Тринадцатый бог. История одного Зла

– Да?
– скелет снова щелкнул челюстью.
– Если бы ты слушал их чуть внимательнее, то многое понял бы. Узнал бы, что во дворце ждут именно тебя.

Фирмос вздохнул. Чертов скелет.

– Я и без них это знаю.

– Тогда идём. Ты же хочешь спасти своего короля? Он оказался там из-за тебя.

– А ты-то чего хочешь?
– не без злости спросил Фирмос, глядя в чёрные провалы глазниц своего собеседника.
– Не ты ли заманил нас в эту ловушку?

– Ты сам хотел, чтобы я следовал за вами. И вот я здесь.

– Тьфу! С тобой невозможно вести беседу!

– Мне почти два века. Я переспорю любого.

Фирмос возвел глаза к небу. Нужно было разыграть последний, а, возможно, единственный его козырь. Чёрная вышла игра. Все равно, что водиться с духом - никогда не знаешь, что он выкинет в следующий миг.

Маг хмуро посмотрел на собеседника.

– Если ты поможешь спасти мне короля, я расскажу, почему мы сюда пришли и зачем нам ты.

– Я не верю магам, - ответ прозвучал глухо. Впервые за все время их вынужденного общения голос проклятого изменился. Скелет развернулся и двинулся дальше, показывая, что разговор окончен.

– Тогда...
– Фирмос поспешил за ним.
– Тогда зачем ты идёшь со мной теперь?

– Вы прошли половину Запада. Хочу посмотреть, чем кончится дело. Убить вас я всегда успею.

– Стрелой в спину?

– Не суди по себе. Я постараюсь ударить в лоб.

– Обнадеживает...

До самого дворца маг и проклятый хранили молчание. Тени шли за ними бесконечным потоком. Процессию провожали взглядом уродливые барельефы, криво налепленные на остатки стен разрушенных домов.

Фирмос знал, что обречен. И потому ощущал себя всесильным.

Глава 9. Стрелец

Веерен был мёртв, уничтожен, испепелен. Гидеон, выбравшись из клоаки, стоял среди развалин и смотрел точно перед собой. Если Запад ещё жил надеждой, то под Саваном она давно истлела и обратилась в прах - как тысячи жителей, как большая часть построек, как цветы на клумбах, как апельсиновые деревья вдоль аллей, как статуи на белых площадях, как всё, что когда-то было Веереном.

Гидеон присел, коснулся пальцами разбитой в крошево мостовой. Впервые за долгое время он ощутил чувство, сродни боли. Оно рождалось где-то глубоко, в неких глубинах его тьмы, где он пока ещё был жив.

Он снова никому не смог помочь. Те, кто каждый раз устраивали здесь праздник, когда он прибывал из столицы, оказались беззащитны перед проклятой магией. Они умерли зря. Они погибли ни за что.

– Принц.

Гидеон чуть повернул голову в сторону. Голос звучал тихо, едва слышно. Из-за горы обломков плыла к нему серая тень.

– Принц, - вторило эхо.

И тут же хор голосов в его голове подхватил.

– Принц... Принц...

– Я слишком поздно пришёл, - ответил он, скорее себе, чем им.
– Я не знаю, что мне делать.

Тени, толпой, окружившие его, дружно вскинули руки и указали куда-то поверх руин. Гидеон резко выпрямился. Впереди светлел, как памятник порядку среди разрухи, фасад дворца губернатора. Левая его часть была полностью разрушена, и тем страннее выглядела целостность правой.

– Маг здесь, - заговорили голоса.
– Нужен им.

– Они там?
– спросил Гидеон, сразу поняв, о ком идет речь.

– Там.

– А где маг?

Тени развернулись и заскользили прочь от дворца. Гидеон последовал за ними.

Искалеченные магией жители, что встретились ему на нижних улицах, не собирались нападать, только замирали, как вкопанные, провожая принца провалами глазниц. Пустота и тишина мертвого города вытравливала воспоминания о здешних былых красотах. Гидеон наблюдал, как разрушался Риеннар, но смерть Веерена он не видел и теперь, оглядывая смутно знакомые улицы, никак не мог заставить себя поверить в то, что перед ним очередной иссохший труп собственного наследия. Так вдовец смотрит на труп возлюбленной. С таким чувством провожает её под Арку.

Гидеон нашёл чародела с Востока в луже чёрной грязи - перепачканного, помятого, жалкого, окружённого искалеченными жителями Веерена, желающими его разорвать. Гидеону маг был неприятен, но клин вышибают клином, а принц, увы, колдовать не умел. Чародел очень удивился, увидев, кто пришел ему на помощь, хотя его куда больше поразило то, как присмирели проклятые, заметив вновь прибывшего. Гидеон не собирался вести беседу с магм, но, заметив, что короля и женщины нет поблизости, озаботился их судьбой. Когда принц получил ответ от теней, решение его не изменилось. Он все равно бы отправился во дворец - зато теперь появился повод потащить туда чародела. И тот, примолкнув, поплелся следом.

Гидеону до смерти надоели тайны, вопросы и магия. Сейчас он шёл за местью. Впервые его ненависть обрела направление. Впервые за долгое время он желал ощутить в ладони тяжесть меча.

А мимо тек безмолвный мёртвый город. Виды его, нынешние и прошлые, тянули в мысли воспоминания, и Гидеон забылся в них.

Лиора невероятно любила этот город. Дочь губернатора, юная Дайана, была её лучшей подругой. И принцесса проводила в Веерене времени больше, чем в столице.

Чего они тут только не творили! Когда Гидеон приезжал сюда с деловыми визитами - встретить торговую делегацию с юга или обсудить с главами селений "посевные" планы - Лиора и Дайана устраивали грандиозные балы в его честь. Впрочем, балы они устраивали для себя. Так как празднества начинались поздно, Гидеон ограничивался визитом вежливости и уходил в свой дом спать. Лиора, конечно, обижалась, но долго дуться не могла - тут же находила очередной объект для воздыхания и забывала обо всем на свете до следующего утра.

Будучи натурой впечатлительной, Лиора влюблялась во всё, что хоть немного трогало душу и в любого, кто мог чем-нибудь удивить принцессу. Гидеон не влюблялся вовсе. Конечно, он любил мать и сестру, но то были узы кровные, и любовь такая являлась само собой разумеющейся. Женщины же в жизни принца появлялись и исчезали, не пробуждая в его душе ничего такого, что хотя бы отдаленно походило на чувства, воспеваемые поэтами. Вокруг него всегда находились самые разные дамы - знатные юные леди, чопорные и громкие, или, наоборот, чуткие и понимающие, суровые, смелые воительницы и мудрые, рассудительные служительницы Девы и Водолея. Гидеон не был обделен женским вниманием. Как раз наоборот - он находился в его центре. Молодой наследник престола, общительный, открытый, внимательный - чем не предел мечтаний для юных особ?

О чем мечтал сам Гидеон, будучи живым? Он не помнил, но, кажется, мечтам он не предавался вовсе. Он просто жил. Почти два года он пробыл матросом на флоте отца, ещё год провёл в походах как обычный воин. Так повелел король, но принц не жаловался. Он умел трудиться и заводить друзей всюду, не крича о своем статусе. А вот влюбляться Гидеон не умел. Да, он восхищался красотой, умом, силой некоторых дам, но лишь отмечал эти достоинства как отличительные качества отдельного человека. Может, в этом и была проблема - принца слишком рано научили оценивать полезность людей в собственной жизни, и он перестал смотреть на окружающих не через призму этих учений. А, может, он просто не встретил ту, которая дотянулась бы до его души, затмив разум.