Третий источник

– Неужели тебе не хочется разобраться в происходящем до конца?

– Нет.

– И не хочешь узнать природу Проводника, его происхождение?

– Нет, нашла чем соблазнять. А зачем? Все, что надо, я и так знаю. Толяныч пристально посмотрел ей прямо в глаза. Лиза сморгнула, словно бы непрошеную слезинку.
– А твои Посредники мне не интересны. Совсем.

– Ага. Ясно.
– И они опять замолчали.

Толяныча не покидало ощущение, что все, что сейчас происходит, было уже не раз: и этот стол, и женщина с рыжими волосами напротив. И даже эта боль в боку. Словно бы реальность утратила четкие границы, и сквозь нее проступают тени других жизней, других реальностей. Других, и все равно таких же. Круги, круги... Что там Галина-то по этому поводу проезжалась? Кстати, пожалуй стоит звякнуть бабке.

Толяныч ткнул окурок в пепельницу:

– Слушай, твой токин кодирован?

– Конечно.
– Лиза вздернула брови, мол, что глупый вопрос. Словно все население Москвы имеет кодированные номера забесплатно.

– Дай-ка, мне нужно звонок сделать.

Она пожала плечами и отстегнула коробочку коммуникатора от пояса, положила на стол фурнитуру. Толяныч приладил микрофон, и холодок граненой горошины отбил охоту звонить сразу же, словно бы опять вернулся в то памятное утро. Но есть такое слово "надо" - напомнил себе и, чтобы немного унять неприятные ощущения, взялся рассматривать навороченный прибор "Радес-4М" совместного с Японией производства. Надо же, даже полный визиорежим имеется... Подавив тяжкий вдох, он назвал номер теть Маши, решив заодно прояснить вопрос и с Кротом.

Долгое время никто не отвечал, потом экранчик слабо замерцал, словно силясь вывести слишком большой объем изображения, но выдавил только несколько узких полосок с бессмысленно радужной окраской. Затем послышался сдавленный шепот:

– Да... Кто это?

– Теть Машь, это я!
– С трудом опознав голос, отозвался удивленный Толяныч.
– Как у Саши дела, хотел узнать, ну и так, вообще...

Он посмотрел на Лизу яростным взглядом, надеясь, что она поймет и выйдет хотя бы из кухни. Все равно потом сможет проверить, кому он звонил, а при известном усилии и восстановить сам разговор: на это памяти "Радеса" хватит с лихвой. Но Лиза либо не поняла намека, либо сделала вид, а только равнодушно собрала посуду и, открыв пасть мусоросборника, принялась неспешно кидать туда тарелки по одной. Уходить она явно не собиралась. Ну и хрен с тобой, чертова ведьма!

– Миленький, - опознала его теть Маша, - Сашу опять арестовали. А Сергей заходил на днях, на кошку твою ругался, мол, порвала его всего. Он просил передать, что уезжает куда-то. И деньги передал. Спасибо вам...

Потухший голос настолько диссонировал с тем, какую теть Машу привык видеть Толяныч, что просто в голове не укладывается:

– Да что случилось-то, теть Машь?! Ты чего, как из проруби вынутая? Наличие Матрены получило свое объяснение, но сейчас, похоже, это не самое главное - что-то там еще и у Мурзика приключилось. И не иначе, как по нашему же делу.

– Ничего, миленький, все хорошо... Счастливо тебе...

– Да погоди, теть Маша! Мне бы с Галиной словом перекинуться.

– Умерла Галина.

У Толяныча аж кухня завертелась перед глазами:

– Как умерла?!! Когда?!!

– На днях. Инсульт. Она аккурат в это время карты бросала. Ну пока, миленький. Удачи тебе...

Коммуникатор отключился, а Толяныч остался сидеть, словно пригвоздили его к стулу стальною скобой. Умерла! Нехилый список выходит: Пастор при смерти, Бербер готов, Леший ранен. Фантик еле дышит. Теперь вот Галина. И все крутится вокруг него и этого Проводника-Источника, будь он трижды неладен. Значит ни информации, ни нового эм-дюка больше не светит, единственный канал хоть каких-то сведений, вот он, у мусоросборника крутится - рыжая ведьма и темные Посредники за ее спиной. Де-ла-а...

Он принялся закуривать, не обращая внимание на дрожь в руках.

***

– А скажи мне пожалуйста такую простую вещь, - сказал он, когда и эта сигарета закончилась.
– Какое нынче у нас число? А то я как-то во времени потерялся.

– Двадцать девятое июня.
– Услышал он ее чуть шершавый голос.

