Трагическая история острова Пасхи

– Нет, она не отвергла его любовь, - сказала Мауна с легкой издевкой в голосе.
– Она полюбила его и готова стать его женой... Верно, Капуна? Кане ведь рассказывал тебе, как Парэ откликнулась на его любовь?

Капуна вновь пробурчал что-то непонятное.

– О, боги!
– схватился за голову староста.
– Что же теперь будет?! Что же теперь будет?..

***

Великая милость богов, проявленная ими к островитянам, была видна даже в очертании их острова. Он был правильной треугольной формы, и в углах его находились три потухших вулкана; если от каждого из них провести линию, направленную в центр острова, то эти линии сходились там, где возвышалась самая большая гора. Эта гора была входом в царство Матери-Земли, и островитяне знали, что когда-то отсюда извергалось пламя яростной Богини Огня, дочери Матери-Земли. Обманутая своим возлюбленным, земным мужчиной, разгневанная Богиня Огня вышла из царства Матери-Земли и хотела спалить земной мир. Но снисходительный к людям Бог Дождя, один из сыновей Матери-Земли и Неба-Отца, заставил свою сестру вернуться в материнский дом. Бог Дождя заполнил впадину на вершине горы водой, - и так появилось Священное озеро. Незримая божественная сила витала здесь: она была в воде, земле и воздухе, - и не было нигде другого места, подобного по святости этому. За исключением верховного жреца и его молодого помощника никто из островитян не смел приходить сюда, как из-за строжайшего запрета, так и из-за страха перед богами; да что люди! духи и те избегали этого места, хотя остров густо был населен ими. Даже верховный жрец приходил к Священному озеру в редких случаях, при крайних обстоятельствах. Перед тем как подняться к озеру он молился в вековой роще, ниже по склону горы, где под корнями могучего дерева была вырыта пещера. Она затворялась толстой дверью, не пропускающей света и звуков; эта пещера были идеальным местом для уединенных молитв.

Решив назначить своей дочери испытание, Баира подумал, что лучшего места, чем пещера под корнями дерева, для этого не найти. Дождавшись окончания легкомысленного праздника Журупари, Баира повел туда Парэ, и с ними пошел еще только один человек, молодой жрец.

Сначала все они вознесли молитву богам: земным, подземным, небесным, лесным, озерным, морским, - ведомым и неведомым. Затем в пещере был зажжен огонь, в пламя которого были брошены благовония, любимые богами, услаждающие их обоняние. После этого Баира, Парэ и молодой жрец поднялись к озеру и там совершили вторую молитву, на сей раз направленную исключительно Матери-Земле; в воды Священного озера был пущен венок из прекраснейших цветов, а в специальную нишу в камнях положены дары для великой богини - завернутые в банановые листья куски жареной птицы и вареный батат.

Наконец, все трое вернулись в пещеру, и Баира сказал, обращаясь к дочери:

– Итак, Парэ, вот и начинается твое испытание. Ты останешься здесь столько, сколько будет нужно, чтобы убедиться в божественной или демонической природе твоей любви. Еду и воду тебе станет приносить этот человек, но ты не имеешь права говорить с ним, как и он с тобой.

Баира взглянул на молодого жреца; тот склонил голову, показывая, что понял его приказание.

– Дверь пещеры запирается изнутри, но не снаружи, - продолжал Баира, - и это станет дополнительным испытанием для тебя, Парэ. Сидя в темноте, в одиночестве, ты будешь знать, что в любой момент можешь уйти, - и соблазн будет велик, поверь мне. Но если ты переступишь порог своей темницы, не дождавшись конца испытательного срока, ты признаешь тем самым, что тебя искушали демоны. Терпение и самоотречение - божественные чувства, слабость и жалость к себе - демонические; выбирая между теми и другими, ты отдаешь предпочтение силам добра или зла. Впрочем, обо всем этом ты читала в таблицах с письменами, что хранятся в Доме Посвященных... Почаще вспоминай о мудрости древних, храни их заветы, - и да помогут тебе великие боги и Мать-Земля!.. Ты поняла меня?

– Я поняла тебя, отец, - отвечала Парэ.
– Я подчиняюсь воле богов, и да свершится то, что предназначено мне!

***

Кане был похож на безумца; люди, встречавшие его, испуганно шарахались от юноши. По острову уже поползли слухи о наваждении, овладевшем Кане, победителя на Празднике Птиц, об охватившей его преступной страсти к деве, посвятившей себя богам. Самое же ужасное было то, что она - дочь верховного жреца, а значит, внушить любовь к ней могли не просто демоны, а демоны мятежные, рискнувшие бросить вызов богам, которым служил верховный жрец.

Говорили также, что демоны не могли бы отважиться на подобную дерзость, когда бы за ними не стоял кое-кто посильнее, чье имя было даже страшно назвать. Намеками, иносказаниями островитяне давали понять, кого они имеют в виду, - это был, конечно, зверь Рекуай. Когда-то давно, в незапамятные времена его загнали на Луну братья-близнецы, - воспитанные мудрой лягушкой сыновья ягуара и земной женщины. Но завидуя человеческому благополучию, страшный зверь Рекуай уже однажды спускался с Луны, и тогда люди едва не погибли, - к счастью, Сын Солнца указал им путь к спасению. Но что сталось с теми, кто не переселился сюда? За долгие века лишь две лодки с чужаками прибыли со старых земель, но пришельцы сразу же пожелали принять местные обычаи и быстро растворились среди жителей острова. Это было неспроста: кто захочет отказаться от своего, если оно хорошее, - и вообще, почему эти люди покинули свою родину? Видимо, на старых землях творилось что-то ужасное: может быть, страшный зверь Рекуай давно сожрал там людей, и те, кто приплыли на остров, были последними; может быть, люди на старых землях были порабощены зверем Рекуаем, и он сделался их правителем; а может быть, они сами отдались под власть демонов - верных слуг зверя?

