Тридцать ночей
Шрифт:
Реаган начала рыдать.
— Иза, нет! Боб, скажите ей! Скажите ей, что она не может этого сделать!
Одинокая слеза скатилась по щеке Боба.
— По закону, она может. Но Элиза, ты уничтожаешь свою мечту.
— Одна мечта, стоящая выше семи жизней, это слишком высокая цена.
Он некоторое время внимательно смотрел на меня.
— Могу я дать тебе небольшой совет?
Я кивнула.
— Разумно сделать родителей, а не девочек, бенефициарными собственниками, поскольку невзгоды должны лежать на гражданах США, если мы хотим, чтобы Хавьер выиграл. Если у девочек будут деньги, у него нет основания для ходатайства.
— Почему нет.
— Потому что если они получат миллион долларов до слушания, Хавьер никогда это дело не выиграет.
Ярость забурлила во мне из-за невыносимого варианта. Разрушить семью, чтобы спасти одного, или уничтожить одного, чтобы всех их спасти.
— Но есть законное решение. Я придержу средства на твоём доверительном счете до пятнадцатого июня, пока не пройдёт слушание по делу Хавьера. К тому времени ты уже уедешь. Я сделаю перевод средств в тотже день, независимо от происходящего. Но крайне важно, чтобы никто из них не знал об этом.
— Почему нет.
— Если ICE встретится с ними, и им потребуется засвидетельствовать тот факт, что они будут испытывать лишение без Хавьера, они соврут, находясь под присягой, если будут знать о твоём пожертвовании. Никто не узнает о том, что ты сегодня совершила здесь пока ты не уедешь.
— Меня это не тревожит, если это поможет им.
— Один миллион долларов поможет им. Но ты должна взять некую сумму денег, чтобы помочь себе в переходный период.
Я всё обдумала. Я не хотела ничего из этого, но как я собираюсь вылететь домой? Я не могу брать в долг у Реаган. Только один билет обойдётся примерно в две тысячи долларов.
— Я возьму десять тысяч, насколько возможно наличными.
Боб кивнул и отправился поговорить со своим главным бухгалтером. Мы с Реаган держались друг за друга, пока мы его ождали.
— Я не знаю, как сказать тебе "прощай",— всхлипнула Реаган.
— Не надо, пожалуйста. Я еле держусь на ногах.
— Я приеду навестить тебя сразу же, как состоится слушание Хавьера. Я привезу твои вещи, и мы сможем просто провести некоторое время вместе.
Я кивнула, находясь в её объятиях, и зарылась лицом в её рыжие локоны. Быстрее, чем вообще время может вести свой счёт, Боб вернулся с наличными в конверте и чеком. Я подписала чек, и он положил руку мне на плечо.
— Когда ты уезжаешь?
— Сегодня, если смогу найти рейс.
Реаган захныкала, а Боб кивнул.
— Если тебе надо пережить это, то начинай прямо сейчас. А если ты останешься, возможно, тебе придётся дать показания, в качестве свидетеля нелегальной работы Хавьера. От тебя будет больше пользы, если ты уедешь.
— Спасибо, Боб. За всё.
Эти годы стоили того, благодаря таким людям, как он.
Он начал пожимать мою руку, но в последнуюю секунду притянул меня к своей груди, даря мне объятие дедушки. Он проводил нас на улицу и помахал рукой на прощание, когда Реаган, дав полный газ, повезла нас к следующему пункту назначения.
Дом семьи Солисов. Мария находилась на кухне. Девочки, вместе с Антонио, были на детском празднике. Всё к лучшему. Я не смогла бы с ними попрощаться. Я сказала Марии, что люблю её con mi coraz'on y alma (пер.
с испан. — всем своим сердцем и душой). Уведомила её о наказе Хавьера насчёт девочек. И сообщила, что у неё теперь есть новая дочь в лице Реаган. А потом я взяла её за руку. Настало время для правды. Ну, или частично правды.— Мария, адвокат сказал, что мне надо на некоторое время вернуться в Англию. Мне также необходимо позаботиться о коттедже. Мистер Племмонс стареет. Я не могу бросить дом.
Она очень долго всматривалась в меня, линии её лица в этот момент сплошь изрезались морщинами. Она молчала. Она понимала, что есть какие-то ещё другие причины, но не стала настаивать, чтобы я о них поведала ей. Её глаза до краёв наполнились слезами.
— ?Y tu amor? (пер. с испан. — А твоя любовь?)
— Он продолжит дальше жить. Как и вы. Ты же знаешь, как не рассказать девочкам о Хавьере, поскольку некоторые вещи лучше не знать до самого конца? Посмотри на меня. Каким бы не был конец, с девочками всё будет хорошо. Ты мне доверяешь?
— Con toda mi vida. (пер. с испан. — со всей своей жизнью)
Со всей её жизнью. Она обхватила пахнущими мускатным орехом руками моё лицо и потом в воздухе, над моим лбом, вывела крест.
— Bendita (пер. с испан. — благослови), — прошептала она, пока осеняла крестом меня.
Она медленно встала и взяла мою руку, пока мы с трудом шли в сторону выходной двери. У порога она расцеловала меня в обе щёки и пальцами рук расчесала мои волосы.
— Я люблю тебя, мама.
Она это заслужила.
Мария прикрыла глаза и сложила ладони вместе в молитве. "Береги мою девочку, береги её".
* * * * *
В машине Реаган разработала план посещения моих двух последних пунктов. Я оставалась на улице у дома Айдена, в то время как она упаковывала мои вещи. Я по памяти излагала периодическую таблицу на английском, испанском и итальянском языках, пока ожидала её. Наконец она выскочила из дома с моим рюкзаком, Бенсон следовал за ней по пятам. Он выглядел суровым, но протянул мне руку. Я взяла её.
— Бесполезно будет просить тебя проигнорировать всё, что ты сегодня услышала? — голос Бенсона был стаккато, словно он сожалел, что не мог сказать большего.
— Я могу проигнорировать то, что услышала, но не то в чём он признался. Каковы бы не были его причины, цена была слишком высока.
Бенсон выглядел так, словно невысказанные слова душили его.
— До свидания, Бенсон. Если когда-нибудь окажешься один в Англии, позвони мне.
Его лоб перекосился и нахмурился, глаза широко распахнулись от ужаса.
— Англия?
— Теперь это мой единственный дом. Спасибо тебе и спасибо Коре, спасибо вам за всё.
— Может быть, всё ещё уладиться с делом Солиса, — возразил он, проводя рукой по волосам. Он не понимал, что даже спасение Хавьера не сможет исправить потерю Айдена: — А что насчёт Боба? Твоей грин-карты? Твоего будущего? Ты же сказала, что поехала подписывать бумаги, — Бенсон тревожно понуждал. Его голос был выше, чем мне казалось, он мог бы быть способен. Я рискнула и поцеловала его в щёку.