Трижды заслуженная вдова
Шрифт:
Зря она это сказала, «котик», уже начавший было успокаиваться, при слове «спать» завелся снова:
— Я понял, что не где-нибудь, а с кем-нибудь! Я видел! Да, ты говорила, что по делу едешь, но я и не думал, что по такому! Ты утверждала, что тебе необходимо отца увидеть… Выходит, этот тип твой папашка?! Если хочешь знать, дорогая, я за тобой всю дорогу следил. Даже и не таился особо-то. Ты, милая моя, была так увлечена предстоящим свиданием, что ничего вокруг не замечала. Клево получается: как информацией какой разжиться — так Юрочка, помоги! Думала, меня легко обмануть, лапши на уши навешать, и все? Ошибаешься! Из соседнего дома все очень
— Ты, товарищ, — вступил в беседу Веник, — сам вешалка! Ты слова-то выбирай!
— А ты вообще молчи, — огрызнулся Юрочка, — тебя я потом побью! Соблазнитель невинных девушек!
— Это Светка-то невинная? — усмехнулся Венька.
Светлана, прятавшаяся у него за спиной, вонзила свои коготки в спину Венику, а кулак Юрия встретился с его носом. Не ожидавший удара Венька рухнул на пол в нашей небольшой кухне, уронив стол со стоявшими на нем тарелками, чашками и прочей дребеденью.
— Уау! — взвыл Венька, придавленный столом. — Ну все, парень, молись, если умеешь!
Некоторое время я с интересом наблюдала за разборками. Но, после того как нашему дому был нанесен материальный ущерб, мое сердце дрогнуло, и я заорала:
— А ну, хватит! Веник, марш к себе, а ты, котик, забирай свою возлюбленную и выметайтесь отсюда к едрене фене! Считаю до раз! Потом не говорите, что я вас не предупреждала! Рома, готовь обрез!
Алексеев, все это время стоявший у плиты и меланхолично жевавший поджаренное мясо, молча кивнул и удалился в кладовку. Услыхав про обрез, Светлана пискнула и, схватив Юрочку за руку, ринулась к выходу. Хлопнула дверь.
— Обрез нужен? — поинтересовался вернувшийся Ромка, поигрывая огрызком деревянной палки от швабры.
— Уже нет, гости отчалили, — сообщила я приятную новость и зло посмотрела на Веника. — Скажи мне, дорогой, где ты откопал эту леди? Мало того что она тощая, как вобла, так еще и дрянь порядочная!
— Почему это она дрянь? — буркнул Венька, прикладывая холодное полотенце к разбитому носу. Даже в такой ситуации он оставался джентльменом и горой стоял за честь дамы.
— Потому! — я вкратце изложила ребятам историю о незаконнорожденной дочери Либермана.
— Да-а, — протянул Вениамин, когда я закончила повествование. — Ну, что я могу сказать? И на старуху бывает проруха! Да я, собственно, и не знаю ее толком! Мы в электричке познакомились. Машина-то у меня в ремонте. Я и поехал к заказчику общественным транспортом, а тут смотрю — этакий розанчик сидит напротив. Грустная-грустная. А я что? Ну, утешил девушку, познакомились, телефон дал, в гости пригласил… Я же не знал, что она припрется!
— Вот, Вениамин, к чему приводит половая распущенность! — назидательно сказа-ла я. — В следующий раз будь разборчивее в связях!
Остаток вечера прошел относительно спокойно, если не считать нашего с Ромкой спора о бригаде ремонтников. В конце концов Алексеев взвалил на себя обязанность по подбору рабочих, буркнув, что мне бы только с трупами возиться, а про живых людей я и думать забыла. На этой веселой ноте мы отправились спать.
Утром я позвонила Люське и потребовала отчета о том, что происходило на курсах в мое отсутствие. Подруга отчиталась и пригласила в гости. Поскольку со строителями теперь будет разбираться
Ромка, я со спокойной душой отправилась к подруге. Она жила в старом пятиэтажном доме прямо напротив меня. Я выгуляла Рудольфа и вошла в подъезд. Из почтового ящика Люськиного соседа торчал угол газеты.— О, местная пресса! — оживилась я и лихо извлекла еще пахнущий типографской краской листок. Рудольф неодобрительно покосился на меня и что-то проворчал.
— Да ладно тебе, — я подхватила песика на руки. — Чего ты, как старый дед, вор-чишь? Сейчас тетя Люся тебя чем-нибудь вкусненьким угостит!
Тетя Люся была не в настроении.
— Проходи, — хмуро сказала она, открыв дверь.
— Ты чего такая? — поинтересовалась я, влезая в разношенные тапочки ее мужа.
— Санька вчера пьяный явился, — махнула рукой Люська.
— И что? Дрался?
— Прям, дрался, скажешь тоже! — отвергла мою версию подруга. — Он приволок домой трубки от таксофонов, штук пять или шесть…
— Зачем? — удивилась я такому странному проявлению фетишизма.
— «Люсенька, — передразнила Люська мужа, — мы с ребятами тут посидели малость. Я тебе звонил, звонил, а у меня, оказывается, сотовый разрядился. Я пошел домой и по дороге из каждого таксофона звонил. Ты мне веришь?» А потом вывалил передо мной вот это…
Она указала рукой на стол, где сиротливо лежали те самые трубки, по которым звонил Саня.
— Не дозвонился, видать, — сообразила я, — вот и осерчал!
— Ладно, — махнула рукой Люська, — пошли чай пить!
Пока подруга суетилась, готовя чай, я развернула украденную газету. Она, как обычно, пестрела множеством рекламной информации и различного рода объявлениями. На последней странице в рубрике «Когда верстался номер…» я обнаружила очень интересную заметку: «Вчера вечером в результате несчастного случая скончалась вдова лауреата Нобелевской премии Либермана А.Ф. госпожа Либерман Р.А. Приносим искренние соболезнования родным и близким покойной».
Я растерянно заморгала: хоть режьте, но таких совпадений не бывает! Только вчера ко мне пожаловала «наследница» и вчера же умерла вдова Либерман!
— Женька, ты чего? — Люська, оказывается, давно трясла меня за плечо. — Ты чего замерла?
— А? — очнулась я. — Люся, ее убили.
— Конечно, — не стала спорить подруга. — Кто бы сомневался!
— Ты тоже так думаешь? — обрадовалась я.
— А то!
Мне стало немного легче, и я горячо заговорила:
— Люсь, ты же знаешь, что таких совпадений не бывает! Она только вчера объявилась, и эта тут же умирает! Несчастный случай! Ха, кого они лечат?! Да мне только бы одним глазком на труп посмотреть, я бы сразу определила, сама она умерла или ей помогли!
Люська скосила на меня испуганные глаза и согласно кивнула:
— Женя, ты гений сыска! Я в тебя верю!
Через секунду она поинтересовалась:
— А кого убили-то?
Я молча ткнула пальцем в газету. Подруга углубилась в чтение, а потом сочувственно проронила:
— Жалко собачку!
— Ты о чем? — я оторопело уставилась на нее.
Настала ее очередь тыкать пальцем в какую-то заметку. Склонившись над печатным изданием, я прочитала душещипательный рассказ о том, как молодая овчарка спасла жизнь мальчику, провалившемуся под еще не окрепший лед. Потом схватила воспаление легких и умерла на руках у хозяина. Собачку, бесспорно, жалко, но при чем здесь вдова Либерман? Этот вопрос я и задала Люське. Она задумалась и наконец произнесла: