Триумф поражения

— Так хотят от вас избавиться? — и взгляд, и тон Холодильника смягчаются. — Почему?

— Ну… возраст, и всё такое, — смущаюсь я, жалея, что сказала правду.

— Возраст?! — Холодильник откидывает назад голову и хохочет, громко и обидно. Для меня. — Вам же всего двадцать пять!

— Моя мама меня уже в двадцать один родила, — объясняю я, невольно улыбаясь, так заразителен его смех. — Ей кажется, что я в сору роюсь… И что меня скоро никто не возьмет… замуж.

— Как жаль! — вздыхает Холодильник. — Базовая логистика подсказывает мне, что глупо терять таких сильных союзников. Но… Я вам обещаю, что не прибегну к их помощи.

— Обещаете? — недоверчиво переспрашиваю я и злобно напоминаю. — Вы обещали отдать карточный долг, но не выполнили своего обещания.

— Я застрелюсь, чтобы смыть позор кровью. Хотите? — Холодильник приближает ко мне свое лицо.

— Не хочу! — фыркаю я и немного оправдываю его, неожиданно даже для самой себя. — Сорок пять дней продержались всё-таки. И потом… вас спровоцировали этими фальшивыми дневниками.

— Из вас вышел бы прекрасный адвокат! — говорит Холодильник, прижавшись губами к моей щеке. — Искренний и честный.

— Вы пытались узнать, кто это? — отстраняюсь я, краем глаза видя открытую дверцу автомобиля и застывшего Евгения.

— У меня есть официальное заключение, что это не ваш почерк, и заключение о том, что ни один из проверенных мною людей этого не писал, — Холодильник снова тянется ко мне.

— А чей почерк вы проверяли? — я поражена. Почему он мне не сказал, пока я не спросила?!

— Всех в агентстве. Всех Костровых. Отца и Кристины. И твоей подруги, — перечисляет Холодильник, забравшись рукой под рукав платья и поглаживая мою кожу. Утомившиеся мурашки вздыхают и снова отправляются в путь.

— И? — замираю я в предвкушении ответа.

— Такая проверка бессмысленна, — большой палец Холодильника наматывает круги по воспаленной воображением коже. — Я ее осуществил больше для порядка.

— Почему? — не понимаю я. — Почему бессмысленна?

— Всё просто, — тяжело дышит Холодильник. — Подделывать чужой почерк — это техническая способность, данная не каждому. А современная графологическая экспертиза сильна и однозначна. Это риск. Поэтому для таких работ нанимают специалистов по подделке. Дорого, но надежно.

Кожа под его пальцами горит, и голова плохо соображает. Поднимаю глаза на Холодильника и вижу, что его лихорадит, как и меня. Несмотря на всё сказанное и сделанное, нас просто потряхивает на прохладном черном кожаном заднем сидении его дорогого автомобиля представительского класса.

— Значит, нам не найти писавшего? — разочарованно шепчу я, отбирая свою руку.

— А зачем он вам? — пожимает плечами Холодильник, беря себя в руки и больше не прикасаясь ко мне. — Вам нужен тот, кто это придумал и воплотил.

— Хорошо! — бодро говорю я, подавая руку Евгению и выходя из машины. — Об этом и поговорим на первом свидании.

В считанные секунды Холодильник оказывается возле меня на улице:

— Вы определились с вариантами?

— Определилась, — отвечаю я, инстинктивно делая шаг назад, и неловко шучу. — Поболтаем завтра. На первом свидании. О тех, кому выгоден был этот фокус с дневником.

Холодильник даже убирает руки за спину, демонстрируя мне полную покорность, но говорит не то, что я от него ожидаю:

— Нет. Завтра мы поболтаем о тех, кто делал вам предложение до меня. Вы же не забыли, кто это был?

Глава 35. Невеста Холодильника

В каждом взрослом мужчине больше от мальчика,

чем в женщине — от девочки.

Кристина Кофта

Ленка молчит уже дольше пяти минут и рассеянно жует красно-фиолетовые листья радичио и нежно-зеленые листья рукколы. Миска с салатными листьями стоит в центре моего кухонного стола. Это единственная закуска, которую я поставила к бутылке красного грузинского вина, которую принесла Ленка, приехавшая ко мне ночью на такси.

— Лена! — тихо и осторожно окликаю я, но она молчит и отрешенно смотрит на миску. — Лена! Ку-ку!

Подруга поднимает на меня глаза, которые подозрительно блестят.

— Он сделал тебе предложение?

— Да. Как бы сделал… — вздыхаю я. — Ты третий раз спрашиваешь.

— Почему как бы? — не понимает Ленка, шмыгая носом.

— Он предложил это как альтернативу переезда к нему. А ухаживать за мной решил, когда я от всех вариантов отказалась, — объясняю я.

— Повтори про вечность, — шепотом просит меня Ленка, словно внучка бабушку, обещавшую рассказать на ночь сказку.

Еще раз вздыхаю и послушно повторяю слова Холодильника, которые запомнила и повторяла про себя уже десятки раз:

— Клеймо вечности ставят люди. И только от них зависит, будет это торговое тавро или магический рисунок, связывающий навечно.

— Ты знаешь, Нинка, — отчетливо всхлипывает Ленка. — Я не понимаю, чего тебе еще надо. Вот хоть тресни! Не понимаю! Где ты еще найдешь мужчину, который считает брак вечностью?!

— Чёрт! — вскакиваю я, чуть не уронив бокал с вином. — Это его выбор! Его! Не мой! Это он решил, что нам надо быть вместе! Не любовниками, так супругами! Ты понимаешь, что все эмоции и чувства, которые нас связывают, это верхняя планка чудовищного нервного накала. А дальше? Дальше только спад! Какой брак? Где любовь? Где трепет? Где постепенно зарождающиеся чувства? Что мы будем делать в этом браке? Не вылезать из постели? А потом, когда проголодаемся? Когда надо будет о чем-то поговорить, кроме этой самой постели?!

Без сил плюхаюсь обратно на стул. Теперь вскакивает Ленка и начинает метаться по моей кухне, как зверек в клетке:

— Тогда не упусти свой шанс! Не замуж выскочить, а чувства свои понять! Ты понимаешь, как его зацепило, что он даже жениться готов?!

— Вот именно — зацепило! — я снова вскакиваю, теперь чуть не уронив стул. — Задело, житья не дает, лишило покоя, зудит во всех местах! Так закусился, что…

— Жизнь свою, спокойную, богатую, размеренную, на много лет вперед просчитанную, под ноги тебе положил! — перебивает меня рассерженная и расстроенная подруга. — А ты по ней топчешься, как по асфальту!

— Вы все глухие что ли?! — кричу я в ответ, хватая бокал и залпом выпивая терпкое красное вино. — Разве не понятно, что не все женщины хотят с ним спать или выйти за него замуж?! Не поверишь — но так бывает!

— Верю, — неожиданно тихо говорит Ленка и садится на краешек своего стула. — Всё, что ты сейчас сказала, Нинка, справедливо. Просто со стороны кажется, что ты с жиру бесишься.

— Почему?! — пораженно спрашиваю я и тоже сажусь. — Ты же хорошо меня знаешь. Неужели ты думаешь, что я лукавлю или рисуюсь?