Третий брак бедной Лизы
Шрифт:
– Вы что здесь делаете? – высокий старик в белом халате костлявым пальцем указал на грязную тарелку, которую Лиза собиралась мыть.
– Я – няня, сиделка. Как вам больше нравится, – в ее голосе послышалось раздражение. Она могла стерпеть любой каприз подопечного, но придирки и цепляние персонала не выносила. Сама врач, хорошо понимающая, что происходит с неизлечимыми больными, она все же старалась каким-то образом, пусть самым невероятным, сочетать и скрупулезное лечение, и уход, который, по ее мнению, не должен ограничиваться только гигиеной. Необходимо терпеливое общение, а не только дорогостоящие уколы и процедуры! В больнице же пренебрегали первым и даже сиделок старались нагрузить работой, с непосредственным уходом больных не связанной.
– Точно, это вы, – с удовольствием констатировал старик, услышав ее ответ. – Я даже начал сомневаться. А теперь вижу. Вы – Чердынцева Елизавета Петровна. Вы работали у Калюжного, были заведующей лабораторией, а потом ушли в коммерцию, занимались поставками оборудования? Вот что дальше было – не знаю, мне сказали, что вы ушли… Но куда, никто не знал.
– Откуда вы меня знаете? – Лиза внимательней посмотрела на человека.
– Я вас видел. Причем и в лаборатории, и когда вы поставками занимались. Терпение у вас ангельское, знания отличные, а практика – любой позавидует. Я вас здесь уже несколько раз видел, но все сомневался. Но вот… все в порядке. – Старик кашлянул и представился: – Богатырев Алексей Игоревич. Профессор… ну и так далее. Это не очень важно…
– Очень приятно, но что бы вы хотели от меня услышать?
– Положительный ответ.
– В каком смысле?
– Мне нужен толковый человек с опытом организационной работы, медик по образованию. Нужен в качестве руководителя большого медицинского центра. Он создается на базе МЧС. Работы там – непочатый край.
– Почему я?
– Потому что вы и есть медик по образованию. И насколько я знаю, от рутинной работы, которая дает огромный опыт, никогда не отлынивали. У вас есть организаторский опыт – ваша лаборатория у Калюжного тому доказательство. И вы знаете медицинскую технику, у вас есть связи с фирмами, которые это оборудование делают, у вас есть опыт работы с зарубежными партнерами. Да, вы знаете язык. Французский. Если я не ошибаюсь.
– Верно. И немного английский.
– Еще вы понимаете, что нужно людям, пережившим стресс – в результате болезни, потери близкого, в результате несчастья. Это очень важный момент для места, куда я вас зову. – Старик перевел дух. – Сами посудите, вы – просто находка для нас.
– Но ведь полно врачей…
– Полно. Спору нет. Но в вашем случае просто удивительное сочетание опыта. А еще мне сказали, что вы очень щепетильный человек, порядочный, честный. Кстати, оклад очень приличный. Вам не надо будет работать на трех работах.
– Вы и это знаете? Собирали сведения обо мне.
– Представьте, да.
– И как давно?
– Ну, чтобы не соврать – увидел я вас впервые полгода назад. Почти узнал, потом присматривался, а потом навел справки. Послушайте, не сердитесь, – воскликнул старик, увидев возмущение в глазах Лизы. – Я же не могу на такой пост брать кота в мешке.
– Не можете. Кот в мешке по-французски не говорит. – Лиза посмотрела на грязную тарелку, которую до сих пор держала в руках. – Мне надо к больному.
– Что вы думаете по этому поводу? Я очень хотел бы вас видеть на этом месте.
– Я не знаю. Не знаю. Я боюсь, что не справлюсь.
– Не бойтесь – поможем. Ну, так что?
– Я завтра вам дам ответ. Куда позвонить?
– Телефоны – вот. – Старик достал визитку. – Жду звонка, но в любом случае завтра я вас сам найду – хочу ваш ответ услышать лично.
– Почему?
– Вы такой человек, что если скажете в лицо «да» – не передумаете.
– Хорошо. Я подумаю. – Она кивнула на прощание и пошла мыть тарелку. Уже заворачивая за угол бесконечного больничного коридора, она вдруг опомнилась: – Простите, а кто вам сказал про французский и что я…
честная и принципиальная.Старик обернулся и бросил:
– Ваш бывший начальник – Тихон Михайлович. Он крайне высокого мнения о вас. И жалеет, что вы ушли из его компании.
