Третий дневник сновидений

Генри и Грейсон молчали. Потом Грейсон поднял голову и сказал:

– Забудь всё, что я про это говорил. Мне будет всё равно, если он остаток своей жизни пролежит в коме, пуская слюни. Мы должны его остановить. Как угодно.

– Да, но для этого нам нужна Анабель.
– Генри тоже стал обрывать цикламены и при этом как будто случайно коснулся моих пальцев.
– А она всерьёз думает о своём демоне. По крайней мере, насчёт этого Артур не врал.

– Мне Анабель тоже говорила, что он опять тут. И что наши имена написаны кровью. И что всё завершится солнечным затмением... и тому подобный бред. Отказ от таблеток был не самым лучшим решением. Возможно, сначала прольётся кровь Артура, - пробормотала я с надеждой.

– Тогда бы я стала, глядишь, даже поклонницей Анабель. Или её демона, как посмотреть.

Грейсон стукнул кулаком по столу так сильно, что задребезжали горшки с цветами и миссис Ханикатт, непроизвольно, вскинула голову.

– Мы делаем всё время не то. Если Анабель единственная, кто способен помочь нам остановить Артура, тогда нам надо поговорить с ней.

– Я уже пробовал, - сказал Генри и, покосившись на миссис Ханикатт, добавил тихо: - Даже не раз. Но, к сожалению, разумный разговор с Анабель невозможен. Она говорит, словно перед аудиторией, на латыни о крови и смерти, и вокруг неё летают чёрные перья. К тому же она то и дело становится невидимой.

– Здесь тоже нельзя вести разумный разговор, - ответил Грейсон резко.

Слишком резко для миссис Ханикатт. Она обернулась к нам.

– Теперь я запуталась, - сказала старушка с упрёком.
– А что вы делаете с моим Cyclamen persicum? Вы обрываете у него листья, да?
– Она закрыла глаза.
– Ты ведь сын Гарпера? Можешь почистить мне дождевой жёлоб?

– Давно сделано, миссис Ханикатт.
– Генри вновь перешёл на свою гипнотическую интонацию.
– Всё хорошо. Вяжите себе дальше. Надо же сделать красивое покрывало.

– Палантин!
– снова поправила его миссис Ханикатт.
– Вы бы лучше вязали, чем играли в карты.

Мы обменялись обиженными взглядами: мы просто сидели за столом, это не значило, что мы играли в карты. Миссис Ханикатт было, наверно, всё равно.

– Это не приведёт к добру, посмотрите на Альфреда, - продолжала она.
– Моя сестра, добрая душа, всегда его защищала. Она ему даже связала пуловер. А как он её отблагодарил? Потратил деньги на игру. И плакал крокодильими слезами, когда увидел её в постели мёртвой. Она умерла от астмы. Я знаю, что виноват в этом он, но никто не хотел мне верить.

Постукивание спиц заглушило её бормотание, и мы с облегчением вздохнули.

– Я думаю, нет смысла говорить с Анабель во сне, - сказал шёпотом Грейсон.
– Это надо сделать там, где нет демонов и где она не может стать невидимой. В реальности. Где я не чувствую себя последним идиотом. Где, в конце концов, всегда побеждает разум.

– У Анабель?
– с сомнением спросила я.
– С которой даже психиатр бессилен? Он с ней сам немного сошёл с ума.

– Я это смогу!
– Грейсон опять чуть не стукнул кулаком по столу, но в последний момент удержался.
– Я знал Анабель ещё до того, как она тронулась... то есть до того, как она заболела. Она была необычайно разумна, мышление её было подчёркнуто логичным. И сейчас она ещё так может. Понимаете, что я имею в виду?
– Он посмотрел на нас скептически.
– Когда она всё объясняет вмешательством демона, у неё это тоже выходит вполне логично. То есть для неё логично.

– Абсолютно логично, - подтвердила я.
– Если бы только демоны существовали.

