Транзита не будет

— Меня смущает именно рыба. Не припомню случая, чтобы в ней что-то провозили…

— Ах вот оно что! Ну, знаешь, все когда-то случается в первый раз. Согласись, в этой задумке есть креатив!

— Пойдем лучше погреемся и чаю попьем, пока время есть? — Тарасова взяла меня за локоть и буквально повела к основному зданию.

Я не возражал, особенно когда увидел беснующегося от злости чернявого экспедитора. Он размахивал руками, вставал на цыпочки перед невозмутимым Савушкиным, тыкая поочередно то в бумаги, то в наручные часы, и орал что-то на своем языке. Водителю злополучной фуры, видимо, надоело слушать ругань, и он, загасив бычок, направился к машине, явно намереваясь залезть в кабину. Однако дежуривший возле фуры прапорщик преградил ему дорогу, отрицательно мотая головой и скрестив руки в запрещающем жесте. Я автоматически задержался на крыльце, наблюдая за новой сценкой, и тут увидел, что за лобовым стеклом тягача нечто необычное. Предмет находился там, где дальнобойщики часто вешают каких-нибудь чертиков или поделки из старых компакт-дисков, но не являлся ни тем, ни другим. Подробнее я разглядеть с такого расстояния не мог, вдобавок и лобовое стекло немного искажало перспективу.

— Что ты там увидел? — заинтересовалась наконец Ирина, перехватив мой взгляд.

— Видишь, в кабине что-то висит над «торпедой»?

— Ну, блестит вроде…

— Подожди меня, я хочу на него взглянуть, — твердо сказал я и направился к машине.

И чем ближе подходил к ней, тем явственнее понимал, что знаю этот загадочный предмет, видел его не раз. А сейчас боялся поверить, что вижу именно его. Но когда до фуры осталось несколько метров, глаза уже невозможно стало обмануть. Я остановился и долгую минуту, не отрываясь, смотрел на него — соляр Детей Солнца! Теперь я был почти уверен, что героин в машине, спрятан среди рыбьих тушек. Мститель не обманул, подал знак единственным доступным ему способом. Есть у дальнобойщиков такой обычай: подвешивать под лобовым стеклом всякие побрякушки на манер талисманов. Вот Фархад этим и воспользовался.

Так же медленно, как шел к машине, я вернулся на крыльцо основного здания. Савушкин по-прежнему пытался угомонить экспедитора. Впрочем, нет, сейчас тот названивал по мобильнику, видимо, своему начальству. Может быть, даже тому самому янки, с которым мне так и не довелось пообщаться по-мужски. А старлей для успокоения собственных нервов курил, наблюдая за действиями чернявого. Водитель фуры тоже прекратил попытки уговорить пограничника и направился обратно к зданию КПП.

— Героин в рыбе, — быстро произнес я в полголоса, беря Ирину под руку и увлекая внутрь здания.

— С чего ты взял?! — Она не пыталась вырваться, наоборот, сама открыла дверь, и мы нырнули в спасительную теплоту.

— Пойдем, выпьем кофейку или чаю и я тебе кое-что расскажу.

Мы прошли мимо контролера за столом в служебный коридор и комнату отдыха дежурной смены. Там, к счастью, никого не было, зато на столе парил почти полный электрочайник, и стояла полупустая пиала с пиленым сахаром. Тарасова скинула форменный бушлат и принялась заваривать чай, а я, не раздеваясь, уселся на диванчик напротив.

— Послушай, Ирина, — я впервые назвал ее только по имени, — времени у нас мало, поэтому постарайся поверить тому, что я сейчас скажу.

— Я слушаю, — откликнулась она совершенно спокойно, продолжая колдовать над чашками.

— Дело в том, что я… как бы это правильнее назвать… обладаю некоторыми не совсем обычными способностями.

— Да?.. И какими же?

— Например, владею сверхбыстрым перемещением, могу видеть в почти полной темноте, обладаю кожным зрением…

— Это замечательно, но что тут необычного? Ведь все это — результат длительных тренировок, так?

Она мне не поверила. Этого следовало ожидать.