Лиза дала согласие, уволилась из всех тех мест, где работала и подрабатывала, и уже через месяц набирала к себе подчиненных, а еще через два месяца поняла, что беременна.
Элалия Павловна, несмотря на приближающийся шестидесятилетний юбилей, была энергична, бодра и так же строга к дочери. Заметив, что Лиза налегает на булочки с кремом и уничтожила весь запас меда в доме, Элалия Павловна внимательно присмотрелась к лицу дочери и вызвала ее на разговор:
– Лиза, я все правильно поняла?
– Да. – Лиза посмотрела на мать ясным взглядом.
– Лиза, я не буду затрагивать моральную сторону – в конце концов, ты взрослая…
– Ну да, почти сорок лет, – не удержалась дочь.
– У тебя взрослая дочь. Очень скоро начнутся такие проблемы, как мальчики, свидания, выпускные экзамены, поступление в институт. А на руках у тебя будет еще маленький ребенок. И, что самое главное, возраст… Здоровье. В твои годы все это будет переноситься тяжелее, чем в молодости.
– Мам, я все знаю, но вопрос решен. Не стоит меня волновать сейчас. Мне нужен покой, воздух, витамины и… – Тут Лиза огляделась и, обнаружив на комоде коробку конфет, добавила: – И сладенькое.
Элалия Павловна только вздохнула – дочь стала сильной и уверенной в себе. С ней сложно стало спорить, на нее теперь невозможно влиять. Лиза слушала, но не слышала чужое мнение, она жила так, как считала нужным, и в этой женщине Элалия Павловна увидела себя. Сейчас она смотрела на свою похорошевшую дочь, которая находилась в том возрасте, когда морально готовятся стать бабушками, и понимала, что дочь выиграла эту битву. А это была именно битва – со стремлением подчинить, переделать, навязать. Побудительные мотивы были самые положительные, но терялись они в жесткости подхода. И Лиза, немного нерешительная, немного нытик, вечно оглядывающаяся на мать и, казалось бы, запрограммированная посредственная тихоня, вышла победительницей. Лиза обернула себе на пользу все то, за что ее снисходительно порицали, – и сидение в поликлинике, и внезапную смену работы, и независимое поведение после развода, и тяжелый труд сиделки. И это еще не все – несмотря на два развода и одиночество, Лиза казалась счастливой женщиной. Кто он?! В каких она с ним отношениях? И родится ли ребенок в браке?! Все эти вопросы крутились в голове Элалии Павловны, но она понимала, что вряд ли получит на них ответы. Маленькая ниточка, совсем незаметная, которая, несмотря ни на какие разногласия, должна проходить между матерью и дочерью, оказалась разорванной. Когда, в какой момент – уже не важно. Важно и печально было то, что она их не связывала. Элалия Павловна посмотрела на Лизу и неожиданно для себя произнесла:
– Ты меня простишь?
– Я простила, мама. – Лиза откликнулась с готовностью, но по лицу дочери Элалия Павловна так и не поняла, искренним ли был тот ответ.
– Что это вам приспичило рожать?! Мы только-только людей на работу набрали! – Алексей Игоревич возмущенно смотрел на Лизу.
– Ну, правда, я сама не ожидала, – глупо оправдывалась она.
– Вы себя послушайте!! И это говорит сорокалетняя женщина, по профессии врач. – В комическом ужасе Алексей Игоревич воздел руки. – Ладно, только в декрет надолго не уходите…
– Я уйду за три месяца до родов. Месяц – мой положенный отпуск, ну и два месяца дородового декрета, а дальше – не загадываем, примета плохая.
– Да, ну вы меня и подвели!
– Неправда, дорогой Алексей Игоревич, я вас еще не подвела. Все еще впереди. – Лиза рассмеялась и вышла из кабинета. Алексей Игоревич был отличным человеком, и сердился он только для пущей важности, тем более Лиза с такой энергией взялась за дело, что уже сейчас было ясно – медицинский центр откроется и будет функционировать в должном режиме. Лизе пригодился опыт работы у Бойко – первым делом она воспитала себе заместителя – спокойную работящую даму-врача.