– Именно, - сказал Грейсон, обрадованный, что его поняли.
– То есть, не нужно Анабель доказывать, что её демона не существует.

Ну да, сказать просто. Если считать, что демонов на самом деле не существует.

– Попытаться разок стоит, - сказал Генри, пожав плечами.

– Здесь, в коридорах, мне в любом случае ничего не нужно.
– Грейсон скрестил на груди руки.

– Я тебе уже сто раз говорил...
– начал Генри, и Грейсон за него продолжил:

– Что надо просто поупражняться. Да, знаю. Боюсь только, что, пока я буду упражняться, Артур успеет с нами справиться.

Послышался шум, и он встревоженно посмотрел на дверь.

– Вы тоже слышали?

– Это просто миссис Ханикатт поскребла себе голову спицей.
– Генри засмеялся.

– Тебе хорошо говорить. А я в любом случае туда не выйду.
– Грейсон выпрямил спину.
– Ах, чёрт побери, как можно спать и при этом так уставать?

Мне это самой казалось странным. В реальности мы ведь все лежали в своих постелях и крепко спали, при этом могли выглядеть необычно, - я, например, сегодня повязала вокруг пояса цветастый галстук, на голове разные заколки, на запястьях два браслета и растрёпанная книжка под пижамой. Чего только не носит светская дама в своих ночных снах! (Лишь носки Сенатора Смерть я передала Генри - надеть их на себя было выше моих сил.)

– Ты в любой момент можешь проснуться, - сказал Грейсону Генри.
– Надо лишь захотеть.

– Фокус в том, чтобы представить себе во всех подробностях, как ты просыпаешься. Интенсивно, насколько можешь.
– Мне самой понадобилось время, чтобы научиться вставать. Проще всего было в собственном сне, в коридоре или в чужих снах это было гораздо трудней. А сложнее всего, когда ты напряжена.
– Лучше всего закрыть глаза, а когда откроешь, оказаться в своей кровати. В своей комнате. Попытайся представить себе, что ты лежишь под одеялом, а через окно льётся лунный свет, или...

– Не получается!
– Грейсон закрыл глаза и тотчас открыл их снова.
– Только страшно, что, когда я не буду смотреть, вы исчезнете.

– Не исчезнем!
– Генри ухмыльнулся.
– Давай попробуй. Увидимся завтра в двенадцать на занятиях.

– Вот ведь чёрт!
– Генри потёр рукой лоб.
– Совсем забыл, что мы в понедельник пишем тест по химии.

– Сделаем.
– Генри не покидало хорошее настроение.
– Мы сконцентрируемся на ароматических углеводородах... У меня чувство, что на экзамене будет это.

Грейсон смотрел на него недоверчиво:

– Ты же не?..

– Нет, - сказал Генри.
– Есть сны, которых даже я стараюсь избегать. В любом случае сны про мистера Форли. А теперь наконец просыпайся! Пока не проснулись мы.

Грейсон опять опустил веки:

– Что мне надо ещё сделать?

– Ты лежишь в своей постели, у тебя под головой подушка...
– подсказывала я.
– Ах, пока я не забыла, что значит Nichtenbier and Schellfischlogistik.

Генри вздохнул, а Грейсон сказал:

– Ха?

– Держи глаза закрытыми. Ты лежишь в постели, под одеялом... представь это ясно. Когда мы с Джаспером говорили про Эмили и цепочку, ты сказал: «Schellfischlogistik!» Я так и этак пыталась понять, что это такое, но не могла догадаться.

– Понятия не имею, - пробормотал Грейсон.

– Если речь идёт об Эмили, имелась в виду, наверно, сияющая дрянь, - подмигнул мне Генри.

– Да, точно. Сияющая дрянь. Что-то на тему вечности. Я тут ни при чём, - сказал Грейсон сердито.
– Паршивую цепочку я вернул.