Трое нас и пёс из Петипас
Шрифт:
– Ладно! Вы мне все за это ответите!
Ещё трое мальчишек скрылись за углом. Остались только двое – Лойза Салих и Мила Ткачек. Мила был ещё совсем карапуз. Он вообще ничего не понимал и поэтому ничего не боялся. Руда нагнулся к нему, слегка шлепнул и сказал:
– А ну, беги домой, к маме! Ясно?
И Мила сразу послушался. Вслед за ним ушел и Лойза Салих. Он присматривал за Милой и не смел оставить его одного.
Руда подтянул штаны и с победоносным видом направился за угол посмотреть, не замышляют ли мальчишки ещё чего-нибудь.
А я остался
– На, бери своего пса. Только уходи, пока не вернулся Руда.
Анча демонстративно повернулась ко мне спиной.
Меня ничуть не радовало, что Руда так легко одолел петипасских ребят. И вовсе не хотелось видеть, как струсит перед ним Анча. Лучше скорее домой!
Но Руда уже возвращался, приглаживая рукой волосы, – это означало, что он очень доволен собой» Он остановился перед Анчей, дернул её за косу и насмешливо сказал:
– В следующий раз можешь приводить хоть двадцать этих сопляков!
Я думал, что Анча разозлится и ударит Руду, но она лишь отошла на шаг и спокойно ответила:
– Неправда! Никого я не приводила. Ребята сами прибежали за мной.
Руда прищурился:
– Ты что, хочешь, со мной поссориться?
Анча пожала плечами:
– Очень нужно!
Руда понимал, что ничего не сделает с Анчей, пока не разозлит её. Минуту он раздумывал, потом показал пальцем на таксу:
– Так чей же это пес?
– Мой, – ответила Анча.
Тогда Руда быстро наклонился, схватил конец веревки и крикнул:
– А теперь он мой! Ясно?
– Это тебе только кажется, – усмехнулась Анча.
Солнце светило так ярко, что я поневоле зажмурил глаза. Но при этих словах глаза у меня сами собой широко раскрылись. Я увидел, что Анча и вправду смеется над Рудой.
Руда дернул за веревку:
– Жолса, встать!
Такса встала, виляя хвостом.
– Я забираю пса! Ясно?
Мне стало жалко Анчу. Я подошел к Руде и тихо сказал:
– Брось ты это! Ведь она его, наверное, любит.
И тут случилось что-то непонятное. Анча вдруг разозлилась, только не на Руду, а на меня. Даже не повернув головы в мою сторону, она крикнула:
– А ты не лезь не в свое дело!
Я чуть не сгорел от стыда. Даже в голове загудело. Между тем Руда намотал веревку на руку и уже напоследок спросил:
– Так, значит, ты не веришь, что я уведу твоего пса?
Анча ничего не ответила. Она быстро повернулась на одной пятке и скрылась за углом улицы. Такса глядела ей вслед и тихонько повизгивала.
– Терпеть не могу скулящих собак! – рассердился Руда и, потянув за веревку, скомандовал: – Жолса, за мной!
Такса уперлась всеми лапами в землю и схватила веревку зубами, словно хотела перегрызть её.
– Сейчас ты у меня заработаешь! – крикнул Руда и потянул веревку сильнее – таксе поневоле пришлось побежать за ним.
Мы двинулись в обратный путь. Улица, где мы ловили собак, вела к реке. Руда захотел испытать, умеет ли Жолса плавать. Я молча шел рядом. Руде мое молчание не нравилось.
Он то и дело искоса поглядывал на меня и наконец сказал:– Неплохая драка была, а? Шестерых мальчишек и эту девчонку с косами я одолел одним махом!
Я знал, Руде ужасно хочется, чтобы его похвалили. Но я смолчал. Ведь все мальчишки были по сравнению с Рудой ещё малышами, а девчонка сама уступила ему собаку. Разве их поймешь, этих девчонок! Я видел, что Анча ни капельки не боится Руды. Но почему же она отдала ему пса? Почему? Вот что было непонятно! Руда понял, что я не собираюсь его хвалить, и перестал со мной разговаривать. Так, молча, мы и шли по дороге: Руда, такса и я. В конце концов Руда не выдержал и стал разговаривать с псом:
– Шагай, шагай и не оглядывайся! Ты должен слушаться меня с одного слова, ясно?
Жолса бежал перед ним, слегка переваливаясь на ходу.
– Я из тебя сделаю настоящего пса, – пообещал ему Руда. – Не то что эта девчонка с косами. Она только и делала, что водила тебя на веревочке.
Жолса споткнулся о камень.
– Вот-вот! Даже ходить как следует она тебя не научила! – ехидничал Руда. – У меня все пойдет по-другому. Буду учить тебя с утра до вечера. Научу ловить мышей, ходить по следу, умирать.
Я не понял и спросил:
– Чему, чему ты его научишь?
– Ну, умирать, – пояснил мне Руда. – Чтобы был похож на мертвого. Ясно? Мой пес должен все уметь.
Тут уж я не выдержал:
– Откуда он твой? Он такой же твой, как и мой. Мы его вместе поймали!
– Подумаешь! – возразил Руда.
– А кому первому он стал обнюхивать ногу?
– А кто стоял, как дурак, когда петипасские ребята стали его отнимать?
Мы остановились, чтобы было удобнее ругаться. Жолса уселся посредине и уставился на нас.
Что бы я ни говорил, Руда на все ухитрялся найти ответ. Наконец он разозлился и крикнул:
– Это мой пес! И точка!
В ту же секунду Жолса так дернул веревку, что Руда едва устоял на ногах. Раздался грозный окрик:
– Сидеть!
Но Жолса не слушал. Он вырывался, заливался лаем и так работал всеми лапами, что только камешки летели. Пес изо всех сил тянул Руду обратно, к тому месту, откуда мы повернули к реке.
Там стояла Анча. Я узнал её по красной юбке и желтой майке. Она засунула два пальца в рот и свистнула.
Жолса на миг прислушался, завилял хвостом и снова начал рваться.
– Тонда, на помощь! – крикнул Руда.
Но тут Жолса яростно завыл и завертелся так, что я уже не мог помочь, если бы и захотел. Там, где стоял Жолса, теперь виден был лишь столб пыли и оттуда раздавался громкий лай, визг и летели во все стороны камни. Руда обеими руками ухватился за веревку и всеми силами старался удержать Жолсу.
Люди на соседних дачах подходили к окнам, что-то кричали нам, даже грозили.
Я посоветовал Руде: