Троцкий. «Демон революции»

Было еще одно, очень важное обстоятельство, повлиявшее на выбор Ленина. Ему было ясно, что боеспособную Красную Армию невозможно создать без помощи военных специалистов – генералов и офицеров старой армии. Но очень многим большевикам, в том числе и некоторым вождям партии, это казалось недопустимым. В этом вопросе Троцкий без колебаний встал на сторону Ленина. Именно Лев Давидович еще до назначения его в военное ведомство предложил создать для руководства обороной страны и строительства Красной Армии Высший Военный Совет (ВВС) из бывших генералов, согласившихся сотрудничать с Советской властью. Высший Военный Совет возглавили комиссары, но основную роль в нем играли военные специалисты во главе с бывшим начальником штаба Ставки царской армии генералом М.Д. Бонч-Бруевичем.

Лидер революции редко ошибался в людях. Не ошибся он, как подтвердит история, и в случае назначения Троцкого на пост наркомвоена. Ленин людей «примерял» на себя.

Ленин проницательно увидел, что в ситуации, когда революция висела на волоске, руководителем военного ведомства должен быть не столько профессионал, сколько человек, обладающий огромной энергией, способный заразить все свое окружение непоколебимой уверенностью в успехе. Троцкий оправдал надежды Ленина в Октябрьском восстании, в разгроме мятежа генерала Краснова.

Выскажу еще одно предположение. Ленин верил в мировую социалистическую революцию. Он знал, что если бы она произошла, то непременно втянула бы в свою орбиту и нашу страну. В этих условиях Троцкий был бы особенно полезен этому процессу. А он и не скрывал, что считает целью создания Красной Армии не только защиту Советской России, но и решительную поддержку международных революционных процессов. Выступая с речью на заседании Московского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 19 марта 1918 года, новый нарком по военным делам заявил: «При помощи этой армии мы будем не только защищаться и обороняться сами, но сможем содействовать борьбе международного пролетариата». Далее, развивая эту мысль, он сказал еще определеннее: «…при первом раскате мировой революции должны быть готовы принести военную помощь нашим восставшим иностранным братьям». Завершая сказанное, еще больше конкретизировал: «В тот момент, когда германский пролетариат, более близкий к революции, чем кто-либо другой… выйдет на улицу – мы должны будем, уже подготовленные и организованные в боевые отряды, идти к нему на помощь»{6}. Так что назначение Троцкого на высший военный пост в стране было сделано с дальним прицелом. Лев Давидович вначале был удивлен неожиданным предложением.

Позже Троцкий вспоминал об этом: «Так как внутренний враг от заговоров перешел к созданию армий и фронтов, то Ленин хотел, чтоб я встал во главе военного дела. Теперь уж он завоевал на свою сторону Свердлова. Я пытался возражать.

– Кого же поставить: назовите? – наступал Ленин.

Я поразмыслил и – согласился. Был ли я подготовлен для военной работы? Разумеется, нет. Мне не довелось даже служить в свое время в царской армии. Призывные годы прошли для меня в тюрьме, ссылке и эмиграции. В 1906 году суд лишил меня гражданских и воинских прав…

Я не считал себя ни в малейшей степени стратегом, – продолжал будущий нарком, – и без всякого снисхождения относился к вызванному революцией в партии разливу стратегического дипломатизма. Правда, в трех случаях – в войне с Деникиным, в защите Петрограда и в войне с Пилсудским я занимал самостоятельную стратегическую позицию и боролся за нее то против командования, то против большинства ЦК…»{7}

Ленин был вынужден пойти на крупные перестановки в военной области и потому, что Н.В. Крыленко, Н.И. Подвойский, В.А.Антонов-Овсеенко, К.А. Мехоношин, некоторые другие видные военные деятели революции не поддержали намерение Ленина привлечь многих военных специалистов для строительства Красной Армии и организации защиты Республики. С их революционной точки зрения, нельзя было отказываться от выборности командного состава и ограничивать роль солдатских комитетов, а бывших генералов и офицеров разрешалось использовать лишь под жестким контролем как «консультантов». Но нашествие германских войск показало слабость тех отрядов и частей Красной гвардии, где эти принципы брались за основу.

Да, Ленин не ошибся в своем выборе. Не обладая глубокими военными познаниями в области стратегии, оперативного искусства и тактики, Троцкий компенсировал эти серьезные слабости способностью широкого политического подхода к вопросам обороны и военного строительства, поразительной энергией, умением зажигать и вдохновлять людей.

