Третий источник

"Рановато ты братан раскуривать собрался, да и нечего, опять же. Одернул он сам себя.
– Коль эти такую честь от тебя принять не могут, так хоть держи себя солидно."

Он принялся выбираться из полуприседа, и выбирался, выбирался, сдерживая менжу в коленях, стараясь не поддаваться слабости, стопудово сгибавшей в три погибели - надо отвечать, сказать что-нибудь этакое, подходящее к случаю. Да вот беда - ответной речи он как-то не подготовил. Ну не рассчитывал он держать ответную речь!

Толяныч облизал сухие губы - пить! Нет, курить! Нет, все же пить! Водки...

Лады, вот тогда вам другая честь:

– Штаны. Мне нужны штаны!

– Вот и все, что ему удалось сказать. И очень удивился, когда двое беспрекословно сорвались с места и умчались в темноту. Третий, тот что говорил, остался стоять.

– Курить есть?
– Эта была уже вторая фраза, и надо сказать далась она уже с меньшим трудом. Звериные инстинкты исчерпались еще в подвале, и он словно заново учился говорить.

Человек не торопясь, не сводя с Толяныча глаз, полез в карман жилета-разгрузки и извлек сигареты. Протянул открытую пачку. Как вытащить из нее сигарету, Толяныч не представлял - руки почти не слушались, мешал нож, который некуда было сунуть, разве что себе в бочину. Или вот ему...

– Прикури мне.

Незваный гость, не смутившись, прикурил, на мгновение высветив половину лица и мощный бицепс, и вставил сигарету Толянычу в зубы.

Голова слегка закружилась после первой, такой желанной, затяжки. Толяныч расслабился и привалился спиной к стене. Еще пара затяжек...

Он переложил нож в левую руку, взял сигарету изо рта, с трудом оторвав ее от пересохшей губы:

– Кто вас послал?

– Никто. Закон Воина. Вот.
– И чувак протянул ему что-то на ладони.

Толяныч посмотрел, но было недостаточно светло, чтобы понять, чего там такое у него в руке. Правда мелькнуло предположение, что это его собственный двойной перстень в виде змеи, но откуда бы ему тут взяться? Да и зачем он теперь нужен?

– Оставь себе. На память.
– Чувак кивнул и ничего не сказал. Положил это что-то в нагрудный карман. Потом тоже закурил.
– Вы должны меня грохнуть?

– Нет. Да мы бы и не стали этого делать, Мастер.

– Почему?

– Я, и они тоже, были сегодня там, - он кивнул головой куда-то в сторону.
– Я сам стрелял в тебя четыре раза.

"Ох, до чего парень вежливый..." - поразился про себя Толяныч, но почувствовал уважение к человеку, который вот так спокойно сообщает, что буквально только что старался тебя же убить.

– Мне повезло.
– Сказал он, и, похоже, громиле это польстило, так как он медленно наклонил голову. Но тем не менее промолчал.
– Приятно было бы посидеть как-нибудь, выпить. За жизнь поговорить.

Толяныч представил себе их сейчас со стороны - картина получалась совершенно безумная. Он вздохнул:

– Хорошо, запомни мой номер...

Пока суть да дело - Толяныч докурил сигарету - в руках его вдруг оказались штаны, на ощупь вроде джинсы. Откуда их взяли эти двое, его не интересовало, ясный пень, что не купили. Но предусмотрительные ребятки принесли еще и кроссовки. Все конечно не новое, ну да на безрыбье и сам того...

Он поблагодарил кивком головы. Пауза затягивалась: "Надо что-то сказать этакое, а вот что? Ну ты ж хотел объяснить "этим", чего ты хочешь! Ну, чтоб оставили в покое и все такое. Вот и объясни, тем более, что второй возможности может и не представиться..."

Толяныч откашлялся:

– Так. Спасибо за помощь. Передайте своим Кукловодам...
– Они переглянулись как бы недоуменно.

– Или как их там у вас называют, меня это мало волнует, так вот... Скажите им, что я хочу только одного. Чтобы меня оставили в покое! Это касается так же и моих друзей. Иначе я буду убивать, убивать столько, сколько понадобиться. А если возникнут вопросы, вы знаете, где меня найти.

Бурные аплодисменты. Аплодировал видимо Фантик, оживший на время перед лицом общей угрозы. Больше некому.

"Ну ты даешь, брат! Прям Цицерон! А теперь скажи что-нибудь этакое только для них. И жест рукой нужен, жест! Надо произвести впечатление. Ха-ха-ха..."

"Чего ж еще-то? А, вот":

– Теперь идите, и да не угаснут ваши Облики!!!
– Аплодисменты, переходящие в овацию, все встают... Шутка.

Пришельцы выслушали, приложив правый кулак к сердцу, и неожиданно резко синхронно выбросили раскрытые ладони вперед и вверх. Не опирайся Толяныч спиной о стену, он бы неминуемо упал: "Фу, бляха-муха. Чуть не испугался. Да вы свалите когда-нибудь или нет!"

Они ушли, словно эта мысль обрела звучание.

Толяныч дождался, когда шаги черной троицы окончательно затеряются, и все же сел голой задницей на асфальт: "Господи, в которого я не верю, как мне хреново!!!" Прошло несколько минут, и золотой рыбкой в голову вплыла мысль, что неплохо бы все же одеться, что он и сделал, кряхтя и ругаясь.

***

Встречи с "левоохренительными", как сострил как-то Крот, органами избежать не удалось. И как и большинство предыдущих, она не принесла никаких девидентов.

Когда Толяныч, шаркая и охая на все лады все же добрался до металлической лестницы, ведущей на верхние уровни и дополз до первого рабочего, на что ушло по ощущениям не менее часа, то обнаружил, что эскалатор еще не работает. Выругавшись от всей души, Толяныч зато сориентировался во времени - значит не больше трех утра, и то вперед. Передохнув минуту он продолжил восхождение и вырулил наконец на свет божий, вернее искусственный, огляделся и с удивлением обнаружил, что это Гоголя убегают ему за спину, а впереди выситься гриб Христа Спасителя. А еще ближе - разверстая пасть входа в метро. Кропоткинская. А... Да, в непосредственной близости располагалось самое неприятное: буквально в метре два постовых дымили сигаретами, и видок обоих не сулили ничего хорошего подгулявшему ханыге, а именно так Толяныч выглядел в грязных джинсах и кроссах на размера два больше, чем надо. Другой одежды на нем не было. Уходить назад в тень уже не осталось ни времени, ни смысла. Хорошо хоть нож оставил под лестницей на нулевке. Подсохшая рана на ребрах естественно тоже не украшала.

– Ты.
– Констатировал высокий мент с желтушным в свете фонарей лицом и сержантскими лычками, обежав Толяныча цепким взглядом. Дубинка уткнулась Толянычу в бок, угодив точнехонько в рану, которая не замедлила закровоточить. Специально, гад! Только бы шокером не трахнули, тогда совсем хана...
– Кто такой? Документы.

Притворяться Толянычу даже не пришлось - зашипев как заливаемый костер, он перекосился, но промолчал.

– Чего молчишь?
– Вступил второй.
– Немой?

Оба оттенком лиц сильно походили на восставших из гроба мертвецов, вознамерившихся отпить живой кровушки, с такими лучше не связываться, не имея личной карты и лишних чипов.