Третий брак бедной Лизы

– Вы же, Лиза, сами сказали, что если бы очень надо было – добился бы…

– Да, верно. Но вы не думайте ни о чем таком больше. Все уже закончилось. Теперь вы и общаться будете, и сможете ее многому научить. На меня папа до сих пор сильнейшее влияние имеет.

– Так часто бывает с дочерьми. Мне мои друзья-мужики говорили.

– Ну вот и прекрасно.

– Да, да, конечно. Вы правы!

Бойко залпом выпил чай и в каком-то порыве оглядел зал кафе.

– Как же хорошо, когда можно вот так поделиться настроением, поговорить и среди ночи выпить чай с человеком, который все понимает… Лиза, спасибо, что согласились встретиться со мной!

– Да, что вы! Не благодарите, Я рада, что у вас так все хорошо складывается. Ведь я это отлично понимаю. Хотя дочь и мужа никогда бы не лишила возможности видеться.

– Вы – другая. Вы совсем другая. Я об этом подумал еще тогда, когда увидел вас впервые.

– Мне казалось, что вы рассматриваете меня как заказчика, выгодного клиента.

– И это было. У меня же все-таки бизнес. Но потом, когда вы уже встали, когда со смехом указали на испорченную дочерью сумку… У вас это получилось так просто и естественно… Я тогда подумал, что вы настоящий врач. Человек, который хорошо знает цену по-настоящему важным вещам. И эта ваша решимость с устройством лаборатории. Сами же понимаете, место не хлебное, рутинное, про него все скоро забудут…

– Главное, пациентам удобно будет…

– Смешная вы. Главное – что вы это поняли.

– Еще бы не понять… Я такого наслушалась и нагляделась… Вы тоже считаете, что лаборатория – это не очень интересное место для работы.

– Нет, это не научная структура. Чисто функциональная вещь.

– Значит, мама права…

– Это вы о чем?

– Моя мама считает, что я совершила ошибку, согласившись на эту работу. Надо было оставаться в поликлинике педиатром.

– И почему же?

– Нет роста. Нет денег. Но главное для нее – рост.

– Ну что же, это надо уважать. Родители имеют право на амбиции. Вы ведь для дочери тоже не самый простой путь выберете. Вы захотите ей дать больше и устроить получше. Что ж вы на маму обижаетесь.

– Я не обижаюсь. Просто я уже не ребенок. И все хочу делать так, как считаю нужным.

– Не сердитесь. Я постарался быть объективным, хотя в таких вопросах это очень сложно.

– Не сержусь. У вас такой день, что на вас сердиться нельзя.

– Да, день сегодня очень хороший. На душе как-то легче стало.

– Я вам завидую. Мне всегда немного грустно.

– Странно, вы производите впечатление человека уравновешенного, спокойного, человека, у которого чистая совесть и хороший аппетит. А следовательно, и хорошее настроение.

– Это так кажется. Я – про настроение. Я – грустная зануда. Особенно в последнее время.

– Да? Так сразу и не скажешь. Ну ничего, скоро мы вам всякой всячины привезем, устанавливать будем, скучать будет некогда.

– Хорошо бы. – Лиза помолчала. – Ну что, теперь по домам?

– Да? Уже? Думаете, дочка проснется?

– Да нет, она спит крепко, спокойно. Просто завтра рано вставать.

– Жалко уходить. В этом кафе хорошо. Музыка хорошая, тихая, уютно.

– Да, я его люблю тоже. – Лиза хотела прибавить, что с Андреем они сюда часто ходили, но промолчала.

Впрочем, Бойко и так все понял.

– Воспоминания?

– Они, – кивнула Лиза.

– Страшная штука. Почти как угрызения совести.

– Знакомо.

– Как всем нам. Слушайте, Лиза, а что вы завтра делаете?

– С утра в поликлинике. Потом домой. В обед буду свободна.

– А не хотите со мной завтра на выставку медоборудования съездить? И развеетесь, и для работы полезно.

– Думаете, полезно?

– Уверен. Соглашайтесь. Я за вами заеду в поликлинику.

– Даже не знаю.

– И знать нечего. Осваивайте технику большого здравоохранения.

– Ладно. – Лиза рассмеялась. – Буду вас ждать.

Профессиональные выставки – это такой своеобразный бизнес-ланч среди серых трудовых будней. Для тех, кто эти выставки устраивает, это, конечно, труд – хлопотный, нервный, полный надежд и амбиций. В конце концов, товар лицом показать нужно. А для тех, кто их посещает, – это и повод отдохнуть от работы в офисе, и повод встретиться с друзьями-коллегами, а также под предлогом переговоров решить кучу собственных дел. Выставки хороши еще и тем, что можно как-то особенно одеться, с бейджиком и важным видом походить по стендам, задавая ничего не значащие вопросы и изображая крайнюю важность. Впрочем, этим грешит младший офисный состав. Люди солидные здесь занимаются делом.

