Тринадцатая. Найти и присвоить

– Пусти меня и уходи. – я хочу отступить от него, но сильные руки держат крепко.

И вдруг зазвучал спокойный голос искина:

– Р-двадцать седьмой, немедленно покиньте каюту Тринадцатой. – перегородка плавно уехала в сторону, открывая выход.

Сильно вздрогнув, Р-двадцать седьмой, словно очнулся, отпустил меня и отступил на шаг назад. Чёрт! Вездесущий искин! Он наблюдал за нами, анализировал. Интересно, он бы позволил нам близость или, вот так же, прекратил бы наши игры на самом интересном?

– Извини. – Р-двадцать седьмой тёр лоб пальцами. – Я увлёкся.

Он не стал дожидаться, пока искин повторит приказ. Я смотрела в спину Р-двадцать седьмого, и в душе поднималось странное волнение со всеми оттенками страха.

Что же я наделала?..

Я честно выпила таблетку, но заснуть долго не получалось. Растерянное лицо Р-двадцать седьмого всё время всплывало в голове. Надеюсь, он меня простит.

*****

Неделю я искала встречи с Р-двадцать седьмым. Мне просто хотелось знать, что с ним всё в порядке. Но я не видела парня в обеденном зале, он не попадался мне в коридорах, в спортивных залах или в бассейне. Конечно, после произошедшего, искин мог ставить нам смены в разное время, и даже корректировать маршруты передвижения. Он всё может.

Как-то я даже решилась и пошла к каюте Р-двадцать седьмого. Я стояла перед закрытой перегородкой и пялилась на его «имя», подсвеченное ярким неоном. Решившись, осторожно постучала. Мне никто не ответил. И я сдалась. Что я могу сделать? Если не успокоюсь, меня опять отправят в медотсек. А вот этого мне совсем не хотелось.

Недели через три я вдруг увидела Р-двадцать седьмого в обеденном зале. Он наложил в тарелку еду, привычным движением откинул назад светлую, длинную чёлку, и пошёл к свободному столику. Я так обрадовалась! Быстро расправилась с размазнёй в тарелке, отнесла посуду в помывочную и, пока не развеялся мираж, кинулась к Р-двадцать седьмому.

– Привет! – не спрашивая, я села за его стол.

– Привет, Тринадцатая. – его глаза не выражали ровным счётом ничего. Всё-таки он на меня обижается. – Тебе что-то нужно?

Я растерялась от такого холодного приёма.

– Да. Хотела извиниться.

– За что? – Р-двадцать седьмой отправил в рот ложку питательной смеси и уставился на меня пустыми глазами.

– Ну как же… - я растерялась. – Ну мы… ты… тогда…

– Прости, Тринадцатая, я не понимаю тебя. – он слабо улыбнулся. – Соберись с мыслями и попробуй ещё раз.

Вдруг я заметила, что он выглядит как-то по-другому. Его кожа ровнее, волосы гуще и выглядит он… моложе.

По моему телу пробежала дрожь. Эта сволочь клонировала моего Р-двадцать седьмого! Он убил в нём чувства ко мне, стёр воспоминания, поправил гормональный фон.

Мне захотелось кричать и биться в истерике. Слёзы комом встали в горле.

Тёплая рука коснулась моего плеча:

– Тринадцатая, с тобой всё в порядке? – Р-двадцать седьмой всматривался в моё лицо, но в глазах была космическая пустота. Я безразлична ему.

По своей глупости я потеряла близкого человека. Этого, что сидит передо мной, я не знаю.

– Всё хорошо, Р-двадцать седьмой. Приятного аппетита.

Он кивнул и продолжил поглощать витаминный набор. Я заставила себя спокойно, доброжелательно улыбаясь, выйти из обеденного зала.

Почему искин не отдал распоряжение о моей утилизации? Потому что я отказала Р-двадцать седьмому? Хочу выбраться отсюда! Я устала постоянно рождаться в капсуле для клонирования. Я просто хочу состариться и умереть по настоящему – раз и навсегда…

Перед сном я «забыла» выпить транквилизатор. Хочу поговорить со своим жарким сном. Мне нужна помощь.

Я уже расстелила постель и собиралась укладываться, когда искин заметил:

– Тринадцатая, ты не выпила таблетку…

Глава 9.

Где-то в далёком космосе

Отчёт искина мог вогнать в тоску. Один из особо крупных обломков попал в зону маневровых двигателей по левому борту. Поэтому и посадка получилась слишком жёсткой.

– Вот, дерьмо. – Имис опрокинул остатки сока мирании и со стуком поставил бокал на приставной столик. – Придётся чинить.

Тоже мне, мистер очевидность. Плюс ко всему обшивку помяло и вывело из строя часть энергетической системы… Короче, похоже, мы в полной заднице.

Имис уже развернул звёздные атласы этого сектора освоенного космоса, пытаясь отыскать ближайшую станцию. Только там мы сможем слегка подшаманить нашу птичку. Нам крупно повезло, что навигационная система в порядке.

Я лениво наблюдал за жалкими попытками брата отыскать что-нибудь поближе, чем Тэя-341.

– Брось, брат. Дальше мы просто не дотянем. – я встал и хлопнул Имиса по плечу.
– Нам придётся идти на Тэю. Кто пойдёт в космос: ты или я?

Конечно, я знаю ответ. Но лишний раз ткнуть Имиса моськой в его слабость… Это ли не радость? Он боится открытого космоса. Как в одном теле может уживаться тяга к космическим приключениям, виртуозное пилотирование всего, что может летать, и боязнь выти в скафандре за борт?.. Никогда этого не пойму.

Имис болезненно скривился:

– А то ты не знаешь! Ты иди.

Я довольно хмыкнул и пошёл натягивать автономный ремонтный скафандр. Надо, хотя бы оценить масштаб потерь собственными глазами. Главное – двигатели. Я жду, пока искин закрывает шлюз и открывает выход в ад, а в голове я вижу идеальное тело Тринадцатой… Что за странное имя? Кто мог так назвать свою дочь? Не один раз я слышал, как так назвал её тот странный голос, разрывая нашу связь.

Я шагнул в пустоту, и мне стало не до Тринадцатой. Здесь, в мёртвом мире, любая, даже самая мелкая оплошность, может стать фатальной.

Что ж, я мог только подтвердить – нам надо идти на станцию. И это чревато проблемами. Судя по всему, дрейфуя вместе с облаком, мы сможем подойти к станции на расстояние пространственного прыжка. Не гиперпрыжка, а самого обычного. Гипер наш звездолёт с повреждённой обшивкой и энергетической системой не выдержит.

Через несколько неимоверно скучных недель дрейфа красный маркер нашего звездолёта на звёздном атласе вышел в самую удобную точку для прыжка, ведущую кратчайшим путём к станции.