Триумф поражения

В третьем круге мы остаемся вдвоем с Холодильником. Папа назвал бы его достойным противником. "Дурак" не "покер", но выиграть мне надо позарез. Ко всем комбинациям подключаю ответные кокетливые взгляды Матвею, который просто поедает меня восхищенным взглядом. Мне надо сбить с делового и жесткого настроя Холодильника, который играет спокойно и уверенно. Слегка расставляю ноги, оголяя колени, и наклоняюсь вперед. Вырез, конечно, далек от декольте, но при наклоне кое-что всё-таки видно. На секунду встречаюсь с глазами Холодильника и начинаю выбирать сосенку, под которой он меня прикопает. Потому что он сбивается, пока не с игры, но с ровного дыхания. И уже дважды тратит время на грозные взгляды в сторону друга.

— Нинка! — в моем воображении со мной начинает разговаривать папа, словно я с ним на радиосвязи. — Не забывай управлять толщиной колоды, ориентируйся на козырь, лежащий внизу стопки. Это лакомый кусочек. Забирай! Всего-то надо, чтобы при четырех оставшихся в колоде картах ходил противник.

Мой выигрыш встречен аплодисментами Матвея и Светланы. Она радуется так, словно выиграла сама. И я понимаю, почему: не только я спаслась от желания Хозяина, но и она счастлива, что выиграл не Александр Юрьевич.

Я разрываю лист со своими желаниями на три полоски и отдаю проигравшим.

— Господи! — восклицает Светлана, розовея от удовольствия. — Нина Сергеевна! Это удивительно! Показать фокус?

Девушка берет свой лист и показывает мне свое желание, которое она заготовила для меня: "Еще один праздник для Маши по вашему сценарию и при вашем участии". Действительно, почти фокус: я ей загадала то же самое.

Матвей, прочитав мое желание на своем клочке бумаги, начинает хохотать, вызывая гневное движение бровей Холодильника.

— Прости, Шурка! Сам понимаешь, карточный долг — вещь святая! У меня пошло время, — и Матвей направляется к выходу.

— Ты куда? — удивленно спрашивает Холодильник друга, ничего не понимая.

— Выполнять проигранное желание, друг мой! — паясничает Матвей. — У меня меньше десяти минут.

— Что вы ему загадали? — обращается ко мне Хозяин тоном человека, который предлагает осужденному на смерть назвать последнее желание.

— Не позднее, чем через… уже шесть минут он должен отвезти меня домой, — любезно отвечаю я, видя, как на моих глазах, живой и почти человеческий Холодильник превращается в глыбу льда. — Не хотите ли прочитать свое?

Прежде чем прочесть, Холодильник твердо говорит мне:

— Я не буду стреляться, хотя в этом доме есть из чего. И с третьего этажа головой вниз тоже не прыгну.

— Как можно подозревать меня в такой кровожадности! Желаю вам умереть своей смертью и в свой час, не более! Мое желание проще, но очень сокровенное. Помните о святости карточного долга! — пафосно говорю я, видя, как охает и прикрывает ладошкой рот шокированная Светлана. Да, бедная, сегодня просто вечер откровений…

Холодильник читает мое желание и угрюмо усмехается.

— Вы не оригинальны! Вы еще ручку в руки не взяли, а я знал, что вы там напишете. Для арт-директора вы не очень-то креативны!

— Для арт-директора, может быть, — не споря, соглашаюсь я. — А для Нины Симоновой-Райской главное — постоянство, основанное на жизненных принципах.

— Карета подана, ваша светлость! — Матвей стоит в дверях в стильном коричневом пальто с моим черным пальто в руках.

— Благодарю! Всем приятного вечера! — желаю я остающимся в доме Светлане и Холодильнику.

— Подождите! — рявкает Холодильник, не стесняясь ни друга, ни невесты. — Вы забыли познакомиться с ограничителями.

— У меня простой, — встревает в разговор Светлана. — Никакой пошлости и сексуального подтекста. Так что всё в порядке.

— У меня ограничитель к Нининому желанию вообще не подходит, — показывает мне листочек Матвей.

"Не переодеваюсь в женскую одежду и обувь. Не целуюсь с мужчинами".

— Прочтите мой! — приказывает Холодильник, сев в кресло.

Беру в руки листок, усилием воли заставляя их не дрожать.

"Вашему желанию срок — два месяца. Потом я не остановлюсь".

Пока я просчитывала его — он просчитал меня. Но два месяца — это огромный срок, шестьдесят дней, за которые я всё придумаю. Даже странно, что Холодильник дал так много времени, а не пятнадцать минут или сутки.

— Выброси! — дает команду Евгению Хозяин, показывая на стол с картами.

— Не надо! — подбегая к столу, кричу я. Чтоб тебя! Я точно знаю, сколько стоит такая колода карт! Больше десяти тысяч. Я подарю ее папе. Я выиграла благодаря ему! — Можно? — запоздало и испуганно спрашиваю я Хозяина.

— Ради бога! Наслаждайтесь! — говорит он, почти с презрением глядя на меня.

Всё, что есть на столе, смахиваю в свою красную сумочку и гордо иду по направлению к Матвею. Он помогает мне надеть пальто и даже застегивает его на все пуговицы под скрежет зубов Холодильника. Поднимаю на голову огромный капюшон.

— Вы похожи в этом пальто на католическую монашку, — шутливо-благоговейно говорит Матвей.

— Пойдемте, сын мой! — шучу и я, чрезвычайно собой довольная.

Всю дорогу Матвей пристает с шутками и комплиментами, напрашивается в гости, назначает свидание. Вяло реагирую, в основном, улыбаюсь.

Припарковавшись возле моего подъезда, Матвей спрашивает:

— Расскажете про желание для Шурки, пожалуйста, я от любопытства просто чешусь!

— Помажьтесь кремом! — сердобольно советую я. — Но вас это не касается.

— Так нечестно! — обижается Матвей. — Я же его друг!

— Но не мой! — возражаю я.

— Готов! — тут же находит, что сказать, Матвей. — И дружить, и даже больше!

— Вы же помните про Василия? — напоминаю я. — Это страшный… собственник.

— Василий существует? — не верит мне мужчина. — Я думал, это стёб.

— Василий существует! — подтверждаю я и дергаю дверь автомобиля.

Матвей выскакивает из машины, чтобы помочь мне выйти.

— Не прощаюсь, принцесса! — целует он мою руку. — Есть предложение организовать банду и гастролировать, обыгрывая всех в карты и наживаясь нечестным трудом.

— Я подумаю, — обещаю я и бегу домой.

Дома я вываливаю содержимое клатча в верхний ящик комода. Клатч Ленкин, и завтра его надо отдавать.

Посылаю воздушный поцелуй Василию.

— Ты опять меня выручил, дорогой!