Третий курс

– Сомнений – в чем?

– В том, что вот это, – Соколов обвел вокруг широким жестом, – корабль. Военный космический корабль.

– Тогда уж подземный, – хмыкнул Иван. – Из эскадры по противодействию боевым кротам противника!

– Не, ну конечно, это макет. Но, как говорят, точная копия. Изнутри. Гигантский тренажер. Все по-настоящему – даром что не летает.

– То есть все-таки не летает?

– Нет, конечно. Я ж говорю: это такой тренажер. Точнее пара тренажеров: их тут, вообще-то, два. Экипаж каждого – тридцать человек. Живем на борту – все как на настоящем корабле. В Школу не выходим… Ну, почти не выходим. Занятия либо дистанционно, как в Африке было, либо преподы сами сюда к нам приходят. Помимо этого несем вахты – с учебными заданиями. В конце семестра будет экзамен – в космосе, уже на настоящем корабле. А все второе полугодие – практика. Говорят, в составе настоящей, несущей боевое дежурство эскадры. Вот так вот, дружище!

Что-то звякнуло, и над пультом возле Глеба в стене возникла широкая ниша. Запустив в нее руку, Соколов один за другим извлек оттуда пару серых прямоугольных контейнеров.

– Прошу, – пододвинув один из них Ивану, Глеб со щелчком откинул пластиковую крышку. В нос Голицыну ударил густой пряный запах. – Плов! – сообщил Соколов с такой гордостью, словно сам корпел над казаном, готовя хитрое восточное кушанье.

– Ух ты! Откуда такое богатство?

– Кто-то из арабских курсантов внес в базу формулу… Я же говорю: тут все по-настоящему! В полете у боевого корабля большую часть времени имеется избыток энергии, а места свободного, наоборот, мало. Поэтому пищу проще синтезировать, а не с собой возить. Ну а синтезатору же все равно, что сотворить: безвкусную белковую смесь или изысканный деликатес. Поэтому вводишь код – и пожалуйста: хочешь – утка по-пекински, хочешь – паэлья какая-нибудь, а хочешь – борщ с пампушками. Главное, чтоб нужное блюдо в базе было. Нас вот не предупредили, мы пустые прилетели, а другие делегации подсуетились. Но Сергей Владимирович вроде как обещал при случае добыть формулы русских блюд…

– Кучеряво живете! – отцепив прикрепленную к стенке контейнера вилку – на востоке, вообще-то, плов едят руками, но это там целое искусство, а мы уж тут так, без изысков – Иван с аппетитом принялся за еду. – Прям не Школа, а санаторий!

– Выбирать блюда имеет право только командный состав, – отозвался Глеб. – У второкурсников все скромнее: дневное меню определяется случайным образом, одно на всех – главное, чтоб количество калорий соответствовало норме. Тут прикол был: кто-то из пиндосов первым делом забил в базу свои гамбургеры – а они возьми да и выпади два раза подряд! Чуть до бунта не дошло – привет броненосцу «Потемкин»! – широкая улыбка, озарившая лицо Соколова, свидетельствовала, впрочем, о том, что насчет бунта он несколько преувеличивает. – Ну, мы с Эммой посовещались и своим сержантским доступом перевели этот «Макдональдс» в категорию неактивных. Два часа провозились, пока копались в базе, но зато теперь с синтезатором на ты!

– Эмма? Она здесь?! – с набитым ртом воскликнул Голицын, в результате едва не подавившись куском нежнейшей баранины.

– Здесь, здесь, – усмехнулся Глеб. – А вот Збышек, Чжу Пэн и Чан Бяо – они на «Бете».

– Где?

– Ну, на втором корабле. Нас же разделили – трое на этом – мы его «Альфой» называем, остальные трое – на «Бете»…

– А где сейчас Эмма? – перебил друга Иван.

– На вахте. Она, кстати, у нас здесь типа капитана.

– А почему «типа»?

– Экипаж корвета делится на три подразделения, – принялся объяснять Соколов. – Навигационное – это пилоты и штурманы, техническое – механики, мотористы и связисты, и, как его в шутку называют первые два, «балласт» – артиллеристы и десантники. Эмма возглавляет навигаторов – на настоящем корабле это соответствует должности капитана.

– А ты в каком подразделении? – спросил Голицын.

– В техническом.

– А… я?

