Третий долг

Чем дольше она находилась на моей территории, тем сильнее я боролся, отказываясь от нее.

Словно читая мои мысли, она прошептала:

— Это не имеет значения. Я нашла тебя. Теперь я знаю, куда идти, когда ты исчезнешь и будешь избегать меня.

Мои ладони сжались в кулаки, когда восхитительные мысли наполнили мою голову: ее приход в мою комнату, сон рядом с ней, то, как я трахаю ее без камер, сообщающих Кату, насколько я был непослушным.

Мои челюсти сжалась.

— Следующего раза не будет, Нила, — указывая на дверь, я зарычал, — тебе нужно уйти.

— Почему? Дай мне хоть одну вескую причину, и я могла бы подумать об этом.

Покинув свою позицию у моей кровати, она подошла ко мне.

Я втянул воздух, когда ее взгляд заскользил по моему телу. Ее пальцы дрогнули, когда она прикоснулась к моему кровоточащему лбу и суставам.

— Ты ранен.

— Я в порядке.

Она задержалась на моей разбитой губе, прежде чем ее глаза скользнули вниз по моему все еще влажному торсу с полотенцем вокруг моих бедер.

Воспоминание о том, как мы шли обратно от источников одетые только в полотенца, пришло мгновенно и было сильным.

Я никогда не был так свободен. Никогда не был так счастлив, от мысли, что могу рассказать ей все, и наконец, признаться, кем Нила была для меня. То, что у меня мог быть шанс.

Это была несбыточная мечта. И после этого мы получили весь этот беспорядок.

— Бл*дь! — Нельзя было, чтобы она находилась здесь. И я определенно не мог позволить себе думать об этом.

Я попытался схватить ее, но она убежала. Запрыгнула в мою постель, как сбегающая жертва, ее крошечные ноги исчезли в пуховом одеяле, когда она пробиралась по матрасу.

Пульсирующая боль в голове, и ушибы на моей груди заныли, когда я провел рукой по мокрым волосам.

— Я больше не хочу играть в игры.

Не отрывая от меня взгляд, она уперлась ладонями в мою кровать.

— Я тоже. В этом наши мнения сходятся. — Ее голос стал тише. — Ты ранен, Джетро. Позволь мне помочь тебе.

— Нет. Тебе нужно уходить.

Сколько раз я должен это тебе сказать?

Мои глаза метнулись к таблеткам на прикроватном столике. Если бы я взял одну, оцепенение могло бы дать мне достаточно отсрочки, чтобы выгнать ее.

— Кто сделал это с тобой? — пробормотала она, снова приближаясь, забывая о том, что ее намерение состояло в том, чтобы держаться подальше от меня, а не утешать.

Ее беспокойство было похоже на пушистое одеяло, успокаивающее, теплое и такое мягкое.

Я хотел, чтобы она держалась подальше. Ее забота может быть одеялом, но ее любовь... Черт, ее любовь была лезвием, разрезающим меня на кусочки.

Она все приближалась, больше не пытаясь убежать.

Я поднял руку.

— Оставайся, где стоишь.

— Джетро... Не делай этого.

— Нет, ты не делай этого, — прорычал я. — Ты не знаешь, чем рискуешь.

Нила не ответила, и она не остановилась.

В горле стало сухо. Я застрял между стеной, которую возвел мой отец и пропастью, которую она создала. Мне нужна помощь. Мои руки тряслись, когда я потянулся к прикроватному столику и схватил флакон с таблетками.

Мое тело ревело от борьбы, но это было не похоже на то, как мой разум растекался вокруг нее. Это было похоже на скрежет когтей по доске, заставляя меня слушать — независимо от того, хотел я или нет.

Таблетки предлагали спокойствие. Мир.

Я нуждался в этом.

— Нет!

Нила вырвалась вперед, выбивая флакон из моей руки. Таблетки рассыпались по всему ковру.

— Что за черт?

— Чтобы это ни было — не принимай их больше!

Я раздражительно вспыхнул.

— Это болеутоляющее! — Я показал свои разбитые костяшки, предъявляя доказательства ей в лицо. — Видишь.

Она нахмурилась.

— Нет, это не так. — Покопавшись в аптечке, она достала противовоспалительные средства и парацетамол. — Вот болеутоляющие. — Схватив меня за руку, вложила пузырек мне в ладонь. — Чем бы ни были другие, они тебе не помогают, они делают тебе только хуже.

Отбросив лекарства, я провел рукой по лицу. Это пробуждение после месяца безжизненности, породило во мне прежнее беспокойство. Я скучал по Жасмин. Скучал по Кесу. И, черт побери, скучал по Ниле. Так чертовски сильно.

Я посмотрел на нее исподлобья, больше не в состоянии бороться.

Она хотела поговорить? Отлично. Я расскажу.

Мы играли в «кошки-мышки» так чертовски много раз. Мы в ловушке, и если смерть была наградой, тогда я уверен, что она будет достойной.

Схватив ее за бедра, притянул ближе. Она ахнула, когда я провел большими пальцами рук по сатину ее шортиков для сна.

— Ты пришла по какой-то причине. По какой?

Нила моргнула, похоть пылала в ее черных глазах.

— Эм... я пришла...

Я прижал ее ближе, вжимая худенькое тельце в себя.

— Да?

Мое сердцебиение ускорилось. Член затвердел. Нила была настоящим афродизиаком для него, и боль растворилась в моем желании трахнуть ее.

Я вздернул бровь, осматривая ее тело сверху донизу.

В ней была магия. Я не мог этого отрицать.

— Ты ведь пришла не для разговоров, не так ли? Ты пришла ради этого? — я вжался в нее.

Она зажмурилась.

— Признай это, — убеждал я. — Признай, что все это наша версия прелюдии. Мы спорим, ругаемся и затем... — Я обхватил пальцами ее горло. — Мы трахаемся.

Нила шумно задышала, из-за чего мое сердце треснуло и обливалось кровью.

— Ты прав, — ее рука исчезла между нами, сжав мой член через полотенце.

Я подавил рычание, когда она нажала на головку, посылая электрический разряд к моим яйцам.

Соски Нилы затвердели и виднелись через черный атлас. Похоть, которую она вызвала в моем кабинете в Бриллиантовой аллее вернулась в полную мощь.

— Черт побери, ты проверяешь меня. — Схватив ее за волосы, я наклонил Нилу вниз, поддерживая ее спину рукой, чтобы всосать ее сосок.

Она закричала, освободив мой член, потянув узел на полотенце.

— Да... Джетро.

— Ты действительно самый худший вид наказания, — выдохнул я, зажимая сосок между зубами.

Похоть витала в воздухе, желание стало нашим кислородом, а голод — смыслом жизни.

Мы оба были разрушены. И единственным исцелением было сдаться.

— Я дам тебе то, что ты искала, — я подтолкнул ее к кровати.