Три года счастья

А может ему не стоило ждать, привыкать к Хейли, а просто уйти взяв с собой дочь и столкнуться с последствиями, но растить дочь не здесь, не так. Может порвать со всем, сбиться с пути, вырваться и было выходом? Элайджа бы понял его, ведь сам же помог однажды Хейли бежать с его дочерью от Далии. И чтобы они смогли сделать? Ничего. Далия бы убила Хейли, волков и его семье бы досталось от ведьмы, которая получает желаемое. Если бы он не ждал и не действовал неизвестно, как бы все кончилось. Когда первообращенные были угрозой и гордость Хейли послужила смертью ее мужа, который любил ее. Не лезла бы. Клаус и так делает все во благо матери своей дочери, а та что, пользуется этим?

Клаус запутался и смерть брата сломала его.

Нужно вырваться и думать…

Думать, как спасти брата или привыкать жить без Элайджи.

Но пока на пороге появляется Хоуп в ночной рубашке. Не могла уснуть и обратила внимание на синей кулон.

— Что это?

Ей и вправду иниересно, а Хейли вытирает слезу, пытается увести дочь, но упорство у малышки отца, ведь та отпускает руку матери и кладет свою руку на плечо тети.

— Хоуп? Иди спать, милая. Я буду через минуту.

Она видела Элайджу, там, за красной дверью, где кровь и боль.

Она слышала его искаженный крик.

Крик о помощи.

Крик, хотя он выбрал свою самую темную сторону и не сожалеет. Человек ведь помнит свои грехи, корит себя за них и это может и вправду прикончит его, сбить с пути и подтолкнуть к пропасти и никуда.

Элайджа Майклсон утерял свой свет, одинок в глубине своего разума.

Выход один.

Решение принято.

Грехи прикончили его. Он никогда не простит себя и выбор своей худшей, темной стороны оправдан.

Элайджа Майклсон выбрал красную дверь, за которой скрываются его грехи и кровь. Грехи, которые прикончили его.

Элайджа Майклон выбрал тьму и грехи, которые прикончили его.

Его уже не спасти.

Его уже прикончили и не отпустит.

Элайджа Майклсон выбрал красную дверь и свои грехи.

— Ты видела это? Ты это почувствовала?

— Дядя Элайджа.

— Ты слышала его, да?

— Да, я слышала его. Он где-то внутри, но..

— Но что?

— Его голос звучал искаженно, по-другому, как радиопомехи, и я только услышала… его крик.

София всегда сражалась и была стойкой. Она вернется ведь самое сложное – изгнать дух Инаду уже позади.

Теперь все позади и Марсель может положить Софию на постель, собраться с мыслями и силами и начать все заново.

— Только помни, что в ее разуме была самая могущественная ведьма в истории. Неизвестно через что она сейчас проходит. А сам то как?

— Слушай ты здесь, чтобы утешать?

— Нет, я здесь, чтобы забрать свой дневник.

Винсент не знает выдержит ли он это, но Пустота сильнее и нужно сражаться. Сражаться даже ценой собственной жизни.

Винсент прав, потому что в разум Софии проникла Инаду, которая подпитывалась ею, глотает словно воздух и не отпускает.

Кажется София Воронова должна гореть в огне, но нет она замерзает.

Замерзает укрывшись за одной из белых дверей своего разума.

Холодно.

Сдаться и рыдать.

Она так надеялась, что Пустота здесь ее не найдет.

Легла на пол, сжалась в позе эмбриона, обняла себя и ее губы издали нечто подобное на воя. Вой отчаянья. Слезы отчаянья.

Сдаться.

Проиграть.

Нельзя закрывать глаза, сдаваться и засыпать.

На глазах слезы, а она видит одно из тех счастливы воспоминаний в ее жизни. Видит то, что доставляло ей радость. Видит день, который провела вместе с Марселем.

В тюрьме своего разума.

Ей не хватает тепла и любви Марселя и именно его она видит.

Видит тот день, когда с мотивировала его поехать за город. Впереди серая полоска дорога, рев двигателя, но София подготовила для Марселя сюрприз.

— Будешь кофе?

— Только для того, чтобы не уснуть. Вот и зачем ты вытащила меня из города?

— Ну, у тебя есть я, Марсель. Две головы уже лучше. Тебе без сахара американо, я помню, а себе я взяла латте с шоколадной крошкой. Послушай, мир не сошелся на Новым Орлеане и тебе нужно отвлечься. С городом ничего не случиться : Зло не спалит его дотла, Клаус не сбежит. Ты расслабься, мысли на зло не будут приходить в голову. У нас есть еще двадцать четыре часа, то есть, день и целая ночь за городом. Я сняла особняк. Шикарный особняк для нас. В конце концов, ты заслужил выходной.

— Может ты и права, София.

— Хороший день. Властный мужчина за рулем дорогой немецкой машины. Это определенно будет мой лучшей уикенд.?

— Еще и кексы взяла… Зачем столько всего? Не понимаю…

— Сладкое успокаивает нервы, ты же знаешь и не будем мы пить одно кофе… Считай, русская традиция : Приглашать на чай, со множеством сладкого. Мы никогда не пьем один чай, как это принято у вас. Я еще и пончики думала захватить. Разве кофе без кексиков — кофе? Тебе с глазурью и изюмом или шоколадные, черничный? Сто лет не ела шоколадный брауни.

— Ты своим сюрпризом меня на нервы подняла. Подари мне вторую нервную систему.

— Да к черту брауни! К черту Новый Орлеан, ведь ты свихнешься раньше и без запасной нервной системы… Это власть доведет тебя… Успокойся и впереди выходные… Я догадывалась, что ты не любишь шоколад, Марсель. Два чизкейка с малиновым соусом, не зря взяла.

— Что ты делаешь, София?

— Пытаюсь устроить нам идеальное свидание, Марсель.

— Я думал, мы просто выехали ради твоего сюрприза.

— Конечно, а еще на свидание.

Так красиво, когда парень закрывает глаза перед тем, как преподнести возлюбленной подарок. Сюрприз, словно возвращая в детство.

Так красиво, но сейчас София закрывает глаза Марселю глаза и может это не совсем правильно. Закрывает, как только они вышли из автомобиля и идут по каменной дорожке.

Любовь все мирит.

Они стали одним целым из двух разных половин.

Марсель, когда она открывает ему глаза видит, что-то наподобие тира : большую ржавую бочку на которой стоят алюминиевые банки из под газировки, столик с оружием.