Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. 1930–1945
Шрифт:
Гитлер иногда заговаривал со мной о возможности создания атомной бомбы, но эта проблема явно выходила за рамки его интеллектуальных возможностей; он был не в состоянии понять революционное значение ядерной физики. Из двухсот двадцати запротоколированных вопросов, обсуждавшихся на моих совещаниях с Гитлером, проблема расщепления атомного ядра всплывает лишь однажды и упоминается вскользь, а мой отчет о конференции с физиками лишь утвердил его во мнении, что большой выгоды от ядерных исследований ждать не стоит. По сути, профессор Гейзенберг так и не дал уверенного ответа на мой вопрос, можно ли осуществить контролируемую цепную ядерную реакцию. А Гитлера не приводила в восторг мысль о том, что покоренная им земля может превратиться в пылающую звезду. Иногда, правда, он шутил, что ученые – люди не от мира сего, в своем стремлении раскрыть все тайны природы когда-нибудь подожгут земной шар, но поскольку это случится не скоро, то он точно до этого не доживет.
Я уверен, однако, что Гитлер, не колеблясь ни секунды, сбросил
После того как ядерщики подтвердили, что на создание атомной бомбы уйдет не меньше трех-четырех лет, мы, по их же предложению, осенью 1942 года прикрыли этот проект – война наверняка закончилась бы гораздо раньше. Взамен я санкционировал разработку уранового двигателя для подводных лодок, в котором был заинтересован военный флот.
Во время визита на заводы Круппа я попросил показать мне готовые части нашего первого циклотрона и спросил главного инженера, можно ли создать установку гораздо больших размеров. Он буквально повторил слова профессора Гейзенберга: «Нам не хватает технического опыта». Летом 1944 года в Гейдельберге мне продемонстрировали наш первый циклотрон, расщепляющий атомное ядро, и профессор Вальтер Боте пояснил, что этот циклотрон можно использовать в медицинских и биологических исследованиях. Мне пришлось удовольствоваться его ответом.
Летом 1943 года прекратился импорт вольфрама из Португалии, что создало критическую ситуацию в производстве снарядов с твердой сердцевиной, и я распорядился использовать для этого типа снарядов уран [130] . Мой приказ передать на эти нужды наши запасы урановой руды (около тысячи двухсот тонн) свидетельствует, что мы больше не думали о создании атомных бомб.
Возможно, нам удалось бы создать атомную бомбу в 1945 году, но для этого потребовалось бы максимально мобилизовать все технические, финансовые и научные ресурсы – то есть отказаться от всех других проектов, например от разработок ракетного оружия. С этой точки зрения ракетный центр в Пенемюнде был не только величайшим, но и самым неудачным нашим проектом [131] . Наше поражение в создании ядерного оружия отчасти объясняется и идеологическими причинами. Гитлер глубоко уважал Филиппа Ленарда, физика, нобелевского лауреата 1920 года и одного из первых приверженцев нацизма среди ученых. Ленард внушил Гитлеру, что евреи используют ядерную физику и теорию относительности в подрывных целях [132] . В своих застольных монологах Гитлер, ссышаясь на непререкаемый авторитет Ленарда, обычно называл ядерную физику «еврейской физикой». Мнение Ленарда было взято на вооружение и Розенбергом, и это объясняет, почему министерство образования и науки не спешило поддержать ядерные исследования.
130
«Служебный дневник», 31 августа 1942 г. и март 1944 г. В 1940 г. из Бельгии было вывезено 1200 тонн урановой руды. Добыча урановой руды на территории Германии в Иоахимштале считалась нерентабельной.
131
С 1937-го по 1940 г. армия потратила пятьсот пятьдесят миллионов марок на создание большой ракеты, однако проект был обречен на неудачу, ибо взлелеянный Гитлером принцип разделения ответственности привел к тому, что даже научно-исследовательские лаборатории работали несогласованно, а зачастую и в различных направлениях. Как отмечено в «Служебном дневнике» 17 августа 1944 г., не только три рода войск, но и иные организации – СС, ведомства связи и другие – имели свои исследовательские отделы, тогда как в США все физики-ядерщики были собраны в одном месте.
132
В своей работе «Выдающиеся личности современности» (1940) Л.В. Хельвиг писал, что Ленард яростно ругал «теории относительности, придуманные враждебными умами». Сам Хельвиг в четырехтомном труде «Немецкая физика» (1935) утверждал, что физику необходимо «очистить от опухолей, которые, как доказали современные расовые исследования, являются исключительным продуктом еврейского ума и которые немецкий народ должен отвергнуть как расово несовместимые».