Став во главе военного ведомства, Троцкий еще до своего первого выезда на фронт без конца выступает на различных заседаниях, совещаниях, съездах, стараясь привлечь к делу строительства Красной Армии все органы власти и слои населения. 19 марта 1918 года он произносит речь на заседании Моссовета, 22 марта – в Алексеевском Народном доме и в тот же день делает большой доклад на заседании ВЦИК{8}. Здесь нарком язвительно критикует своих оппонентов-меньшевиков Ильина, Дана, Мартова, других революционеров, не желавших «диктатуры большевиков».

– Гражданин Дан рассказывал нам тут, как, дескать, «происходят Наполеоны», как бывает, что комиссары не умеют доглядеть. Но помнится мне, что корниловщина выросла не при советском режиме, а при режиме Керенского ( Мартов: «Будет новая корниловщина» )… Новой еще нет, а пока мы поговорим о старой, о той, которая была и которая у кое-кого на лбу оставила ясный отпечаток навсегда. ( Аплодисменты .){9}

Троцкий выступает в Совете Народных Комиссаров, на I Всероссийском съезде народных комиссаров, в Сергиевском Народном доме, на IV общегородской Московской конференции фабрично-заводских комитетов и профсоюзов, на V съезде Советов, на многочисленных совещаниях. Тема везде одна: армия. Какой она должна быть? Что нужно сделать для ее создания? В своем письменном обращении к народу Троцкий формулирует задачу следующим образом: «…начала, которые правительство полагает в основу создания армии: всеобщее обязательное воинское обучение в школах, на заводах и в деревнях; немедленное создание сплоченных кадров из наиболее самоотверженных борцов; привлечение военных специалистов в качестве консультантов… насаждение военных комиссаров в качестве блюстителей высших интересов революции и социализма»{10}.

Троцкий взялся за новое для него дело со страстью одержимого: выступал, писал, инструктировал, принимал множество людей. Через его кабинет, быстро обставленный Сермуксом, в здании бывшего Александровского кадетского училища проходили командиры отрядов Красной гвардии, старые чиновники интендантского ведомства, вновь назначенные комиссары, бывшие генералы и полковники Николаевской военной академии, матросы, журналисты. Почти ежедневно Троцкий обсуждал военные вопросы один на один с Лениным. Впрочем, с марта 1918 года, когда почти все члены правительства поселились в Кремле [8] , повседневно общался с Лениным не только Троцкий. Позже он вспоминал об этом времени:

«В кавалерийском корпусе, напротив Потешного Дворца, жили до революции чиновники Кремля. Весь нижний этаж занимал сановный комендант. Его квартиру теперь разбили на несколько частей. С Лениным мы поселились через коридор. Столовая была общая. Кормились тогда в Кремле из рук вон плохо. Взамен мяса давали солонину. Мука и крупа были с песком. Только красной кетовой икры было в изобилии, вследствие прекращения экспорта. Этой неизменной икрой окрашены не в моей только памяти первые годы революции…

С Лениным мы по десятку раз на день встречались в коридоре и заходили друг к другу обменяться замечаниями, которые иногда затягивались минут на десять и даже на четверть часа, – а это была для нас обоих большая единица времени… Облачко брест-литовских разногласий рассеялось бесследно. Отношение Ленина ко мне и членам моей семьи было исключительно задушевное и внимательное. Он часто перехватывал наших мальчиков в коридоре и возился с ними»{11}.

В процессе создания Красной Армии новый нарком видел перед собой прежде всего человека в шинели и считал своей главной заботой «революционное воспитание» солдатских масс. Вопросы стратегические, оперативные, тактические, штабные, в которых он был дилетантом, как-то отходили на второй план. Слушая доклады работников комиссариата о ходе формирования новых частей Красной Армии, Троцкий искал идейный «раствор», с помощью которого можно было бы соединить вчерашних крестьян, рабочих, разночинцев, как и бывших офицеров, в одну боевую революционную семью и вместе с тем связать их не только моральной ответственностью, но и правовой, угрожая революционной карой за невыполнение приказа.

В середине апреля, придя из наркомата, Троцкий в один присест написал текст «Социалистической военной присяги». В шести пунктах говорилось о значении военной службы, о долге и чести воина, об обязательстве «добросовестно изучать военное дело», о готовности по первому зову выступить на защиту Советской Республики, не щадя «своих сил и самой жизни» и т.д. Заключительный пункт присяги гласил: «Если по злому умыслу отступлю от этого моего торжественного обещания, то да будет моим уделом всеобщее презрение, и да покарает меня суровая рука революционного закона»{12}.