Третий дневник сновидений

– У него бомба! крикнула я, как могла громко.

Несколько человек сразу начали орать, повскакали с мест, в том числе и бедняга, на которого я показала. Кто ещё не среагировал, сделал это потом, когда из верхних отсеков выпали маски. Генри тоже ненадолго отвёл взгляд от меня, и я воспользовалась моментом, чтобы броситься на пустое кресло рядом, где мгновенно превратилась в свою двоюродную тётю Гертруду с жемчужными серьгами, покрашенными зелёными тенями веками и памятной причёской а-ля королева Елизавета Вторая.

Генри озирался, ища меня, и протискивался куда-то вперёд.

Тётя Гертруда, напротив, безжалостно провальсировала по проходу (вес в сто килограммов даёт, как я могла убедиться, немалое преимущество) в направлении туалета. Перед тем как открыть красную дверь, я ещё раз огляделась. Генри пропал. Зато я увидела Матта, который вскочил на своё кресло и рычал:

– Спокойствие! Сохраняйте спокойствие!

Думаю, ему не особенно помогало, что он поднял разбитую бутылку виски с острым горлом. Но отвлечь внимание от себя удалось. Я поскорей рванула дверь, выскользнула в коридор и заперла её за собой. По возможности, быстро доковыляла - всё-таки в теле двоюродной тёти Гертруды - до ближнего угла, где прислонилась спиной к стене. Что за мерзость! Едва удалось избежать худшего.

Что, чёрт побери, мог искать Генри во сне Матта? Последовал ли он сюда за мной? Я медленно сползала по стене вниз, пока не оказалась на полу, а там превратилась опять в себя и закрыла лицо руками. Думала, что не смогу сделать хуже? Ха, тут я заблуждалась. Единственное, на что можно было надеяться, что Генри не...

– Славная попытка, - сказал он.

Я даже не спросила, как ему удалось возникнуть из пустоты рядом со мной. Мне для этого не пришлось даже стараться.

– Привет, - прошептала я.

– Привет.

Трудно было понять выражение его лица - даже когда он улыбался, он не казался довольным. Его серые глаза оценили меня с головы до ног. Превращаясь обратно в себя, я не особенно заботилась о стиле, на мне было то же, что вчера вечером, - джинсы и белая футболка, которую мама недавно забраковала и которую я отстояла. «Феминизм - грязное слово» — было написано на ней.

Взгляд Генри, конечно, задержался на надписи.

– Интересно. Особенно если только что видел тебя в наряде стюардессы, который сделал бы честь любому порнофильму.

– Я, к сожалению, не знаю себя достаточно хорошо. Но рада, что тебе понравилось.
– Я не хотела говорить так резко, наоборот, охотней всего просто опустила бы голову ему на грудь, но, видно, не позволила гордость.

Генри вздохнул:

– Может, объяснишь мне, что всё это значило?

Я смотрела на него огорчённо. Если бы это было так просто.

– Тут... тут долго рассказывать.

– У меня есть время, - сказал Генри.

– Да, конечно. Есть время, чтобы за мной шпионить.

Странно, как много чувств можно испытывать одновременно. Чувство вины, стыда, а теперь злости...

– Я за тобой не шпионил.

– Шпионил.
– Я не дала ему возразить.
– Делал именно то, в чём упрекал меня, когда я последовала за тобой в тот сон с джакузи.
– На мгновение мне удалось удержать в себе чувство злости, когда я вспомнила, как Генри плыл тогда к Би.
– Потом ты мне ещё говорил, что надо научиться отличать сон от реальности....

– Да, верно.
– Голос Генри звучал немного отстранённо, и моя злость прошла так же быстро, как началась. Он рассматривал свои руки, словно что-то хотел вспомнить.
– Это был один из худших моментов в моей жизни. Я говорил всю эту чушь, потому что не хотел признаться самому себе, что зашёл слишком далеко. Чтобы решить проблемы со своим отцом, я был готов сделать вещи, которые... которые не сде- лаешь, если любишь кого-то. Даже во сне. Но я так упёрся, что готов был на риск тебя потерять. И мне было так больно...

