Тринадцатый бог. История одного Зла

Нита передернуло, когда он вспомнил о Клавдии. Этот человек, надменный и угрюмый, редко покидал храм, за что жители города, конечно, были ему безмерно благодарны. Он никогда не пользовался экипажем и ездил исключительно верхом на вороном жеребце, держа в одной руке поводья, а в другой свой посох, увенчанный острым серпом. Черное одеяние служителя плохо скрывало мощное тело закаленного в боях воина. О славных битвах напоминали и отметины, оставленные на лице Клавдия неприятелем - служитель лишился правого уха, ноздри и части верхней губы. Однако не только уродства внушали страх. Глаза Клавдия были черны, как венец, украшавший его лысую голову, и в глазах этих тонул свет живого дня. Ходило множество слухов о том, как он достиг ночи в светлых очах, но каждый знал, что Кладвий остался зрячим. Он видел всё и даже мертвых, которых собственноручно провожал в некрополь через Арку Последнего шага. Не меньше вопросов вызывал и венец служителя смерти, выполненный в виде скорпиона с нависающим над лысой макушкой жалом, который Клавдий носил, якобы никогда не снимая. Говаривали, что сам Восьмой бог короновал своего избранника.

Нит не верил слухам. Он знал, что Клавдий - всего лишь человек из плоти и крови, которому не чужды слабость и боль. Но это не мешало Ниту побаиваться Черного Скорпиона. Клавдий был живым воплощением смерти, и, видя его, даже чароделы задумывались о бренности бытия, неотвратимой кончине и о том, что, возможно, за аркой Последнего шага царит вечная и непроглядная тьма.

Нит миновал коридор, увешанный новыми, цветными гобеленами, спустился на этаж ниже и нос к носу столкнулся с Клавдием. Служитель смерти сверху вниз посмотрел на служителя науки и, не удостоив того кивком, отступил в сторону. Острие серпа чиркнуло по гобелену, оставив белесый порез на яркой ткани.

– Доброго дня, - пролепетал Нит.

– Покойной смерти, - глухо отозвался Клавдий и, взметнув полы плаща, развернулся и двинулся прочь по опустевшему коридору. Никто не желал встречаться с Черным Скорпионом раньше времени.

Нит, сглотнув, бросил рассеянный взгляд на дверь, ведущую в покои Патриции. Помявшись на пороге, он неуверенно постучал. Ему открыла служанка.

– Скорпион ушел?
– она высунулась в коридор, огляделась и, возведя глаза к потолку, облегченно вздохнула.
– Сейчас доложу о вас госпоже. Ждите.

– Кто там?
– раздался резкий, раздраженный голос Патриции.

– Учитель Нит, - ответила служанка, поведя плечами.

– Пусть войдет, - приказ прозвучал на удивление равнодушно.

Служанка отступила, пропуская гостя в покои госпожи. В отличие от комнаты Глории, здесь имелась прихожая, собственная ванная комната, приемная и спальня. Стены были выкрашены в бледно-зеленый цвет с трафаретным золотистым узором в виде виноградных лоз. На полу лежали мохнатые ковры, привезенные с севера, совсем не подходящие для домов южан. Нит осторожно шагнул на серый ворс, и ступня потонула в мехе. По такой шкуре хотелось пройтись босиком.

– Учитель, - позвала Патриция. Она сидела в приемной у распахнутого окна, погрузившись в глубокое кресло. Одна рука свисала с подлокотника, и пальцами Патриция касалась ворса ковра, другой же рукой подпирала щеку. Взгляд женщины был устремлен на улицу, с которой доносился привычный шум города.

– Доброго дня, - Нит поклонился. Патриция устало махнула рукой на стоявшее перед небольшим письменным столом кресло.

– Спорю на свою честь, дядя в ответ пожелал вам покойной смерти, - без тени иронии произнесла она, чуть повернув голову в его сторону.

– Черный Скорпион может ручаться только за это, - Нит с деланным равнодушием пожал плечами и, поправив свое свободное темно-синее одеяние, уселся в кресло.

Патриция слабо улыбнулась. Гибель отряда и болезнь подкосили её. Некогда здоровая, пышущая жизнью дева-воительница превратилась в меланхоличную, бледную затворницу. Теперь мужским нарядам Патриция предпочитала не по погоде легкие, воздушные платья с открытыми плечами. О былой славе напоминал лишь притороченный к пояску походный нож.

– Королева умерла, - безразлично заметила Патриция, наблюдая из окна за жизнью улицы.
– Значит, Марк проиграл Августину три тысячи флори.

– Как ваше самочувствие, донна?

– Прекрасно. Как вы могли заметить, колокола звонят не по мне.

Нит пожевал губу. С каждой их новой беседой Патриция всё чаще упоминала о смерти. Её голос становился слабее. Она теряла смысл жизни, таяла, как свеча.

– Сегодня, во время занятий, Глория рассказала мне о Тринадцатом боге, - начал было Нит и осекся, потому что Патриция улыбнулась.

– Решили поймать меня на ереси? Попробуйте.

Нит вскинул брови.

– Я только хотел узнать, не лгала ли моя ученица.

– Да, меня спас Тринадцатый бог, - Патриция обернулась. Лучи солнца играли в медных, как у младшей сестры кудрях, создавая вокруг лица мягкий, теплый ореол.
– Так он назвал себя.

– Среди живых нет богов, - Нит внимательно изучал лицо собеседницы, словно видел её впервые. Огромные синие глаза, как у матери, высокие скулы и тонкие губы, как у отца. Она бы была прекрасна, если бы не крупный нос, который всё портил, добавляя что-то неотесанно-крестьянское к тонким чертам аристократки.

– А среди мертвых?
– Патриция смотрела на гостя из-под полуопущенных век.

– Вашему дяде виднее.

– Я всего лишь поведала сестре историю своего нежеланного спасения. Глория вам не лгала. В чем вы хотите убедить меня, учитель Нит?

– Что вам помог обычный человек.

– Мне всё равно, - она отвернулась.
– Кто бы это ни был, я не благодарна ему. Мне следовало погибнуть вместе со своим отрядом. Вместе с... Раллэ.

– Не гневите богов. Они дали вам второй шанс.

– Зачем?
– она пожала плечами.
– Чтобы снова убить?

Нит ничего не понял, но продолжал идти на ощупь.

– Значит, ваше время ещё не пришло. Вас ждут новые битвы и победы, слава и...

– Идите вон, Нит, - не оборачиваясь, бросила Патриция.
– Наставляйте Глорию, она любит проторенные тропы, а меня оставьте в покое. Мне не нужна помощь, тем более ваша.

Только оказавшись в коридоре, Нит осознал, как сильно он ошибся. С Патрицией нельзя было играть, она терпеть не могла многозначительное молчание и пространные намеки. Ему сразу же следовало спросить, что терзает её душу, а не ходить вокруг да около.

"Во всем виноват Черный Скорпион", - с обидой подумал Нит. Это Клавдий своим видом сбил его с пути, затемнил мысли и смутил разум. И теперь он, несчастный ученый, топчется у дверей неподражаемой, прекрасной, величественной женщины, которая не хочет жить. И он ничем не может ей помочь, разве что посетит Пантеон и помолится Двенадцати за её здоровье, телесное и душевное.

Глава 1. Лев

– Никого не впускать.