее последовательного успеха социал-демократы добивались при условии, что не доводили собственную подрывную деятельность до разрушения капитализма; в противном случае и социал-демократию ожидала неминуемая последующая гибель, и экономическое положение рабочего класса, лишенного политической организации и социальной защиты, становилось затем все более плачевным.
Конкретно же в России 1879 года успех социал-демократических начинаний был попросту невозможен потому, что те же люди, что стояли у истоков этого движения, были одновременно и теми, кто одновременно форсировал и террористическую борьбу против власти. Последняя, конечно, терпеть такое не могла ни под каким видом, скопом обрушиваясь на всякое проявление оппозиционности.
А. Корба, в частности, сообщает: «В декабре 1878 г. запрещается носить оружие». [748]
748
А.П. Прибылева-Корба и В.Н. Фигнер. Указ. сочин., с. 12.
«По выходе третьего номера [ «Земли и Воли»] был арестован Клеменц, произошло организованное нашей группой покушение Мирского на жизнь нового шефа жандармов Дрентельна, и приехал из Саратова оставшийся там после моего отъезда оттуда Соловьев, заявив, что тайная деятельность среди крестьян стала совершенно невозможной, благодаря пробудившейся бдительности политического сыска, и он решил пожертвовать своей жизнью за жизнь верховного виновника всех совершающихся политических гонений — императора Александра Второго» [749] — вспоминал Н.А. Морозов.
749
Деятели СССР и революционного движения России, с. 169–170.
Здесь снова сработала естественная логика: око за око, зуб за зуб. Попов писал: «я буду ближе к истине, если охарактеризую А.Д. [Михайлова], как человека, которым скорее овладевала идея, чем он ею /…/. Он тут же прямо сказал: «Мы должны отныне вступить с правительством в борьбу, разбираясь в средствах только по указанию самой борьбы. Мы должны прежде всего бороться всеми средствами за наше существование, за осуществление революционной партии в России. И вот что нам сейчас предстоит, господа: во-первых, убрать Рейнштейна, агента III отделения, который, по сведениям от чина полиции (Клеточникова [750] ), готовит нам провал, не уступающий недавно нами пережитому, так как в Москве Рейнштейн опутал московскую революционную молодежь целой сетью паутины; во-вторых, нам нужно отомстить Дрентельну за варварское избиение наших товарищей в Петропавловке». При этом он показал нам письмо из Петропавловской крепости, где говорилось об избиении и о том, что на заявление заключенных Дрентельну о незаконном обращении с ними, тот сказал: «вы же не признаете законов, а требуете исполнения их от нас».» [751]
750
Напомним, что Клеточников только-что, в январе 1879, поступил на службу в III Отделение, и, будучи поначалу рядовым писцом, едва ли мог способствовать разоблачению Н.В. Рейнштейна.
751
М.Р. Попов. Указ. сочин., с. 139–141.