— Еще я могу прогнозировать события. Правда, иногда…

— Ясновидение? Уже интереснее! — Ирина сделала приглашающий жест. — Пей чай. Не пойму пока, какое отношение твои способности могут иметь к нашим нынешним проблемам?

Как же мне не хотелось рассказывать ей про Фархада, про Мстителя и его личный джихад! Надо срочно доказать Ирине, что я сам догадался про наркотики в фуре…

— Ладно. Попробую тебя убедить.

Я прикрыл глаза и постарался войти в состояние «пустоты сознания», которое широко практикуют индийские йоги и которое не менее активно использовали наши предки, создававшие за тысячу лет до индусов знаменитую «живу», систему гармоничного познания мира. «Пустота сознания» — антарабхава на санскрите — давала удивительные возможности для изучения окружающего пространства, что называется, не сходя с места. Я, например, мог в таком состоянии безошибочно определить количество людей, находящихся вокруг меня на расстоянии до десяти метров, причем невзирая на стены и прочие препятствия. Или точно назвать все источающие хоть малейший запах предметы в комнате. А иногда мне вдруг открывался некий дополнительный канал информации, и я мог заранее сказать, что произойдет со мной или с человеком, находящимся в этот момент рядом, через несколько минут или даже часов!..

На сей раз мне не требовалось слишком глубокого погружения. Спустя минуту я уверенно сказал:

— Выйди и проверь. Ваш контролер за столом в зале досмотра сейчас пишет синей гелевой ручкой на каком-то разграфленном листе, он только что сунул в рот лимонную пастилку, а в левое ухо — наушник от плеера, который спрятан у него под бушлатом. Слушает концерт Елены Ваенги.

Тарасова подозрительно посмотрела на мою сосредоточенную физиономию и вышла из комнаты. Через пару минут вернулась и снова уставилась на меня теперь уже расширенными от удивления глазами.

— Как ты это делаешь?!

— Все точно?..

— Д-да…

— Это самое наглядное, что я мог тебе продемонстрировать… Хотя нет. Через пятнадцать секунд сюда войдет Савушкин.

Мы одновременно уставились на свои наручные часы. Старлей появился в дверях на семнадцатой секунде. Он внимательно посмотрел на нас по очереди, хмыкнул, взял из пиалы кусочек сахара и сказал:

— У вас серьезный разговор? Тогда не стану мешать. Извините.

Едва за ним закрылась дверь, Ирина шумно выдохнула и подбоченилась.

— Ну и как это понимать, господин сыщик?

В глазах ее плескался самый настоящий страх пополам с восхищением. Теперь она мне верила, это главное. Поэтому я тоже выдохнул, правда, осторожно, и ответил:

— Это частный случай предвидения. Надеюсь, больше ты не будешь сомневаться в моих словах.

— Хорошо, Котов. Ты меня убедил. В своих способностях. А как насчет героина?

— Он там, майор. Считай, это тоже предвидение.

— Допустим, я поверила. Но существует строго расписанная процедура досмотра груза, в которой предвидение как достаточное условие не прописано.

Я встал, подошел к столу и взял свою чашку с уже подостывшим чаем. Обмакнул в него кусочек твердого ярко-белого сахара, пососал его, сделал глоток пахнущего лимоном напитка. Тарасова молча наблюдала за мной, тоже потягивая чай.

— А какое условие необходимо для досмотра груза? — спросил наконец я.

— Сигнал от собаки. Или точная информация из проверенного источника. — Ирина словно ждала моего вопроса. — Сейчас у нас ни того, ни другого.

— Кто принимает решение о досмотре?

— В очевидном случае — старший дежурного наряда с согласия начальника КПП.

— А в неочевидном?

— Такие полномочия есть у начальника пограничного отдела.

— Тогда позвони ему и постарайся убедить. Другого выхода я не вижу. Или мне ему тоже свои способности продемонстрировать?

— Не получится, — покачала головой Тарасова. — Ладно, попробую. Но только после повторной работы собаки. — Она поставила чашку на стол. — Идем. Рагда, наверное, уже на месте.

Но и во второй раз овчарка показала те же непонятные метания и скулеж. Кинолог взял ее на поводок и сочувственно пожал плечами. Савушкин покосился на сияющую рожу экспедитора, потом на наши угрюмые физиономии.