– Последние слова он почти прошептал.

Я старалась сдержать слёзы. Эту глупую историю с Би я ему давно уже простила. Что за пошлость - вспомнить её снова именно сейчас. Ситуации, в самом деле, были несравнимы. То, что я задумала, оказалось гораздо хуже. Генри хотя бы защищал брата и сестру, у меня была всего лишь задета гордость.

– Мне тоже жалко, - с трудом проговорила я.

– Чего тебе жалко?
– спросил Генри опять нормальным голосом.
– Будь добра, Лив, объясни мне попроще, что ты искала во сне про этого типа. Тебе это казалось так круто? У меня было чувство, что ты хочешь его соблазнить.

– Я и вправду хотела.
– Голос отказал мне, я сглотнула, но ком в горле остался.

Глаза Генри потемнели.

– Ты там была не в первый раз, да?

Я покачала головой. Он отвёл от меня взгляд, стал смотреть куда-то в пространство.

– Нет. Но это не значит, что я считаю Матта крутым или что-то в этом роде, - выговорила я.
– Нет, он, скорей, просто кого-то из себя изображает.

Мой голос звучал неестественно, но и это сейчас было не важно. Я ни секунды не могла больше вынести болезненного выражения на лице Генри. А он опять смотрел на меня.

– У меня всего лишь оказался «Отель "Нью-Хэмпшир"», и я решила научиться летать на симуляторе полётов, ты просто не уловил, что я никакой не пилот.

Генри смущённо сдвинул брови.

– У меня нет никакого друга в Южной Африке.
– Я попыталась говорить отчётливей, но вдвое быстрей.
– У меня вообще нет друзей. Мы всегда переодеваемся, когда что-то начинается с парнем. И, честно сказать, пока я не оказалась здесь, никакие молодые люди меня особенно не интересовали, думаю, это было взаимно. Пока я не познакомилась с тобой, я была как Мия. Не знала ни комплекса неполноценности, ни сексуальной неуверенности. Поэтому они так меня напрягали... как чужие существа, которые откладывают в тебя личинки, а потом получают над тобой контроль. Ты смотрел на меня с таким сочувствием, вот я и придумала Расмуса. То есть не я, эти существа. Но для меня было ужасно не иметь ни о чём представления, а ты постоянно можешь сравнивать меня с другими девушками. Думала, ты тоже не будешь чувствовать такого превосходства, если я смогу сравнивать тебя с кем-то. А когда уже возник Расмус, я не могла...

– Постой!
– сказал Генри.

Это было как раз вовремя, потому что мне надо было глотнуть воздуха. Наверно, лицо у меня уже посинело. Но мне почему-то стало легче.

Генри тоже молчал. Он просто смотрел на меня блестящими серыми глазами, а я смотрела на него, ожидая, что он скажет. Но он ничего не говорил. Лишь мускулы на подбородке двигались, как будто он что-то жевал.

– В Претории я ухаживала за собаками, - снова заговорила я.
– У наших соседей, Вэйкфилдов, был чау-чау, по кличке Расмус. Первое имя, которое пришло мне на ум.

Генри прикусил губу.

– Другую собаку, которую я прогуливала, звали Сэр Баркс-Алот, - добавила я.

Тут Генри не выдержал - прыснул от смеха.

– Ну, Лив, ты меня сделала!
– сказал он, слегка успокоившись.

– Нечаянно.
– Теперь, когда всё было сказано, я готова была расплакаться. Но странным образом ком в горле исчез.

Генри смотрел на меня и покачивал головой.

– Скажи, ради бога, как ты могла подумать, что я чувствовал своё превосходство? У меня, как у всех нас, те же комплексы, те же проблемы с верой в себя и те же страхи её утратить. Я больше тебя запутался в наших отношениях.