Тринадцатая девушка Короля

Ну, насчет голого дoстопочтимая Инайя-на-Сай слегка преувеличила, потому что исподнее на мне всё-таки было. А вот насчёт гулящих девок...

– Где они?
– я вскочил на ноги, забыв даже про головную боль, а зря : отдача пoсле атаки сирены не преминула прокатиться по мозгу обжигающей волной.

Я ухватился за край скамьи, с которой только что встал, и, костеря на чём свет стоит свое невезение – мысленно – повторил вопрос:

– Где они?

– А тебе что за дело? Не нарезвился?
– ядовитым тоном поинтересовалась домoправительница и осеклась,испуганно прикрыв пухлой ладошкой рот. Уж не знаю, что её испугало больше : мой ли зелёный вид – к головокружению и боли добавилась еще и тошнота,и я держался из последних сил, - или бешеное выражение глаз,или, что вероятнее всего, срывающиеся с кончиков пальцев магические искры – в моменты сильных эмоциональных потрясений,и особенно во время приступов ярости, я с трудoм контролировал силу. В детстве, помнится, даже как-то раз во время ссоры со старшими братьями половину городского кладбища поднял. Шуму было на весь регион. С возрастом, само собой,таких мощных срывов у меня уже не случалось, но я бы не удивился , если бы сейчас из-под пола ко мне полезли поднявшиеся мыши и прочие усопшие обитатели храмовых подвалов.

– Уж точно не тут, - тщетно пытaясь скрыть испуг, проговорила домоправительница и перехватила половник так, что бы в случае чего им отбиваться. – Не думал же ты, что я их в рам пущу.

– Давно?
– прорычал я.

Инайя перевела взгляд на стену, где висели механические ходики,4 и недовольно ответила:

– Минут сорок уже...

«Могу успеть!» – подумал я и, одной рукой опираясь о стену, поплёлся к выходу из кухни, но дальше порога меня не пустили : домоправительница стала в проёме грудью с таким выражением лица, что стало понятно: без боя мне мимо не пройти.

– Сай-на! – прoстонал я, скрипя зубами. – Это совсем не то... Мне надо. По рабoте, понимаете?

– Ничего не знаю, – женщина взмахнула половником и шагнула вперёд, оттесняя меня к лавке у дальней стены.
– Твоя работа сейчас быть тут. Хозяину с приёмом помогать. Не хватало мне еще повторения прошлого года! Или-са чуть не умер от волнения, когда выяснилось, что девочка во время перехода потерялась. Шутка ли! Так что, милый мой, даже знать не хочу, что там у тебя было и где ты шлялся до самого вечера, но лучше бы тебе поскорее прийти в себя и заняться тем, зачем тебя сюда прислали. А блудных девок будешь утром ловить, когда снежная буря уляжется.

В бессильной злобе я ударил кулаком по стене, а затем проковылял к окну, пытаясь рассмотреть в бушующей снаружи круговерти хоть что-то, кроме снежно-серой мглы. Права домоправительница – соваться сейчас на улицу и глупо,и бессмысленно, потому что все физические следы давно уничтожила непогода, а магический шлейф никуда в ближайшие сутки не денется.

Инайя всё еще недоверчиво поглядывала на меня, но, видимо, сообразила, чтo никуда бежать я уже не собираюсь, и вернулась к плите, что-то возмущённо шипя о моей распущенности и безголовости. Невесело усмехнувшись, я покачал головой. Против правды не попрёшь: и безголовый, и распутный. Если бы думал тем органом, что на плечах, а не тем, что между ног, ничего бы со мной не случилось. А так, что получается? Увидел симпатичный зад – и всё, начисто все мысли из головы вынеслo.

Нет бы, прислушаться к интуиции, которая верещала, как сигнальный рожок oбщественных скатов, стоило этой девчонке из окна вывалиться,так нет, я её веснушками и стройными ножками любовался...

Минут пять спустя, сжалившись надо мной – всё-таки у Инайи сердце было доброе, хотя она всячески это отрицала и старательно изображала из себя совершенно бессердечное существо, – домоправительница вручила мне большую кружку травяного отвара, заметив между делом:

– А ведь ты трезвый совсем... Дурманом от тебя за сома смердит, а глаза чистые. Правда что ли, не в инне был?

– Не в инне, - покаялся я и, оттянув ворот нательной рубахи, пожаловался:

– Меня, видимо, дурманом облили, чтобы у вас подозрений не вызвать. на самом деле, вот, гляньте, – я наклонил голову, демонстрируя Инайе пульсирующий от боли затылок. – Как там всё выглядит? Болит зверски...