– А повязали меня... повязали девятнадцатого.

И как наждаком по коже - двадцать девять минус девятнадцать... Получаем... Мать твою!!! А сколько же я проспал?

– Почти полтора дня.
– Огонек свечи отражался от полировки стола, от окна, от ее зрачков, и множился, множился... Чуть ли не делением.

– А какая у нас, тьфу, то бишь у вас знаменательная дата была на днях, а?
– Хотя он догадывался, что услышит, и услышал:

– Двадцать второе...

Цитата из старой военной песни молнией пронеслась в мозгу, в глазах закружились кухня, стол, тарелки, ведьма, а огоньки свечи так и вообще как с ума посходили, порхая бабочками вокруг головы.

– Пожалуй, я пойду прилягу...
– Сказал Толяныч, чувствуя как в мозгу рикошетит бесконечный рефрен: "Десять дней, мать твою!" - Твою мать, десять дней коту под хвост, десять!!! Твою мать, мать ее!!! Вот это я вляпался! Да за что? За какой-то дерьмовый гнилой артефакт, мать его!!! Да что это вообще за дерьмо-то такое? Живет себе человек, живет - никого не трогает, и на тебе. Раз и артефактом по башке!!! Мать его... Извини Матрешка, мне не до тебя сейчас, потом поиграем. Тут артефакт, мать их всех так! Даже ругнуться нормально не могу. Вот дошел! Не-ет. Все в этом мире дерьмо, кроме мочи...

Старая-престарая присказка как не странно помогла. Толяныч опустился на малютку, почесывая в затылке:

– А если разобраться, так и моча - порядочное дерьмо... Мать ее! Добавил он по инерции.

Даже сигарета приобрела характерный привкус.

– Да мне по фигу все ваши проводники, конденсаторы и прочие мультиплексоры!
– Отчаянно заорал он куда-то в потолок, захлебываясь желанием закрыться, заблокироваться для всего, вычеркнуть из памяти. ОБНУЛИТЬСЯ ПО ПОЛНОЙ.
– Три Источника, говоришь, а три составные части не хочешь? Хотите, значит, собрать магический компьютер? Да на здоровье! Только меня оставьте в покое. Это не мое дело, ясно?! Десять дней! Десять моих дней! Где они? Ты понимаешь, что я в дерьме с головы до ног? Пришил уйму народа, и за что? За ваш вонючий Проводник? Да пошел он... Я себя чуть не потерял, я уже труп наполовину, ты это понимаешь?!! Ты когда-нибудь тащила на плече умирающего товарища? Истекающего кровью? Тащила, спрашиваю?

– Нет...
– Долетело из прихожей.

Лиза шла в комнату, но Толяныч не хотел ее сейчас видеть. Ему хотелось ее убить, и тем решить свои проблемы, пускай хотя бы на полчаса.

Но она вошла, присела на краешек малютки, и он конечно же ее не убил. Он вообще ее не тронул, но видеть все равно был не в силах. Все это участие, заботливость...
– ведь знал, что это игра, притворство, что ей только и нужен кусок мертвой плоти, обладающий непонятной, но весьма действенной Силой.

Тогда он отвернулся к стене:

– А я вот - да. Ношу его, да не на плече, а прямо в себе. Тебе это понятно? А у тебя с твоими долбанными Посредниками лишь одно на уме артефакт им подавай!

И он снова увидел Проводник, пауком затаившийся на асфальте, и жадные руки Сварщика тянулись к нему, скрюченностью пальцев напоминая его же. И Толяныч увидел свои руки с такими же скрюченными пальцами...

– ...Ты им сказал?

– О чем я им мог сказать, черт тебя побери!
– Толяныч отшвырнул сигарету, и она покатилась по полу, рассыпаясь огоньками. Эта коза примчалась сюда только чтобы узнать, сказал ли он там, под давящими зеркалами и глазами чудовищных спрутов, где спрятал Источник. Какие же они все сволочи! СУКИ!!!

– Да черт тебя побери, Фант!!!
– Взорвалась, как бомба, Лиза. Прекрати свою истерику! Я тут убиралась, в этом хлеву, а он раскидался своими хреновыми окурками!

– Ну ладно, ладно...
– Толяныч заставил себя собраться.
– Ну извини... Проводник, ты говоришь? Третий Источник, да? Контакт нарушен, говоришь?

Она мотнула головой, словно разгоняя наваждение и вцепилась в свой кристалл, немедленно рассыпавший по комнате пригоршню зеленых бликов. Матрена выгнула спину и зашипела - ей явно не нравилось происходящее.