Третий долг

Он был мудр, мой отец. Я надеялся править так же, как и он, когда настанет мой черед.

— Пойдем со мной. — Снова схватив ее за запястье, я наполовину сопровождал, наполовину тащил Нилу через подземный гараж в личный лифт, который доставил нас к конюшне.

Никто из нас не проронил ни слова, пока мы пересекали траву под розово-серебристый свет зари. «Холл» возвышался прямо перед нами, его башенки светились с восходом солнца и витражные окна, выглядели, как будто кровь стекала вниз по стеклам.

Фло и Кестрел исчезли и, без сомнения, уже храпели в своих кроватях.

Я не спал прошлой ночью, но не устал. Далек от этого. Я очнулся и готов доказать свою ценность.

Мои пальцы зудели, так хотелось открыть мою баночку с таблетками. Еще не настало время для новой дозы, но то, как екнуло мое сердце, когда мы приближались к воротам, доказало мне, что туман нужно усилить.

Теперь, когда Нила вернулась на мою территорию, мне нужно будет следить за дозировкой — увеличить, чтобы сохранить иммунитет к любым трюкам, которые она могла бы разыграть.

— Куда ты меня ведешь? — спросила Нила, когда мы ступили в притихший мир «Хоуксбриджа» и брели по его сонным коридорам

Я не ответил. У нее не было права знать это. Она должна была понять это, как только мы прибыли.

Прошло немного времени, всего несколько минут, прежде чем я остановился и открыл большую резную дверь в северном крыле дома.

Пространство было не таким большим, как во многих других комнатах, но оно было укомплектовано необходимым оборудованием.

Мои губы дрогнули в полуулыбке, когда Нила переступила порог.

Как только ее взгляд зацепился за медицинский стол в центре комнаты, ее рот распахнулся от ужаса.

— Что... что это?

Она дернулась в моих объятиях, когда я прижал ее к себе и запер дверь.

Она не была глупой.

Она знала, что это не могло закончиться хорошо.

Ее лицо померкло, а глаза расширились от ужаса. Я был прав, подозревая ее мотивы. Разве она не думала, что я увижу? Что ее сообщения были так чертовски очевидны?

— Я не тот, кем ты можешь манипулировать, мисс Уивер.

Я похлопал ее по заднице, когда двинулся вперед. Откинутое кресло внезапно повернулось, показывая моего отца.

Его взгляд остановился на Ниле, глаза пылали золотом и триумфом.

— Оу, привет, моя дорогая. Рад видеть тебя после всех тех ужасных событий. — Он поднял бокал коньяка. — Без тебя здесь совсем не то. Не так ли, Кайт?

Я больше не испытывал ненависти к моему прозвищу хищной птицы. Я больше не презирал отца, использующего его. На самом деле, это была большая честь. Раньше это было постоянным напоминанием о том, что я родился и вырос, чтобы быть тем, кем я никогда не был. Теперь это был знак отличия. Я как-то добился невозможного и стал идеальным гребаным сыном.

Улыбаясь Ниле, я ответил:

— Нет. Без нее здесь все иначе.

Если бы только она знала, что произошло, пока она играла в швею со своим братцем. Если бы только она знала, что Кат сделал с мной, чтобы вернуть меня. Она бы никогда не вернулась по своей воле. Она бы сделала все, чтобы снова не оказаться моей пленницей.

— Джетро... — Ее голос затих, глаза были прикованы к столу. — Что это означает?

Кат засмеялся.

— Да ну, детка. Ты не сможешь разыграть эту карту с нами. Ты так же хорошо, как и я, знаешь, чем ты это заслужила.

— Пожалуйста! — Нила прижалась к двери, дергая ручку. Это было бессмысленно. Ключ был у меня в кармане. — Вам не обязательно это делать.

Кат медленно поставил свой пустой бокал на столик. Сняв запонки, он закатал рукава, размеренно и изысканно — он никогда не торопился.

— Я думаю, ты поймешь, моя дорогая, что мы делаем.

Кивнув в ее сторону, он приказал:

— Джет, хватит развлекаться. Хватай девушку, и давай продолжим.

— С удовольствием. — Я надвигался на Нилу.

Комната была оформлена в голубых и серых тонах. Обои были восточным шелком, который был таким ярким, что рисунок индиго сверкал в черных волосах Нилы.

— Прекрати это, — прорычала Нила. — Не надо.

Стоя перед ней, я протянул руку.

— Это может быть легко или трудно. Твой выбор.

— Я ненавижу, когда ты так делаешь! Разве ты не видишь, я не хочу выбирать?!

Я прищурился. Что это, черт возьми, значит?

Кат усмехнулся.

— Ты хочешь, чтобы мы взяли на себя полную ответственность за то, что с тобой происходит, правильно? Когда ты признаешь, что ты такая же, как мы? Делать что-то добровольно не значит, что ты попадешь в ад, милая девушка. Но борьба с нами на каждом шагу также не означает, что ты попадешь на небеса.

Я махнул рукой, открыто раскрывая татуировки на кончиках пальцев.

— Твой выбор, Нила. По свой воле или по принуждению.

Нила заметно дрожала. Занавес волос опустился на ее лицо, блокируя все мысли.

В быстром движении, как будто, если бы она промедлила, храбрость покинула бы ее, она отошла от двери и пронеслась мимо меня.

Я улыбнулся, опустив руку.

— Хорошая девочка.

— Куда? — огрызнулась Нила, когда встала у стола, от ее тела исходили вибрации напряжения.

— Залезай, — сказал Кат.

С яростью, написанной на лице, она залезла на стол и легла. Она лежала там, будто в гробу. Сцепленные ладони покоились внизу живота, грудь поднималась и опадала в панике.

Она отказывалась смотреть на кого-либо из нас, сердито глядя в потолок.

Кат похлопал ее по руке.

— Видишь... это было не так уж сложно.

Она напряглась, ее пальцы побелели.

Кат нежно ее погладил.

— Должен признать, я скучал по твоему присутствию в своем доме. — Он широко улыбнулся. — Тебя так весело мучить. — Он очертил пальцами ее ключицу. — Однако последние несколько недель были довольно поучительными. Я в восторге от результата и должен поблагодарить тебя. — Бросив взгляд в мою сторону, он ухмыльнулся. — Ты подарила мне сына. Моего настоящего сына. И за это, моя дорогая, я всегда буду тебе благодарен.

Наклонившись, он прижался в нежном поцелуе к ее губам.

Нина вздрогнула, отвернув голову в сторону.

Я просто стоял.

Никаких чувств.

Никакой ревности.

Никакой жалости.

— Не борись с этим, — пробормотал Кат. — Не разрушай то, что начала.

Нила сильнее вжималась в стол, без сомнения, пытаясь стать невидимой, но безуспешно. Я подошел ближе, заняв противоположную от отца сторону. Взгляд Нилы встретился с моим; ее глаза расширенные и дикие. Она отправила молчаливое послание, такое громкое, что уверен, и мой отец это заметил.