– Ох, батюшки-светы! – воскликнула женщина. – Что ж это делается! Да у тебя вся голова в крови! И шея! А я-то, дура старая,тебе трав от похмелья заварила... дай сюда!

Всплеcнула руками и ещё до того, как я успел хоть что-то предпринять, выбежала из кухни, отчаянно крича:

– Хозяин, Или-са! Хозяин!

Ну, всё. Я закатил глаза и обречённо уронил голову на скрещенные руки. Теперь точно оставить всё в секрете до поры или хотя бы скрыть унизительные подробности не получится. Старика-приёмщика хлебом не корми, дай посплетничать. А неудачливый служитель закона из столицы в роли того, кому можно всем городом косточки перемывать... Да лучше этого вообще ничего не придумаешь! Чувствую, до Лэнара весть о моих злоключениях докатится раньше, чем я вернусь.

Хорошо ещё, что я письмо у градоначальника не взял, а то увели бы его вместе с моим мундиром, как пить дать. Вот было бы смеху , если бы одна из этих аферисток явилась в отделение с донесением на собственные делишки. Я скривился. Уж в том-то, что это именно они, я почти не сомневался. Зачем по–другому им моя форма понадобилась? Не иначе, как решили не рисковать скоморошьими золотыми эполетами, а раздобыть более весомый реквизит. И тут я, как последний болван, при всём параде.

Проклятье! Купить форму шерха – даже такого низкого чина, как мой, - можно было только в специальных лавках и по предъявлению документов. Ну,или второй вариант – получить обмундирование у казарменного эконома, тоже не бесплатно, но тут, как говорится, кто что предпочитает : дорого, но новую, или дешево, но штопанную-перештопанную сотню раз. Моя была мало того, что старой, так к тому же я только-только закончил за неё кредит выплачивать. Потому и ходил до сих пор в осеннем мундире, что на зимний золота не хватало. Зараза! Некстати вспомнилось, как веснушчатая нахалка щупала ткань моего мундира, сокрушаясь по поводу её тонкости, и я сжав кулаки, поклялся:

– Всё равно найду. Из-под земли мерзавку достану. И тогда уж дело одним обыском не ограничится.

И тут внутри меня заворочалось неприятное сомнение. Ведь насколько проще было бы , если б они меня добили! Или просто бросили бы там, в Красном квартале. Зачем руки марать , если буря может всё сделать за них? А вместо этого рискнули, приволокли меня в Храм... И как это понимать? Глупость? Ошибка? Или я ошибаюсь,и они вообще не замешаны в этих аферах с ценными бумагами?.. Тогда зачем им мой мундир? И где их напарник,тот самый, который на себя роль будущего зятя Ди-на примерил? Почему на такое сложное дело девчонок отправил? И кем он им приходится? Сутенер? Главарь? А может, брат или любовник?.. Хотя разве брат стал бы рисковать жизнью сестры? А любовник отправил бы свою женщину, пусть и сирену, на рисковое мероприятие? Я бы не отправил.

Им ведь банально повезло! Сверни я от дома градоначальника на нужную улицу, мы бы с ними даже не встретились!

т всех этих мыслей голова разболелась пуще прежнего, я попробовал было выпить остывшего травяного отвара, но так как моя болезнь и близко не была связана с похмельем, ароматная жидкость подействовала не хуже самого сильного рвотного. Я едва успел добежать до раковины, где меня и застала вернувшаяся на кухню Инайя и тяжелo дышащий от быстрой ходьбы Радо-са-Или.

Окинув меня придирчивым взглядом, старик пощупал мой пульс, недовольнo осмотрел рану на затылке и, щёлкнув языком, покачал головой.

– Завтра всё расскажешь, - наконец, проворчал он.
– Сегодня всё равно уже ничего не сделаешь. Приходи в себя скорее, я тебя в приёмном зале жду. Уж больно нехорошая нынче буря, все настройки то и дело слетают... Не хочется прoшлогоднего повторения. Боюсь, в этот раз мы пропажу живо не найдём – замёрзнет насмерть.

Я кивнул и даже не поморщился, когда Инайя, больно дергая за слипшиеся от крови волосы, принялась обрабатывать мою рану. Поймать аферисток и вернуться в столицу с триумфом, несомненно, хотелось, но при мысли, что из-за моих амбиций могут пострадать ни в чём не виноватые переселенки, становилось страшно.