Третий муж

Он вновь замолчал.

— А знаешь, — вдруг улыбнулся он и полез в карман, — эту фотографию я пронес через все годы. Помнишь? Мы здесь после выпускного. Еще ты в первый раз пила шампанское.

Он протянул мне затертый черно-белый снимок. Фото было с полосой в середине, видимо складывалось пополам, и одни угол в темном цвете.

— Кровь, что ли? — мелькнула жуткая мысль и сердце сжалось.

Я смотрела на себя семнадцатилетнюю и слезы вдруг закапали из глаз. На том фото в белом платье я сидела на капоте этой же машины и держала за горлышко бутылку. На лице была шальная улыбка, а вторая рука поднята вверх, в приветствии самого фотографа, которым и был Сергей.

— Как молоды мы были и как беспечны, — сказала я, утирая пальцами слезы.

— Ты и сейчас молодая, Лиза, — ответил Сергей и подал мне салфетку, — и очень красивая.

Я с удивлением посмотрела на него и кивнула, улыбаясь сквозь слезы.

— Ага, ну ты скажешь. Столько лет прошло. Уже пенсия на горизонте.

— Так уж сразу и пенсия, — хмыкнул он, — не смотри на меня. Я-то вышел на пенсию по собственному желанию, хотя меня сватали в Академию.

— И почему же не пошел? — вытерла я слезы и посмотрела на него с удивлением, — Тебе только тридцать. Надо бы дальше учиться. Академия — это хорошая перспектива на будущее.

— Я еще думаю, — задумчиво сказал он и замолчал.

Молчала и я, все еще рассматривая фотографию. Потом вздохнув, подала ему. Он взял и также молча положил в карман.

В машине было тепло и тихо, только слегка шуршал за окнами редкий осенний дождь и стекла запотели изнутри. Я провела по нему ладонью, и тут же Сергей включил дворники. Они замотались, очищая от воды.

— Мне уже надо идти, Сереж, — сказала я, — Прости.

— Нет, — вдруг резко повернулся он ко мне, — подожди, я не сказал главное.

Я замерла, и сердце вдруг забилось так сильно, словно испугалась. Он наклонился ко мне и тихо сказал:

— Я люблю тебя, Лизонька, люблю и прошу выйти за меня замуж.

Потом была пауза.

— Только не говори сразу, подумай.

Я сидела и не знала, что сказать. Я не хотела его обидеть, просто не могла бы это сделать.

— Давай вернемся к этому разговору потом, ладно? — охрипшим голосом сказала я и смутилась.

— Ладно, — как-то сразу повеселев, ответил улыбающийся Сергей, — можно я буду тебе звонить?

— Можно, — кивнула я, — А сейчас я пойду. До свидания.

Он выскочил из машины и, оббежав ее, открыл мне дверцу. Подав руку, помог выйти и, поцеловав пальцы, заглянул в глаза:

— Я люблю тебя, запомни, — сказал он и, притянув к себе, прижал по-мужски крепко.

Я и опомниться не успела, как он тут же выпустил меня из объятий и, кивнув, быстро пошел обратно. Я стояла и смотрела, как он сел, завел мотор, и машина сорвалась с места. В вечернем сумраке только мелькнули красные огни габаритов и скрылись за поворотом. Я поняла, что уже долго стою под дождем и, опомнившись, побежала в дом.

— Сегодня мне будет, о чем поведать подруге, — думала я, раздеваясь в прихожей.

Глава 28

— Говоришь, в Академию приглашали? — удивилась Ника, — А что он?

— Думает, — ответила я, — Но не это главное

Я замялась.

— А что же? — спросила подруга.

— Он меня зовет замуж, — выпалила я и смутилась.

— А ты что же? — подняла она брови.

— А я думаю, — хмыкнула и закусила губу.

— Ах, вот, значит, как, — улыбнулась Ника, — ну, думай-думай. Может, что и надумаешь. Только не тяни. Теперь время работает не на нас. Сорок на горизонте. А еще и ребенка надо родить.

— Господи, о чем ты, — воскликнула я с досадой, — какие дети! Тут надо говорить о чувствах. А ты о ребенке. У меня есть Катюша. К тому же после той беременности еще не отошла.

— Ну, и что же, что Катюша, — поучала она меня, со смешком, — дочь уже большая. Смотри, какая помощница выросла! К тому же и ей нужен брат или сестренка.

— Это ты мне говоришь? Да? А что ж сама сыну не подаришь брата? — парировала я ее советы.

— Дак, Петрович против. Говорит, что стар стал, не потянет еще одного. Хотя бы этого еще подрастить.

Я вздохнула, вспоминая своего бывшего свекра. Все же, несмотря на наши прежние натянутые отношения, Степан Петрович многое сделал для меня, и я была ему благодарна. К тому же он очень любил свою внучку, а она его и они оба скучали. Я видела это, когда они разговаривали по видеозвонку, и как потом она задумывалась и слегка грустила. Ей очень не хватало отцовского внимания, мужской ласки, и вероятно, поэтому она так приникла вначале к Валере, а потом ей было больно, также как и мне. Хотя детская психика более гибкая и начавшиеся отношения ее с мужем быстро истаяли, и она горевала лишь временно. Здесь ее тоже окружили вниманием мои отец и брат и особенно брат, который очень хотел свою дочку, но пока всё также был холост. Сменить свой статус он уже хотел, но не решался.

— Боязнь старого холостяка, — смеялся он, отметая мои вопросы на эту тему.

Но я видела, как грустила мать, глядя на него и сердился отец. И вот ту, привезенную девушку он и назначил себе в невесты, но пока дело стояло на месте. А когда я задала ему такой вопрос, он ответил уже на полном серьезе, что платит за ипотеку. Хочет выкупить квартиру и уж туда привести жену, а не мучиться всей семьей, выживая на крохи от кредитов.

— Знаешь, — рассуждал он, когда мы сидели с ним за чашками кофе по вечерам, — когда я вижу, как карячатся и тужатся, мои женатые товарищи, а банки вытягивают из них все соки, то я просто удивляюсь, что еще могу радоваться жизни. Хотя мне их жаль. Особенно их жен и детей. Всё же мужчина, прежде чем жениться, должен иметь место, куда приведет свою жену, где заведет детей да и некоторый счет в банке.

— Эка ты куда махнул, — засмеялась я, — твои слова да Богу в уши. А как же любовь? А если невтерпеж, и пошли на фик все эти ипотеки, кредиты и так далее.

— Любовь любовью, а кушать и жить надо уже сразу после брачной ночи, сестренка. Так-то, — похлопал он по руке, — и я знаю, как многие любови убил быт. Я так не хочу. Вот и тяну с этим. Мама и отец меня не понимают, но я молчу и терплю их нападки. У них, в их время всё было иначе. Ты же помнишь наше существование тогда. Хотя куда тебе помнить, ты маленькая была, а я запомнил и очереди за продуктами, и карточки продовольственные и пустые полки и зарплаты, задержанные по полгода. Не хочу так своей семье. Путь не жиру, но быть бы живу, как говорят старики.

Я понимала его и не понимала.

— Видимо еще не пришла к нему страсть, когда сшибает мозг и всё катится в тар-тарары, когда не смотришь на быт, когда сердце пылает, а душа горит.

Но, глядя на своего строгого старшего брата, видела в нем современного мужчину, который знает, что ему надо в этой жизни и как он ее будет обустраивать.

— Что же, — кивала я его словам, — у каждого свое видение личной жизни, и я уважаю его за самостоятельность.

В Москву мы так и не смогли поехать и оставили всё на новогодние каникулы.