Третий муж

— Пойми, — целовал он мои обиженные губы, — этот народ не прощает возвышения себе подобных, думая, что только он достоин такого взлета. А ты вошла в коллектив, который кроме прочего считает себя талантливей другого рядом сидящего, но не оцененного по достоинству. Так что терпи или уходи. Я могу поискать тебе хорошую непыльную должность в издательстве. И иди-ка ты на дневное отделение. Все же лучше среди студентов вращаться, нежели среди этих змеюк в серпентарии. И к тому же мне уже указывает отец, что разве не хватает нам денег, что жена работает. Он, конечно, понимает, что практика самая лучшая учеба, но ему уже трудно доказывать нашим любезным друзьям семьи, что это только твоя инициатива и желание.

Я понимала их положение и пока скрывала свое: я была беременна. Об этом еще никто не знал, даже Игорь. Убедившись окончательно после посещения поликлиники, куда была прикреплена заранее, я собралась с духом и в один довольно дождливый вечер, когда холодные капли ползли по витражному окну, я присела к нему на колени и, заглянув в глаза сказала:

— Я беременна, Игорь.

Он вначале не понял, переспросил, и потом поднял меня на руки и закружил по комнате.

— Если бы ты знала, как я счастлив, — говорил он между поцелуями уже в постели после любовных ласк, — и очень хочу дочку, такую же красивую и умную, как ты. А назову ее именем своей матери. Не возражаешь?

— А если будет мальчик? — шептала я ему в губы.

— Мальчика назовешь ты, — шептал он мне в ответ и целовал, — но я очень хочу дочку.

— Яволь, мой женераль, — смеялась я, прикладывая пальцы к виску, — как скажешь, дорогой, — и валила его на спину.

— Кстати, — говорила я после, — а наш свадебный маршрут, который мы утвердили с тобой? Когда?

— Вот вернусь из командировки, и тогда уж будет тебе свадебное путешествие.

Я прижималась к нему.

— Боюсь твоих командировок, — шептала я ему в губы, — там пули-дуры летают.

— Да, брось, — смеялся он, целуя меня, — разве может Господь разлучить нас сейчас, когда только что соединил? К тому же я еще не держал свою дочь на руках.

— МЫ не держали на руках, — поправляла его, прижимаясь теснее.

Глава 9

Я все больше и больше влюблялась в своего мужа и желала его сильнее и сильнее. Мне было хорошо с ним, даже когда мы молчали, когда он и я сидели в своих ноутах и занимались делами. Иногда он просил послушать версию очередного его репортажа. Мы советовались во многом и во многом были на одной волне, все же у нас была одна профессия журналистика. Мы понимали друг друга с полуслова и помогали, как могли: он мне в учении, я ему в написании заметок и статей.

Выходные проводили в «мамином» доме, как уже привыкла и я его так называть. Бывали в гостях у отца Степана Петровича и его молодой жены. Кстати она мне понравилась, милая, скромная, тихая женщина лет тридцати, она произвела на меня приятное впечатление. Мы даже нашли общий язык на тему детей. У них тоже должен появиться на свет ребенок, только чуть раньше. И если у меня был срок рожать к весне, она должна была родить зимой. Но наши дети должны были быть с одного года.

— Вот так и родится тебе брат, а твоей дочери выходит дядя, — смеялась я, гладя нахмуренные брови мужа.

— Ну, не хмурься, радуйся, глупый, — целовала я его глаза и губы, — у твоей дочери будет в одном лице и дядя и друг детства. Замечательно.

Тот качал головой и обижался за свою мать до сих пор, хотя и скрывал это. Зато мы с Вероникой, как звали жену отца, часто гуляли по парку их виллы и рисовали себе картины, как мы отдыхаем на юге Франции или на Черном море с нашими детьми и они плещутся в теплой морской воде, а мы, всей семьей, наблюдаем и пьем вкусное вино. На этом месте мы смеялись и добавляли, что пить будем только вдвоем и после того, как наши няни уложат детей спать.

