Третий долг

— Мы договорились, что ты не кончишь.

— Мы договорились и насчёт другого тоже, — он прищурился. — Или ты об этом забыл?

Я застыл.

Он прав.

Я не выполнил прошлые обещания, неважно, как сильно пытался это сделать.

Его внимание переключилось на что-то за моей спиной.

— Чёрт, быстро. Сколько времени потребовалось, чтобы их вырубить?

Стряхивая с костяшек пальцев боль после избиения троих членов моей семьи, я перевёл взгляд на Дэниеля и Ката, распростёртых на полу.

— Нисколько. Я им помог.

Он провёл рукой по своим тронутым сединой волосам.

— Что ты, бл*дь, сделал? Ты знаешь, что они могут проснуться утром и понять, что ничего не случилось. Чёрт, какой смысл во всём этом, если ты не можешь придерживаться плана!

Комната закачалась из стороны в сторону.

Меня передёрнуло, когда желудок попытался восстать против выпивки.

— У меня не было выбора. Не могу больше это делать.

Внезапно я не смог смотреть на Кеса, не вспоминая о том, что он сделал с моей женщиной. Это разрывало меня на куски, заставляя мышцы дрожать в агонии.

— Я не могу... Не могу сидеть здесь с тобой.

Кес шагнул вперёд и схватил меня за плечи.

— У тебя нет выбора. Ещё не конец.

Я напрягся, ожидая его мыслей, готовясь барахтаться в его блаженстве после соития с Нилой, но, как и в большинстве случаев, Кестрел защищал меня. Я улавливал слабые частоты, большую часть брат сохранил, спрятав за невозмутимым занавесом пустоты.

Вздохнул, оттолкнув его.

— Прости.

Он кивнул.

— Я уяснил, — указывая на бессознательные тела Ката и Дэниела, добавил, — Давай закончим. Тогда сможем разойтись по кроватям, ага?

На дрожащих ногах я добрался до двери и закрыл её на замок.

— Ты прав.

Вместе мы столкнулись с архивами предыдущих Долгов и их взиманий. Я поднял старые записи с Эммой Уивер.

— Пора проявить изобретательность.

В едином порыве каждый взял по клавиатуре, и мы начали.

Чёрт побери, я был чудовищем.

Прикрыв лицо ладонью, я склонился над её кроватью.

Я так устал.

Так, бл*дь, истощён.

Это всё так, бл*дь, тяжело.

Я хотел сдаться. Рассказать правду и покончить с той ложью, в которой всё время жил.

Вытащив маленький пузырёк из кармана, я подумывал взять ещё одну пилюлю. Таблетки помогали мне оставаться в здравом уме, и они были единственным, что имело надо мной власть. Но насколько я ценил тишину и бесчувственность от невыносимого накала, настолько же я ненавидел разрыв между мной и Нилой.

Она заслуживает намного больше, чем дал ей я.

И теперь она будет вечно меня ненавидеть.

Зажав пузырёк в руке, я проклял комнату, что кружилась перед глазами.

Нила была нетронута и в безопасности.

И останется в безопасности и нетронута.

Я покончил со своим несчастьем и эгоизмом. Я пожертвую собой, чтобы уберечь её.

Я проведу жизнь в смирительной рубашке, чтобы обеспечить ей долгое, счастливое существование.

Это было наше будущее. И её ненависть ко мне только облегчит разлуку для неё.

Вздохнув, я сполз на пол и свернулся калачиком у её кровати.

Я буду охранять эту женщину до конца своих дней.

И это будет единственной хорошей вещью, что я сделаю, прежде чем умру.

И когда я повернулся набок, комната перед глазами закружилась ещё быстрее.

Я закрыл их и отключился. 

Глава 36

Нила

Мир стал реальным.

Я дрейфовала из бессознательного тягучего состояния в громоздкую реальность. В одно мгновение я была в выдуманном мире с искаженными единорогами и черными радугами, а спустя миг я проснулась.

Где я?

Слабая, одурманенная, с разбитым сердцем.

Я обхватила руками голову, пытаясь избавиться от головной боли и непонятного привкуса на своем языке. Облизала губы, пытаясь избавиться от металлического привкуса... он был знакомым.

Но откуда?

Это напомнило мне одну единственную операцию, которую мне сделали — в семнадцать, когда мне удалили гланды. Я непрерывно болела ангиной в течение года, пока я не уговорила удалить их.

Просыпаться после операции было ужасно. Окруженная пронзительными звуковыми сигналами, я чувствовала себя подушкой, утыканной иглами.

Массажируя свои виски, я заставляла голову заработать.

Что случилось прошлой ночью?

Я моргнула.

Покои Уивер были собраны вместе, как сборник рассказов — отрезки ткани, свисающие со стен, заваленный стол с ножницами и мелом, а серым центром моей коллекции была необычная драпировка на манекене.

Мои глаза оторвались от полотенца и переместились к изумрудной «У», вытканной на ковре.

Разве я одевалась в спешке?

Я проследила за дорожкой, выложенной платьем цвета фуксии, перекинутого через спинку кресла у камина. Я нахмурилась при виде ненужного белья у подножия кровати.

Потом я увидела чехол для одежды, закрывающийся на молнию.

И все это пронзило меня словно лезвиями.

Покер. Коньяк. Завязанные глаза. Даниэль. Кат. Кестрел.

О, мой Бог! Что я наделала?

Я съежилась, вспоминая, какой отзывчивой я была для Кеса, как я нашла нежелательное удовольствие в его объятиях, затем на меня нахлынула волна ненависти к Джетро, когда он оставил меня там. Он просто ушел!

И Кес остался и помог и...

Он накачал тебя наркотиками.