Тринадцатая девушка Короля

– Нуте-с, – кряхтя швырнул его на откинутую дверцу секретера, отчего та протестующе застoнала,и я на миг испугался, как бы мне не выставили счёт ещё и за попорченную в Храме мебель.
– Какого именно вам найти надо?

– Мужчину. Покойного мужа вдовицы Мо. Точнее, Эри-на-Руп.

– упи-на, – пробормотал жрец и, облизнув указательный палец, зашелестел страницами.
– Рупи-на, Рупи-на… Хм… Интересно. если так?

Я занервничал и попытался заглянуть храмовнику через плечо, за что был награждён укоризненным взглядом и советом не лезть под руку специалисту.

– Стало быть, Эри-на-Руп, - наконец, произнёс он, задумчиво почесав правую бровь, резко уступавшую левой в косматости, что говорило в пользу того, что и у жрецов бывают вредные привычки.

– Муж её, - исправил я, подавшись вперёд.

– Да где ж я его тебе возьму, когда она не замужем?

– А?

– Не было у вдовицы Мо никакого мужа, а имя ей от отца досталось. Был тут такой дровосек, Эрийно-на-Руп. Деревом его асмерть придавило еще когда жена на сносях ходила. Погодь… Ну, да. Вoт. На дальнем хуторе они жили… Ну, как на хуторе? Заимка на левом склоне, посреди корабельного гая.

Глаза у жреца резко увеличились в размерах,и я поторопился пресечь его мыслительную деятельность, озадачив храмовника следующим вопросом:

– Сын у неё есть, у этой Эри-на-Руп?

– Сейчас… Ага, вот. Сын есть. Мори-на-Руп, родился восьмого…

– А сестра? У этой, как её, жены покойника, которого деревом придавило, другие дочери были?

Жрец полистал книгу и отрицательно покачал головой. Ни морга не понимаю!

– А кто-нибудь, кто родился лет четырнадцать-шестнадцать назад и кому при рождеии дали имя Рейя там есть?

Проворчав что-то, что мы только об одном запросе договаривались, а тут сразу на все Красные Горы информацию искать приходится, жрец покопался в записях и, наконец, выдал:

– сть одна. Рейя-на-Нити. Но это точно не она. Эта утонула, когда ей семь лет было… осподин ворнет, а вот вдова…

– Моментик!

Я поднял вверх указательный палец, призывая храмoвника к тишине и быстренько, на колене, настрочил подписку о неразглашении, к счастью бумаги и перьев, что простых, что магических, здеcь было предостаточно. И со словами:

– Ознакомьтесь и распишитесь, - протянул застывшему в немом удивлении жрецу документ.

– А что это?

– это, мой дорогой, смертная казнь в том случае, если хоть одна живая душа узнает о том, что вы мне только что рассказали. И ещё. Районную книгу мне упакуйте и в бывший дом градоначальника велите доставить. Я её у вас временно изымаю.

– Но как же?..
– брякнул храмовник. – А если...

– А если кто-нибудь родится или помрёт, пришлёте ко мне посыльного. Всё. Меня нет и вообще не было здесь никогда и ни с какими вопросами. Это понятно?

Жрец издал такой звук, словно на миг превратился в воздушный шарик,из которого кто-то медленно выпускает воздух, но кивнул утвердительно. Смотрел на меня, правда, с укоризной, но не спорил, за что ему честь и хвала.

– Я вам потом всё объясню, светлейший, - пообещал я, сжалившись над служителем Храма. – Дайте только самому до конца во всём разобраться.

– Надеюсь вы ничего незаконного…

– Всё тoлько во имя справедливости, - заверил я и вприпрыжку поскакал к осиротевшим в одночасье мальчишкам, сыновьям покойного ки-са-Но. Благо их дом был по дороге в ясли, куда убежала Эри.

Я не знал, что скажу ей при встрече и какой вопрос задам в первую очередь, но полученной информации мне хватило для того, чтобы понять: девчонка попала в нешуточную передрягу. И если за всем этим стоит Папахен… Позвоночник прошибло холодным потом, и я ускорил шаг.

Дом, в котором когда-то проживал один из самых влиятельных людей Красных Гор, встретил меня мрачной темнотой окон. Лишь в кухне виднелся тусклый огонёк. В принципе, сумерки еще только-только начали опускаться на город, и с освещением можнo было не торопиться… Но всё равно, на душе стало как-то погано.

Миновав холодные сеи, я коротко стукнул в дверь и вошёл в сумрачную кухню. Старший из пацанов стоял с поварёшкой в руках, а младшие с одинаково несчастным выражением на лицах гоняли ложками по тарелкам неаппетитно выглядевшие овощи.

Тот, что был ближе ко мне, покосился на брата и простонал:

– Хай, ну может хватит уже? Я наелся…

– Какое наелся? Лопай давай суп! Как налил две поварёшки,так и осталось...

– Невкусо, – пожаловался мелкий и, скривившись, отправил в рот что-то зелёное.

Мой сытый желудок укоризненно булькнул, а сам я выругалcя некрасиво и витиевато, но только в мыслях. Вслух же произнёс следующее:

– Вы что же,тут одни живёте?

ай пожал плечами.

– И готовите тоже сами, – уже не спрашивал, а утверждал я. Моржьи потроха и селезёнка! – Вот что, - я решительно огляделся по сторонам, схватил с вешалки куртку и протянул её одному из пацанов.
– Одеваемся быстро и чешем в особняк бывшего градoначальника. Скажете Уле, что я велел накормить, вымыть и устроить на ночлег. Это понятно?

Хаайя покраснел, вскинул голову и обжёг меня блеснувшими в глазах слезами гнева и ярости.

– Мы не попрошайки какие-нибудь, чтоб по людям побираться! – ломающимся голосом выкрикнул он и зыркнул на одного из братьев, что подался было в мою сторону, одеваться.

Я вздохнул.

– Никто и не говорит, что попрошайки, – ответил как можно мягче и даже попытался улыбнуться. отя какие уж тут улыбки, когда плакать впору! – У вас вон дом есть свой и... хозяйство?

Насчёт пoследнего я не был уверен. Помнится, когда я стайник с покойником осматривал, была там какая-то живность… Или не было?

– И хозяйство! – Хаайя выпятил грудь.

– Ну! А ты говoришь, попрошайки. Только видишь ли, Хай, какие дела, не можете вы тут одни без взрослых жить. По Королевскому указу от семнадцатого листопада каждый ребёнок, лишившийся законных опекунов, незамедлительно переходит под опеку Короля, - самозабвенно врал я. – То есть, покамест, до весны, под мою. Усёк?

Мальчишка шмыгнул носoм, посмотрел на братьев, а потом – исподлобья – снова на меня. Не верит. Правильно, я бы в его возрасте тоже не поверил. Опека… Сиротский приют – в лучшем случае, да и то, если родители из состоятельных были… А откуда, я вас спрашиваю, в Красных Горах приют?