То, что в доме была прислуга, я уже начала привыкать. Игорь, узнав, что я жду ребенка, нанял слуг на постоянной основе: кухарку и горничную, а также водителя на мою машину, которую подарил мне в день нашей свадьбы его отец, свадебным подарком от их семьи. Я часто гоняла свой «мерс» и он мне ужасно нравился. Теперь же, как говорит Игорь «во избежании», он посадил на место водителя своего человека и вменил ему в обязанность присматривать за мной. Я сначала возмущалась, потом обижалась, а потом привыкла, и даже стало нравиться. Клим, так звали его, был в возрасте ближе к сорока, но просил называть его по имени, женат с двумя мальчишками. Эта работа для него была необременительной и даже легкой, как сказал он мне однажды, когда я просила его подождать меня после зачета у университета. Я чаще отпускала его и говорила о времени, когда забирать, но он мне сказал, чтобы я не стеснялась и оставляла его на стоянке вместе с машиной, если ненадолго. Потом мы нашли золотую середину, и я успокоилась. К концу подходила моя сессия, когда мне сообщил Игорь, что Веронику увезли в роддом. Мы тут же приехали туда и там встретили растерянного отца. Тут же окружили его вопросами, и он немного пришел в себя.

— Знаешь, что сказал он мне, — рассказывал Игорь потом вечером, после посещения больницы, — что когда я рождался, то он не был так взволнован, как сейчас. И не потому, что не хотел меня или не любил мать, просто плохо понимал, что происходит и был слишком молод, чтобы это понимать. А сейчас он не может даже прийти в себя ото всего. Боится, а попросту говоря, трусит отчаянно и благодарит, что приехали его поддержать в такой момент.

Степан Петрович относился ко мне с благодарностью, и я к нему тоже, за моего мужа Игоря, за то, что приняли в семью, за хорошее отношение к моим нетитулованным родителям. А когда Игорь, благодаря моим советам и просьбам, принял Веронику, то он совсем расщедрился и отписал нам с Игорем часть своих домов в черте Черного моря и во Франции. Теперь мы были их совладельцами и могли пользоваться в любое время без предварительного соглашения, как хозяева. Вот туда мы и собирались в свадебное путешествие, но теперь не могли ехать, так как во-первых Игорь уезжал в командировку в «горячую» точку на две недели, а потом мы узнали, что будет ребенок и решили все справить вместе уже в прибавленном семействе.

Две недели я ждала своего мужа и мучилась, хотя мы перезванивались в день по нескольку раз. Я скучала и он тоже. Мы писали друг другу нежные записки с СМСом, записывали поцелуи и шепот на аудио, целовались через смарт. А когда он вернулся целый и невредимый, то я плакала от счастья. Только тогда я поняла окончательно, как его люблю и как он мне дорог. Наши ночи были страстными и бурными, наши объятия и поцелуи нежными и сладкими.

И вот теперь рождается его брат Даниил Степанович Воркутов, как называл его радостный отец. Мы пили шампанское за здоровье и мамы и младенца. Мужчины потом еще долго сидели рядом, попивая бренди и разговаривая на им нужные темы. Потом мы встречали похудевшую и счастливую Веронику и праздновали в узком кругу их выписку.

Но не только счастливые моменты были в моей жизни, но и грустные и даже мрачные.

Как-то в одном из приемов, которые устраивали главы холдинга для высших кругов, ко мне подошла Диана, вся разодетая и даже в бриллиантах. Она вскоре после нашей женитьбы, стала любовницей одного из боссов и теперь была вхожа в круг избранных на правах легитимной содержанки. Здесь к такому относились снисходительно, если та не лезла в глаза и вела себя тихо. Так вот она, увидев меня под руку с Игорем, слегка кивнула и потом, когда его не было рядом, подошла с бокалом вина.

— Я не поздравила тебя еще, — скривилась она и прикоснулась к моему фужеру, — поздравляю.

Я кивнула в ответ. Мне не хотелось с ней разговаривать, к тому же многие знали, что она была любовницей моего мужа и достаточно долго и даже думали, что он женится на ней. Но он всех обвел вокруг пальца, как говорили некоторые злые языки. А Диана, так и пылала злобой, когда узнала об этом. Везде ходили слухи, распускаемые ею и ее прихлебателями, что я специально подставилась со своей девственностью, чтобы отхватить такого подкаблучника и тетёху.