Брючный костюм с лацканами-ушами все-таки дождался своего часа. Почти в три ночи Лиза, закрывшись на кухне, отпаривала плотную серую ткань, чистила ее жесткой щеточкой, утюжила стрелки на брюках. Потом она залезла на антресоли и достала несколько обувных коробок. Пересмотрев их содержимое, она вынула из одной почти новые туфли-лодочки, которые были куплены в приступе неконтролируемой жадности – туфли были на размер меньше положенного. Но тогда, пару лет назад, Лиза, зажмурившись, схватила их мертвой хваткой – туфли были элегантными до умопомрачения. Одного взгляда было достаточно, чтобы стало понятно – это не просто обувь. Это Обувь с большой буквы. «Ну и что, что малы! – убедила себя Лиза. – Я же не каждый день в них буду ходить. А так, по торжественным случаям. А их не очень много. Так что час-другой в туфлях-маломерках – несмертельно». С момента покупки Лиза их надевала два раза – в Большой театр и на свадьбу к подруге. И в том и другом случае Лиза возвращалась домой на полусогнутых ногах – туфли жали безумно. Сейчас, готовясь в ночи к визиту на выставку медоборудования, Лиза вдруг вспомнила о них и решила, что они как раз и дополнят ее скромный вид необходимым элегантным блеском. Туфли действительно были хороши – есть что-то магическое в отлично сшитой паре обуви, что-то лаконичное и вместе с тем очень убедительное. «Вот. И пусть кто-нибудь что-нибудь скажет…» – невпопад подумала Лиза, бережно вложила туфли в пыльник и положила их на кресло. Легла спать она под утро.

Выставочный комплекс напоминал фойе театра перед началом спектакля – людей было много, все окликали друг друга, шумно здоровались. Было понятно, что они иногда встречаются и каждая встреча для них как подведение промежуточных итогов. Вопросы: «Ну как ты?!», «Ты еще там?» и подобные им – выдавали соревновательный интерес присутствующих. На этой выставке мужчин было больше, а присутствовавшие дамы выглядели чрезвычайно важно. Лиза сразу же оробела. Она на всякий случай еще раз окинула себя взглядом – в фойе была зеркальная стена, убедилась, что выглядит хорошо, переложила сумочку из руки в руку и стала ждать Бойко, который пошел искать коллегу.

Тихон Михайлович, как и обещал, заехал за ней в поликлинику и терпеливо ждал во дворе. Лиза видела, как Бойко вышел из машины, задрал голову наверх, как будто выглядывал кого-то. Лиза в это время давала последние указания рабочим, затем она вернулась в кабинет, сняла халат и переобулась. В те самые лодочки, которые были малы. «Господи, у людей в моем возрасте ноги ведь уже не растут?!» Лиза еле-еле втиснула ноги в мягкую кожу. Сделав несколько шагов, она охнула – в туфлях можно было только стоять. «Кожа тонкая, податливая, думаю, что в процессе ходьбы чуть растянется». Лиза быстро причесалась, подкрасила губы и спустилась к машине.

– Какая вы сегодня деловая! – воскликнул Бойко и кинулся открывать дверь машины.

– Я старалась, – честно ответила Лиза. – Понимаете, я так давно хожу в белом халате, что перестала придавать значение одежде. Что ни надень, все равно никто не увидит.

– Жаль, вам очень идут брюки, – ответил Бойко.

Лиза сразу отметила оценивающий взгляд спутника, а также от нее не укрылся его вздох облегчения. Можно было подумать, что он сомневался в спутнице, в том, как она оденется. И сейчас, увидев ее, обрадовался тому, что соответствует… «Вот только чему? – подумала Лиза. – Или кому? Ситуации или ему, Бойко. Сам он выглядит очень важно. И костюм, и рубашка… Нет, я понимаю, каждому мужчине хочется, чтобы на его спутницу оглядывались». Лиза против воли пыталась оправдать Тихона Михайловича, но в глубине души ее что-то покоробило. Что именно – излишнее ли внимание к внешнему виду вообще или его беспокойство относительно ее вкуса и манеры одеваться. «Не стоит морочить себе голову, есть вопросы и сложней. Например, мои туфли», – наконец пришла она к выводу и еле удержалась от искушения сбросить тесную обувь.