Как бы там ни было, но островитяне боялись, что зверь Рекуай нагрянет и на их землю. Толки о его пришествии не умолкали: так что не случайно случай с Кане вызвал у жителей острова большую тревогу. Пожалуй, они потребовали бы, чтобы верховный жрец и вождь приняли какие-то меры, но Кане все-таки одержал победу на Празднике Птиц, чего не могло быть без воли Большой Птицы, - а это многое значило.

Тем не менее, островитяне старались не общаться с Кане, а некоторые бросались наутек, едва завидев его, поскольку, вдобавок ко всему прочему, поведение Кане и впрямь было ненормальным. Он носился по острову нечесаный, лохматый, со щетиной на лице, - и приставал к людям с одними и теми же вопросами: "Где Парэ? Не видели ли вы Парэ? Не встречалась ли вам дочь верховного жреца?".

Но Парэ пропала бесследно: ее никто не видел, и никто не знал, где она находится. Людям и самим было бы интересно узнать, куда она подевалась, однако, в первую очередь, это касалось ее отца, а он сохранял полное спокойствие, - из чего можно было заключить, что с Парэ ничего страшного не случилось. Именно так Баира ответил Кане, когда тот прибежал к нему, - и сколько Кане не умолял его, Баира больше не сказал ни слова.

Отчаявшись, в глухой тоске, потеряв счет времени, Кане сидел как-то в рощице невдалеке от своей деревни, когда судьба неожиданно улыбнулась ему. Он почувствовал, что кто-то идет; Кане обернулся и тут же отвел взгляд - Капуна шел сюда.

Он встал за спиной Кане и тяжело вздохнул. Кане сидел неподвижно. Тогда послышался еще один вздох, и еще. Кане сидел неподвижно.

– Да, ты прав, совершенно прав, что не хочешь со мной говорить, - послышался голос Капуны.
– Какой я тебе друг, как можешь ты мне верить после того, что случилось.

Кане сидел неподвижно.

– Подумать только: ты доверил мне тайну своей любви, величайший секрет, а я разболтал его Мауне, - как будто не зная, что рассказывая ей, рассказываю всему острову!
– горячо воскликнул Капуна.
– Ну, и кто я после этого?! Могу ли я зваться мужчиной?..

Кане сидел неподвижно и молчал.

– Молчи, молчи, Кане, не говори ни слова! Я нарушил самое святое, что есть на свете, я нарушил священные узы товарищества. А что такое товарищество, - разве не выше оно любви? Ты, конечно, скажешь мне, что отец и мать любят своего ребенка, а ребенок любит отца и мать. Но это не то, Кане - нет, не то! Любить может и зверь, но породниться душой может один только человек, - у зверя же нет души! Вот что я предал, предав тебя: я предал родство душ, а поскольку душа дарована нам богами, значит, я предал самих богов. Бывали и раньше предатели, но такого, как я, - не было такого предателя!.. О, убей меня, Кане, убей! Я недостоин жить на земле, - Кане услышал громкие рыдания Капуны.

– Перестань, - сказал Кане, по-прежнему не оборачиваясь.
– Ты действительно становишься похожим на бабу.

– Так, так! Ругай меня, избей меня, я все приму с покорностью, я это заслужил!
– вскричал Капуна, продолжая всхлипывать.

– Сказано тебе - перестань. Мне сейчас не до тебя, - угрюмо проговорил Кане.

– Понимаю! О, как я тебя понимаю!
– поспешно отозвался Капуна.
– Но ведь с тем-то я к тебе и пришел: чтобы хоть как-то загладить свою вину (а искупить ее невозможно), я разузнал, где спрятана Парэ.

Кане оглянулся и впился в него взглядом.

– Ты разузнал, где спрятана Парэ? Ты шутишь?

– О, Кане! Я, конечно, предатель и распоследний человек, но я люблю тебя и не стал бы шутить так жестоко, - отвечал Капуна с некоторой обидой в голосе.

– Так где же Парэ? Ну же, не тяни, говори скорее!
– Кане вскочил и принялся трясти Капуну за плечи.

– Вот она, любовь, до чего доводит. Уж я-то знаю, - ох, как знаю!
– сказал Капуна с глубокой печалью и прибавил:

– Перестань меня трясти, Кане, я все тебе расскажу... Слушай же. Вчера я охотился на лесных птиц... Мауна еле-еле меня отпустила, да мне и самому не хотелось уходить от нее, но не могу же я безвылазно сидеть дома. В деревне и так надо мною уже смеются... Охотился я, стало быть, на лесных птиц. А их меньше и меньше остается, - ты, наверно, тоже это заметил. Раньше можно было за один день штук сто добыть, а старики говорят, что во времена их молодости и по триста и по четыреста штук добывали. Представляешь, сколько птицы тогда в лесах водилось?