Третья жена шейха

— Зачем ты тогда просил меня назначить ей наказание? — непонимающе хлопаю глазами.

— Хотел просто дать понять, что мне не наплевать на твою безопасность, и я слышу твои слова. Заодно убедился, что у тебя доброе сердце.

Перед услышанным признанием меркнет даже новость о четвертой жене. Я бы никогда не подумала, что Мансур способен на такую жестокость. Мне он никогда не показывал эту свою сторону. Почему рассказал сейчас? Это предупреждение, потому что я намекнула, что могу навредить его новой жене? Она ему настолько дорога, что он заранее мне угрожает?

Мысли мечутся в голове, как угорелые. Теперь я не просто чувствую себя преданной, но и ощущаю опасность. Дискомфорт в присутствии Мансура становится физическим. На меня давит атмосферный столб и осознание реальности.

— Так когда ты планировал поставить меня в известность? — повторяю по инерции вопрос.

— Я не хотел портить наше время, перед отъездом бы все рассказал.

Наше время? Наше время явно закончилось. Я смотрю на человека, с которым делила жизнь и чувствую страх. В глазах Мансура мелькает растерянность. Это так по-человечески, что на мгновение притупляет испуг.

— Я не хочу тебя видеть, Мансур, — говорю я устало, — уходи на свою половину, а лучше уезжай.

— Через две недели у меня состоится помолвка, — вгоняет в меня очередной нож мужчина, — потом я приеду, и мы поговорим спокойно.

Он разворачивается и выходит из комнаты. Я еще долго сижу и смотрю на себя в зеркало.

Глава 70. Первый шаг

Просыпаюсь и долго лежу с закрытыми глазами. В голове одна мысль, что я должна убраться отсюда. Увезти с собой своего сына. Пусть Мансуру рожает молодая жена.

Только нужно все сделать осторожно. Если что-то опять не получится, он меня убьет. В этот раз он меня уже не любит. А попытка выкрасть сына шейха — это не банальный побег.

На автомате встаю, совершаю гигиенические процедуры, одеваюсь. После бессонной ночи чувствую себя не лучшим образом. Спускаюсь в столовую, вижу Гулю. Чуть морщусь. Никого видеть не хочу.

— Почему Мансур уехал? — сразу атакует меня золовка. — Он же должен был остаться до завтра.

— Гуля, только не делай вид, что ты ничего не знала, — зло шиплю сестре мужа.

— Что не знала? — Гуля невинно хлопает глазами.

— Что Мансур берет четвертую жену, — устало падаю на стул.

— Я правда не знала, — качает головой девушка и берет меня за руку, — мне не говорят, я слишком болтлива. Не расстраивайся, Латифа. Рано или поздно это бы случилось. Из трех жен рожает только одна. Прости, — торопливо добавляет, когда поднимаю на нее горящие глаза.

Они все считают меня пустышкой. Кажется, я сама подписала себе приговор. Никому не объяснишь, что это принцип и молчаливый протест против местных порядков.

Меня настигла какая-то карма. На каждый бунт найдется свой болт. Мансур наказал меня, даже ничего не зная о моем поступке.

Но к черту сожаления. Можно подумать, что муж не взял бы очередную жену, если бы я рожала.

У него построено четыре виллы. Последняя не пустовала бы вечно. Может, это случилось бы позже, но тогда было бы еще обиднее.

Я и сейчас не знаю, как буду выбираться. Никита не обязан мне помогать. С оравой детей я загнала бы себя в мышеловку. С одном Галебом больше шансов исчезнуть.

Молча заканчиваем завтрак, и я поднимаюсь в свою комнату. Достаю спрятанную визитку Никиты и задумчиво стучу ею по ладони. Из дома звонить точно нельзя. Наверняка Карим пишет все разговоры, и наверняка у него припасен переводчик с русского.

Звоню принцессе Амине и договариваюсь о визите. Наверное, это будет выглядеть подозрительно. Думаю, Мансур поведал Кариму о положении дел. Сегодня я должна сидеть дома в депрессии, а не шляться по гостям с сыном. Но я не готова терять целый день. Душа горит и требует действий.

Захожу к Галебу, который до сих пор еще не вставал. Подхожу к кровати, ложусь рядом с сыном и вдыхаю его сладкий запах. Легонько щекочу под ребрами.

— Просыпайся, малыш, солнце давно встало. Ты сегодня пропустил свой намаз.

— Ну, мам, ну еще немножко, — сын пытается от меня уползти.

Настигаю его и усиливаю щекотку. Извивается на постели, как маленький червяк. Слушаю звонкий смех ребенка, и на душе становится теплее.

— Вставай, Галеб, после завтрака мы поедем к твоим друзьям.

Сын моментально вскакивает на ноги и прыгает на кровати, издавая победный клич. Падает рядом и обнимает за шею:

— Мама, тебе грустно, да?

На глаза моментально наворачиваются слезы. Обнимаю Галеба и тихо спрашиваю:

— Почему ты так решил?

— Ты печальная, — сын неопределенно пожимает плечиком и отводит от меня глаза.

На мгновение задумываюсь, имею ли я право решать все за него. Увозить из сытой жизни в неопределенное будущее. Несомненно, это самое эгоистичное решение в моей жизни. Но я не могу потерять еще и Галеба. Легче сразу попросить Мансура, чтобы он меня убил.

Планами с сыном делиться еще рано, может вообще ничего не получится. Я просто натягиваю на лицо улыбку и взъерошиваю ладонью черные волосы.

— Тебе показалось, милый. Быстро в душ и одевайся, пока Сауды не передумали нас принимать.

После завтрака Галеба покидаем дом. У Амины все идет по типичному сценарию. Дети убегают, мы ведем пустые разговоры. Во время возникшей в беседе паузы прошу разрешения позвонить.

Хозяйка дома указывает рукой на аппарат и очень удачно отлучается из гостиной.

Дрожащими от волнения руками извлекаю визитку из сумки. Набираю номер и затаиваю дыхание.

Через несколько бесконечных гудков раздается голос какой-то женщины. Немного теряюсь и молчу.

— Слушаю. Что вы хотели? — настойчиво врывается в мое сознание требовательный вопрос на арабском.

— Никиту Андреевича я могу услышать? — прочистив горло уточняю я.

— Минуточку.

Вскоре слышу мужской голос.

— Никита, это Лена Громова. Ты передал мне свою визитку.

— Здравствуй, Лена. Чем я могу тебе помочь?