– «Балласт», – улыбнулся Соколов.

– Сам ты балласт! Как оно по-нормальному называется?

– Силовое.

– Ну вот, другое дело, – кивнул Голицын. – А то чуть что – сразу «балласт»! Так говоришь, мы теперь сержанты?

– Аналогия не прямая. Наше звание – «од-ин» – имеет какое-то значение только здесь, на корабле, и только для членов нашего экипажа. Для всех остальных мы – обычные курсанты-третьекурсники.

– Ничего, и так неплохо… А по какому принципу распределяли по кораблям? И почему Эмма – навигатор, а, скажем, ты – техник?

– Понятия не имею, – пожал плечами Глеб. – По каким-то своим соображениям. Они ж – альгерды – наблюдали все это время за нами, делали для себя какие-то выводы… Распределение, кстати, не окончательное: кого-то еще могут перекинуть – и между подразделениями, и даже с корабля на корабль. Но только второкурсников, нас обещали не трогать. Если не проштрафимся, конечно, – а то ведь и разжаловать могут.

– Это у них быстро, – кивнул Иван, живо вспоминая прошлогоднюю историю со своим едва не состоявшимся отчислением. А как наших молодых распределили?

– Довольно удачно, я бы сказал. Лерка и Фадеев со мной. Маленький у тебя в балл… У тебя, короче. Еще на «Альфе» Игорек Фролов – под началом Эммы. Пухов и Фоменко на «Бете».

– Понятно… – проговорил Голицын, слегка отодвигая пустой контейнер. Соколов тут же отправил его обратно в синтезатор, достав оттуда взамен стакан с соком.

– Апельсиновый. Ты же вроде любишь?

– Я все люблю, кроме крови невинно убиенных помидоров…

– А томатного и нет. Жалко, кстати, я бы не отказался.

– А что еще есть? Скажем, пиво? – в надежде спросил Иван.

– Если и есть, то только в офицерском доступе, – развел руками Глеб.

– Офицерском? Это у кого ж такой? У Эммы?

– Нет, у нее, как и у нас с тобой, сержантский. В экипаже сейчас ни у кого офицерского нет, а преподы здесь не питаются. Вот когда реально в космос полетим, с нами должен будет находиться постоянный наблюдатель. Ему, наверное, положен офицерский.

– Ясно… А если потихонечку загрузить нужную формулу?

– Так где ж ее взять-то?

– Ну-у…

– Короче, мечтать не вредно! – заключил Глеб. – Борщ и котлеты Боголюбов обещал, а на счет пива я ему, честно говоря, и не заикался.

– Ну и зря… Или надо было к нему Лерку подослать…

– Смеешься? – хмыкнул Соколов. – Сергей Владимирович до сих пор считает, что она ничего крепче кефира в жизни не пробовала!

– Да ладно! Нет в ФСБ таких наивных полковников!

– Когда речь касается родных детей, слепнут самые прозорливые из прозорливых! – глубокомысленно произнес Глеб. – Впрочем, не суть: так или иначе, Лерка тут – самый безнадежный вариант. Она и сама это признала.

– Ну, может вы и правы, – не стал продолжать спор Иван – из последней фразы его друга можно было заключить, что вопрос в таком ключе все же поднимался. – Ты мне лучше вот что еще расскажи: что там у нас за беда с криском?

– С криском все просто: как я уже сказал, в Кубке Школы мы в этом году не участвуем: играют одни первокурсники. У нас же будут команды по подразделениям – по три на каждом корабле. Мы, третий курс – капитаны. В течение семестра разыгрываем первенство корабля, потом сборные «Альфы» и «Беты» сыграют за главный приз – не помню, как точно называется, что-то вроде Кубка Космоса.

– Понятно… – протянул Голицын. – Сбылась, значит, мечта администрации – перемешать национальные команды.

Два года назад, вводя в программу Школы криск, альгерды весьма прозрачно намекали, что не стоит при составлении команд ограничиваться рамками национальных делегаций, однако преодолеть стереотипы землян им тогда так и не удалось.

– Не исключено, что с этой целью все и затеяно, – кивнул Соколов. – Ведь пока мы на Сопроле – вполне могли бы играть в старых составах, добавив, конечно, кого-то из талантливых новичков. А в финальных играх, в крайнем случае, можно было бы обойтись и без первокурсников. Но решили – наоборот, играть без нас…