Третий дневник сновидений

И раз!
– все головы опять повернулись к Флоранс.

– Да, так вы всегда! Навёрстывать в последний момент, но ни за что не пропустить вечеринку.

– Ты расстроена, что вчера не была у Джаспера?

Позвонили второй раз, и Рыся не выдержала. Она вскочила с дивана и рявкнула на нас. Грейсон и Флоранс не обратили на неё внимания: они говорили всё громче, чтобы перекричать шум.

– Ничуть. Тебе, может, больше нравится выпивать со своей компанией неполовозрелых баскетбольных тинейджеров, а для меня важней не провалить выпускные экзамены, представь себе!

– А я могу и на вечеринки ходить, и экзамены при этом не провалить, представь себе такое!

– Господи, да сколько же вам лет - пять?
– спросил Эрнест.

Позвонили третий раз, и Рыся сказала - неизвестно кому:

– Мне стыдно!

Кнопка залаяла: она ненавидела споры.

– Я пойду.
– Мия поднялась, Кнопка довольно помахала хвостом и направилась за ней в прихожую.
– Если это Эмили, я свистну, чтобы Грейсон поскорей мог спрятаться за диваном, - обернувшись, сказала Мия.

– Какая энергичная семья! Просто замечательная!
– Паскаль, засмеявшись, закрыл свою папку.
– Каждый по отдельности - слово, всё вместе - поэма, - сказал он.

На его языке это, наверно, означало: «Я закончил!»

– Аминь, - проговорила растроганно Лотти.

Остальные незаметно стали потягиваться, как это бывает после долгой поездки в поезде. Рыся тёрла виски.

– Отбой!
– Мия тем временем открыла дверь.
– Там какой-то тип, на которого Флоранс однажды наехала!
– сказала она, и сердце у меня ёкнуло.

– И у него... чёрт!
– У него чёрт?
– повторила мама.

Спот, наш рыжий кот, вошёл в комнату, за ним появились Мия, Кнопка и... Матт.

Чёрт!

Кнопка забралась на диван и прыгнула на пианино, разлеглась там возле бюста Бетховена, разглядывая нас сердито.

– Что у него там во рту?
– спросила Флоранс, пока я на своём стуле пыталась съёжиться и стать совсем незаметной, чтобы Матт, стоявший во главе стола, не обнаружил меня.

– Дрозд.
– Он щелчком стряхнул чёрное перышко с рукава своего пуловера.
– Извините, но Спот притащил его к нам в зимний сад и отпустил там летать. Моя мама чуть в обморок не упала. Хорошо, что он опять поймал птицу, при этом опрокинул две амфоры с какими-то экзотическими растениями. Так что я его поймал, и...

– И принёс сюда, чтобы птица теперь летала у нас в столовой? Вот уж большое спасибо, - сказала Флоранс. Она осторожно подошла к пианино.
– Бедная маленькая Кнопочка! Этот злой Матт тебя обидел?

– Скорей наоборот. Кнопка сильно поцарапала бедного маленького Матти, - ответил Матт.
– Не говоря о бедном дрозде. И амфорах... Я, кстати, хотел узнать, застрахованы ли они. Были довольно дорогие.

– Тогда, может, вам надо лучше закрывать вход в свой зимний сад, - отрезала Флоранс.

– Господи, ты в плохом настроении.
– Матт покачал головой.
– Раньше ты была такой милой.

Флоранс посмотрела на него сердито.

– Ну да, но меня научили, что в этом мире быть милой долго не удаётся.

– Не забывайте о вежливости!
– Эрнест поднялся.
– Думаю, лучше будет проводить вас до двери, прежде чем эта - как вы выразились?

– очень энергичная семья не стала совсем хаотичной, - сказал он Паскалю.

Тот всё ещё смеялся. Постепенно он стал казаться мне не таким уж неприятным.

– Мне тоже надо идти.
– Рыся поспешно встала и взяла свой бежевый вязаный жакет.
– У меня начинается мигрень: невоспитанные домашние животные и дети действуют мне на нервы.

Её уничтожающий взгляд относился на этот раз не ко мне и не к Мии, а к «правильным» внукам.

– Может, возьмёте с собой кусочек торта?
– спросила Лотти.

Но Рыся, не попрощавшись, исчезла в прихожей. Мама, Паскаль и Эрнест последовали за ней.

– Потом ещё поговорим. Позаботьтесь о коте, - сказал нам Эрнест.

Паскаль же на прощание кивнул и улыбнулся. Впервые я подумала, что он улыбается не по своему желанию, а из- за паралича какой-то мышцы на лице. Может, в этом был секрет его успеха?

– Какой милый человек!..
– сказала, глубоко вздохнув, Лотти.
– Такой позитивный. Наверное, потому, что он целыми днями заботится о том, чтобы в жизни было больше любви.

– Эта способность и все прочие мелочи не более чем деловые трюки.
– Чарльз вдруг словно проснулся.
– Людям должно казаться, что любовь к жизни можно купить.

– Так может говорить лишь человек, который не верит в любовь и романтику.
– Лотти заправила за ухо локон и смотрела вызывающе.
– Которому незнакомы страсти.

– Если я не окутываю всё красивым тюлевым шлейфом, это ещё не значит, что я не романтичен, - сказал возмущённо Чарльз.
– Или бесстрастен.

– Да?
– Лотти пожала плечами.
– Извини, это просто моё личное впечатление.

Я недоверчиво переводила взгляд с одного на другого. Теперь начинали и эти. Что-то было сегодня в самой атмосфере, что все превращались в ссорящихся детсадовцев. Не хватало только, чтобы они к каждой фразе добавляли: «Аты-баты».

– А ты находишь романтичным всё, что заслуживает твоей улыбки, - ответил Чарльз.
– Кстати, насчёт улыбки. Я бы не скалился так самонадеянно, если бы у меня были воспалены дёсны.

– Это не самонадеянно, просто очаровательно. И у него не воспалены дёсны, - парировала Лотти.

– Как же, над верхним клыком слева! Ты не могла видеть, потому что сидела от него справа.
– Чарльз, похоже, сам почувствовал, что ведёт себя немного ребячески.
– Могу я взять себе немного торта, прежде чем птичка не вырвалась и не накакала на него?

– Не думаю, что она ещё может летать, - сказал Матт.

До сих пор он лишь коротко взглянул на меня, и мне стало чуть-чуть спокойней. Немногие люди могут, просыпаясь, помнить свои сны, а если и помнят, то недолго. Но даже в том невероятном случае, если Матт что-то помнил, это был всегда лишь его сон, и он не подозревал, что я проникла в него и отчасти им манипулировала. Если кому-то может быть неприятно, то лишь ему. Почему же мне всё- таки хотелось заползти под стол и прятаться там, пока он не уйдёт?