Однако даже если бы Гитлер не был настроен против ядерных исследований, а государство в июне 1942 года выделило бы на создание атомной бомбы несколько миллиардов марок вместо нескольких миллионов, мы все равно не смогли бы освоить эти деньги. Учитывая напряженную
ситуацию в экономике, нам не хватило бы ни материалов, ни специалистов. Не только огромный промышленный потенциал позволил Соединенным Штатам осуществить грандиозный ядерный проект. Постоянно усиливавшиеся авиабомбардировки давно поставили военную промышленность Германии в критическое положение, исключавшее любую возможность осуществления столь амбициозного проекта. В лучшем случае максимальная концентрация всех наших ресурсов позволила бы создать немецкую атомную бомбу к 1947 году, но опередить американцев, чья бомба была готова к августу 1945-го, мы никак не смогли бы. С другой стороны, истощение запасов хромовой руды заставило бы нас закончить войну самое позднее к 1 января 1946 года.С самого начала моей работы на посту министра вооружений я обнаруживал промахи и ошибки во всех сферах экономики. Как ни странно, именно Гитлер, не раз повторявший в военные годы, что «эту войну проиграет тот, кто совершит самые грубые ошибки», целым рядом ошибочных решений приблизил конец войны, которую невозможно было выиграть из-за промышленного превосходства противников. Например, Гитлер не имел четкого плана воздушной войны против Англии; по его вине к началу войны в Германии было мало подводных лодок, а о разработке генерального плана ведения войны он так и не позаботился. Немецкие мемуаристы в общем правы, когда объясняют причины поражения Германии грубыми просчетами Гитлера, но это вовсе не означает, что мы могли выиграть ту войну.
17. Гитлер – Верховный главнокомандующий
Одной из доминирующих, характерных черт Гитлера было дилетантство. Он никогда не изучал ни одной профессии и, по сути, так и остался чужаком для любого профессионального круга. Как многие самоучки, он был не в состоянии осознать важности специализированных знаний. Не понимая, какие трудности представляет решение сложной задачи, он дерзко брал на себя все новые должностные обязанности. Не ограниченный стандартными мнениями и весьма сообразительный, он иногда прибегал к необычным мерам, кои не пришли бы в голову профессионалу. Победы первых лет войны можно без преувеличения объяснить именно его незнанием правил игры и дилетантским удовольствием от самого процесса принятия решений. Поскольку противная сторона привыкла руководствоваться правилами, которые облеченный властью самоучка Гитлер не знал и знать не хотел, ему удавалось преподносить сюрпризы. Дерзость в сочетании с военным превосходством Германии и была основой его первых успехов. Однако как только его войска начали отступать, он, как большинство непрофессионалов, потерпел неудачу. Тогда-то и выяснилось, что незнание правил игры и некомпетентность, прежде казавшиеся сильными сторонами его характера, более пользы не приносят. Чем грандиознее становились поражения на фронтах, тем очевиднее проявлялось его неизлечимое дилетантство. Склонность к опрометчивым решениям, прежде приводившая к победам, отныне лишь приближала крах.
Каждые две-три недели я на несколько дней выезжал из Берлина в Ставку Гитлера – сначала в Восточную Пруссию, а затем на Украину – для обсуждения множества технических проблем, которыми он интересовался как Верховный главнокомандующий. Гитлер знал все типы вооружений и боеприпасов вплоть до калибров, длины артиллерийских стволов и дальности огня. Он держал в голове сведения о накопленных запасах важнейших типов вооружений и ежемесячном их производстве, а потому мог сравнивать указанные нами в планах квоты с реальными поставками и делать соответствующие выводы.
То, как Гитлер простодушно радовался любой возможности блеснуть своими знаниями в сфере вооружений, как прежде в автомобилестроении или архитектуре, то, как он жонглировал специфичными цифрами, свидетельствовало о его дилетантстве. Казалось, он постоянно стремился доказать, что ни в чем не уступает профессионалам и даже превосходит их. Настоящий профессионал благоразумно не забивает себе голову теми деталями, которые можно найти в справочнике или перепоручить помощникам, а Гитлер, демонстрируя свою осведомленность, не только самоутверждался, но и искренне восхищался собой.
Он черпал информацию из толстой книги в красном кожаном переплете с широкими желтыми диагональными полосами – каталога, постоянно пополнявшегося новейшими данными по тридцати – пятидесяти типам оружия и боеприпасов. Этот каталог всегда лежал на его ночном столике. Иногда в ходе военных совещаний, когда Гитлера не устраивали названные кем-то цифры, он приказывал лакею принести каталог, находил нужную страницу и доказывал, что он прав, а генерал ошибся. Никогда не подводившая Гитлера память на цифры была кошмаром его окружения.
Подобными трюками Гитлер ловко запугал большинство приближенных офицеров, но никогда не возражал авторитетным специалистам, благоговения перед которыми так и не преодолел.
Мой предшественник Тодт иногда брал на совещания с Гитлером двух своих ближайших помощников, Ксавера Дорша и Карла Заура, и порой одного из экспертов, однако считал необходимым докладывать Гитлеру лично и привлекал спутников лишь для уточнения сложных технических деталей. Я же с самого начала не обременял себя запоминанием цифр, которые Гитлер все равно знал лучше меня, однако, помня о его уважении к специалистам, всегда отправлялся на совещания в компании экспертов, лучше всего разбиравшихся в затрагиваемых вопросах.