Третий флот

— А может, пора… — генерал резким взмахом руки заставил неугомонного О смолкнуть. Ты уже высказался, парень. — Кто-то еще желает сказать?

Полковники хмурились, но молчали. Хмурился даже мирный Даичи Ивата, для которого ненавистная Малакка стала кровным врагом. Неожиданно слово попросил Ли Сунмон. Словно, антипод Гванука, Ли был тих и спокоен.

— Мне кажется, в словах полковника О есть правота. Малакка нанесла нам удар. Мы его отбили. Но, если мы промолчим, если, хотя бы, не попробуем наказать их за это, они решат, что мы слабы. Что можно вести против нас подлую войну безнаказанно… И будут ее вести.

Ли Сунмон сел в оглушительной тишине. Один лишь Гванук елозил на своей скамеечке, радостно скалясь.

Наполеон задумался.

«Ли Сунмон прав совершенно. Но и я тоже прав… Нужен какой-то компромисс».

— Благодарю, полковник Ли! Ты указал на аргумент, которым я пренебрег. Мы ответим. Сейчас из почти двух сотен пленников у нас точно есть 12 человек из Малакки. Включая местного вельможу Дравати. Есть у нас имена еще пары десятков посланников Раджи Тенги. Надеюсь, Белый Куй с Аритой кого-нибудь из них захватят… Мы отправим посольств в Малакку. С претензией. Перечислим в деталях все корабли и отряды, которые уничтожили, назовем всех подданных Раджи Тенги, которые воевали против нас. И мы объявим: все пленники и прочие доказательства пиратства отправлены в империю Мин. Мы обращаемся к императору с обвинениями против Малакки, требуем справедливости. Разумеется, это будет ложь, но я уверен, что после этого султан так перепугается, что надолго притихнет. А у нас появится нужное время…

— Этого мало! — Гванука сегодня просто не унять. Может, посоветовать ему отправиться домой и заняться утехами с его дикой служанкой? Пусть пар выпустит…

— Мало, полковник? — Наполеон улыбнулся. — Хорошо! Тогда сделаем следующим образом: послом Сингапура станешь ты. Как только Куй вернется из похода, ты отправишься в Малакку. Донесешь до султана всё, что я сказал. Но! — он упредил новый всплеск эмоций своего бывшего адъютанта. — После этого я дозволяю тебе вести себя максимально вызывающе. Провоцируй Тенгу на конфликт, как можешь (в рамках приличий, разумеется). Если султан решится после всего сказанного бросить нам вызов сам… что ж, мы его примем. Вся Армия Старого Владыки всё это время будет в полной боевой готовности. Никаких увольнений в Армии, постоянная дальняя разведка — они не ударят внезапно.

— Ха! — Гванук сел победителем.

…И у него не вышло спровоцировать Раджу Тенгу. Хотя, можно было не сомневаться, что парень старался. Из кожи вон лез. Но своей наглостью лишь сильнее пугал султана Малакки. Если честно, Наполеон на это и рассчитывал. Узнав о провале операции, о жалобе в империю (которая является главным защитником слабой Малакки), султан не мог ответить на вызовы полковника О. Наоборот, его наглое поведение показывало, что Сингапур весьма уверен в своих силах. Итог предсказуемый. В уравнении непредсказуемой переменной была лишь личность Раджи Тенги. Вдруг он гордец, и Гванук сможет его на этой гордости спровоцировать?

«Ну, что ж, тогда всё честно, — улыбнулся Наполеон. — У парня тоже был шанс добиться своего. Тогда пришлось бы играть по иному сценарию: зачистка Малакки и перевод всего хозяйства на военные рельсы. Возможно, получилось бы отбиться от вражеской коалиции, пока она толком не соберется и не организуется. Врага надо бить быстро и поодиночке!».

Но генерал готов был признаться самому себе: он не хочет войны. Сейчас, когда торговую блокаду удалось прорвать, и деньги потекли, если не рекой, то полноводным ручьем, он горел желанием — развивать экономику своего крошечного острова. Свободные средства появились, и их надо пускать в дело.

Даичи жаловался на то, что у него совершенно не хватает людей для проведения торговых операций.

