Третий флот

Зато (к великой радости генерала) впервые за много лет восстановили учебные стрельбы. За зиму запасы пороха преодолели планку «неприкосновенных». И, хотя, сера доставалась казне за серьезные деньги, все-таки солдаты начали знакомиться с огненным боем не только в теории, но и на практике.

«Это крайне важно! — втолковывал Наполеон прижимистому Ивате. — Не будет толку от наших главных сил, от мушкетеров и канониров, если они не могут эффективно использовать свое оружие!».

Так что порох начали жечь. Очень скромно и бережливо, но начали.

Много за эти полгода сделали хорошего и полезного. Только вот весь этот расклад била одна треклятая карта…

Не идет торговля.

Нет прибыли, на которую можно было бы закупать необходимые ресурсы. Ведь остров не имел своих источников железа, меди, олова, кожи и той же серы, весьма ограничен в древесине, угле, тканях и многом другом. Только для содержания Армии Старого Владыки и Ударной Эскадры требовались десятки даней серебра ежегодно. А ведь нужно развивать остров, расширять влияние…

«Я обещал своим людям торговую империю… Неужели я просчитался?» — Наполеон почувствовал, что устремленные на него взгляды выживают в нем дыры.

— Ладно, — он решительно хлопнул ладонью по столику и одним движением поднялся на ноги. — У нас всё идет по плану… Более-менее. Проблема только одна и она же главная — торговля. Значит, на нее и бросим все силы. Все! Вплоть до использования военной силы. Но это в крайнем случае! Пока же больше нужны идеи.

Главнокомандующий требовательно оглядел собравшихся. Молчание.

— Вот в Малакку мы послали людей. А почему не послали в империю? У нас же в Люцзагане живет старый друг Го Вайжэнь. Давайте отправим к нему человека, который расскажет о ждущих его тут выгодах. Даичи, составь список товаров, что у нас тут уже лежат — конкретные товары уж всяко привлекательнее общих слов!

— Верно, сиятельный! Только не так надо! — Мэй Полукровка внезапно оживился. — Мало кто верит в щедрость дающего добровольно. Сведения кажутся гораздо ценнее, если они добыты с трудом… Украдены!

— Подробнее! — потребовал генерал.

— Мы пошлем людей к Го Вайжэню с выгодным торговым предложением. Пошлем предельно тайно и секретно. Но пошлем и других людей, которые походят по кабакам и по злачным местам. И начнут трепать языками, что, мол, купцу Го откуда-то пришло крайне выгодное предложение. Эти люди организуют… кражу этих сведений. Поверь, господин, так информация намного быстрее разойдется среди тамошнего купечества.

— Может быть, также рассказать и про Гияс-агу в Малакке? — Наполеон в задумчивости сунул руку за отворот халата. — Продадим тайные сведения, в них закинем данные о товарах, что есть у нас.

— Малакка — это другое, сиятельный, — покачал головой Полукровка. — Этими сплетнями мы не добьемся такого же эффекта, как в империи Мин. А вот Гияс-агу можем сильно подставить. Он верует в аллаха и сейчас не очень надежно сидит у трона. А он — пока наша единственная ниточка к высшему обществу Малакки. Если ты считаешь, что он нам не нужен, то тогда, конечно…

— Я понял, Мэй, — отмахнулся Наполеон, которого до сих пор раздражала в начальнике разведки его манера говорить. — Значит, ищем другие способы. Обращаюсь к мастерам: купцов всегда привлекают какие-то редкие товары. Вспомните, что мы делали в Хакате, подумайте, какие изделия вы могли бы делать. И какие ресурсы для этого вам понадобятся.

Мастера нахмурились. А за всех высказался Тадаши Гэ.

— Ты знаешь, сиятельный, что я первым стою за выгодную торговлю. И люди мои пока больше простаивают, чем работают. Приходится их на стройку даже посылать. Но новые товары всегда с трудом вызывают широкий интерес. Даже самые полезные. На это нужно время. Вспомни, как непросто в Хакате приживалась одежда с карманами. Это потом спрос на нее взлетел, а поначалу… Так что сначала нужны купцы, а потом уже им можно будет впа… предлагать наши чудесные изделия.

«Ну, понятно. Все сваливают с себя ответственность» — нахмурился Наполеон. Но в чем-то ниппонский кузнец прав, конечно.

Не было идеального рецепта. Малакку не подкупить, не переубедить — они были прямыми конкурентами за торговую прибыль. Купцов тоже всех разом не заманишь. Они привыкли, обросли связями в Малакке.

«Но тащить их к себе по одному, по два — тоже нет смысла! — хмурился Наполеон. — Так я и до старости не разбогатею. Хотя, до старости мы так не дотянем».

Попытки расшевелить торговлю не прекращались. Даичи даже пытался плавать на кораблях Белого Куя по окрестным землям и торговать самостоятельно. Самый дальний заплыв был до Палембанга, но разница в ценах на таких расстояниях была не столь велика, чтобы принести заметную прибыль. Многократную маржу давали только плавания на тысячи ли.

Зато в такой поездке агенты казначея узнали, что совсем недалеко от Сингапура есть огромные залежи самородной серы. Не нужно выжигать ее из руды на огне, можно сразу использовать для создания пороха! И стоила она недорого, ибо применения у серы здесь было немного. Но беда в том, что добывалась сера на Яве! В самом сердце Маджапахита, недалеко от восточного побережья, у потухшего вулкана Иджен. В Сингапуре были искусаны все локти: как добраться до заветного ресурса? Если просто начать массовые закупки — цена сразу взлетит. А махараджа Маджапахита вскоре поймет, что имеет рычаг давления на нового опасного соперника. Рискнуть и затеять добычу самостоятельно? Вообще рискованно! Хотя, залежи находились буквально в 50–60 ли от побережья…

— Ищите решение! — бил кулаком по столу Наполеон. — У нас сера — главный дефицит. Если доберемся до Иджена — увеличим добычу пороха в несколько раз!

В общем, новые задачи добавлялись легко. А вот решения… Весной баланс расходов и доходов все-таки улучшился. Число торговцев выросло незначительно, но Даичи ввел на острове жесткую экономию. Если за что-то можно было не платить — он не платил. Строительных работ также стало меньше. Так что, если зимой соотношение расходов и прибыли было десять к одному, то весной нового Седьмого года стало три к одному.

Позитивная тенденция. Да только тенденцией брюхо не набьешь. На тенденцию новые корабли не построишь и новые полки не снарядишь.

…Шел четвертый месяц местных лунных календарей. Кажется, это соответствовало более привычному для Наполеона маю. Или июню. В этой экваториальной зоне нет совершенно никаких привязок к явлениям природы: всегда жарко, всегда мокро, всегда душно. Только и разницы, что в декабре намного мокрее, чем в июне. В общем, был конец весны… или начало лета. В редкое ясное утро генерал выглянул в окно, выходившее на синюю гладь Пролива — и оторопел.