— Нам нужны частные перекупщики, — решил Наполеон. — Ты наверняка сможешь найти предприимчивых людей из местных или зазжих мелких торговцев. Надежных, кто не сбежит с деньгами. Выдели им определенные суммы и научи нашей схеме: покупать на западе — продавать на востоке (или наоборот). Пусть работают за долю в прибыли. С таких людей не будем брать пошлину, но прибыль — наша.

Одна одна перепродажа — это только часть возможной прибыли. Для новых идей снова был собран большой хозяйственный совет.

— Есть товары, с которыми нечего делать — мускат, гвоздика и прочее. Но некоторые товары можно преобразовывать. Например, железо. Можно ведь покупать дешевую руду, и самим делать из нее более дорогие крицы. И еще дальше — чугунные слитки или вообще изделия из железа.

— Эти товары ведь не просто так дорожают, — усмехнулся Тадаши. — Расходов полно: нужны мастерские, рабочие, дополнительное сырье типа угля, глины и так далее.

— Верно, но эти расходы также приносят нам доход. Мастерскую построить надо один раз, а приносить прибыль она будет годами. Работники получают жалованье, которое тратят здесь же у нас: у крестьян, на рынках, в кабаках, наконец. Всё это делает богаче не лично тебя, Тадаши, но весь наш Сингапур. Однако разница в ценах сырья и товара тебя в любом случае не обидит.

С Кундура и других мест перестали ввозить железо — только руду. Тадаши, пока много ружей Армии Старого Владыки не требовалось, начал делать инструменты, чтобы продавать их окрестным островитянам втридорога. К удивлению Наполеона, местное население использовало крайне мало железа. Так что спрос оказался невелик. Но зато инструменты закупали купцы с Явы, из Чампы и Брунея.

Внезапно на Сингапуре стало много риса. Так здорово Ивата организовал закупки, а Кардак — освоение новых полей, что даже растущее население острова уже не могло всё съесть. Можно было продавать зерно. Да только это было невыгодно. А вот если делать из риса местное вино — то цена его сразу вырастает. А уж алкоголь покупаютли все (кроме мусульман).

Из тканей начали делать одежду. Ниппонские мастера изучили местные традиции и начали делать обычную для этих краев одежду, но с карманами: из западного хлопка и восточного шелка. Даже придумали в шелковые штаны и туники вшивать хлопковые карманы. Снаружи не видно, а себестоимость ниже.

Удивительная находка случилась внезапно. Наполеон стал нередко выбираться на рынки (коих на острове было уже три), чтобы своими глазами оценивать потребности и находить новые возможности. Вот и в тот день, несмотря на обложной дождь, он отправился на старый рынок. Зонт, который нес слуга, нещадно протекал, но генерал не сдавался, защищаясь еще и легким плащом с капюшоном. На рынке он нашел торговца из Палембанга, который продавал в горшках странную густую тягучую жидкость.

— Что это?

— Сок фикуса, господин. Пить его нельзя, но он со временем густеет и твердеет.

Наполеон запустил руку в горшок — и прилип.

«Готов поклясться, что это каучук!» — изумился главнокомандующий.

Про этот сок он слышал еще в прошлой жизни. Правда, был уверен, что каучуконосные деревья растут в Америке. Он долго смотрел на прилипшую к пальцам клейкую субстанцию. Потом недовольно покосился на зонт над головой… И стремглав, кинулся в промзону.

— Смотрите! — торжествующе показал он горшок с каучуком. — Этот сок не пропускает влагу. В чистом виде, он, конечно, портится. Нужно найти способ очищать его. В чистом виде этот каучук можно наносить на шляпы каса — и те станут совершенно непромокаемые. Ими можно пропитывать ткань зонтов с той же целью. И даже плащи. Подумайте, как этого добиться — и у нас появится идеальный товар для этого региона вечных дождей!

Наполеон выяснил, что дерево фикус растет на Суматре. Он поручил торговым агентам Иваты узнать, как много там таких деревьев, трудно ли добывать сок и можно ли такие деревья высадить в Сингапуре.

«Если до зимы удастся начать делать такие товары — мы точно озолотимся» — улыбался случайной находке генерал.

И так было во всем. Наполеон требовал смотреть на каждый товар с мыслью: что из него можно сделать. Вообще на каждый! Завалялись прутья ротанга? Легкая мебель! (Правда, именно этот товар не пошел — больно много места занимает мебель на кораблях).