Трое шведских горных мужчин

Коул заметно расслабляется, когда мы приземляемся в Кируне. Поездка домой проходит в значительной степени в молчании. Я смотрю в окно, наблюдая, за тем, как снег становится гуще, а деревья редеют по мере того, как мы поднимаемся в горы. У меня сжимается горло каждый раз, когда мы проезжаем маленькую деревушку или я вижу одного из оленеводов, который ведет своих животных домой на ночь.

Я дома.

На улице уже темно, когда мы, наконец, подъезжаем к нашему домику. Коул идет ставить машину в гараж, а я бреду по снегу к входной двери. Мой желудок скручивает от возбуждения. Я даже не успеваю вставить ключ в замок, как дверь распахивается. Илай практически нападает на меня, обнимает меня и втягивает внутрь к своей груди. Я улыбаюсь, вдыхая теплый запах сосны.

— Я скучал по тебе, Динь, — бормочет он мне в шею, крепко обнимая меня. — Боже. В следующий раз я пойду с тобой, хорошо? Мне все равно, чья это очередь. Я. Моя очередь. Я еду.

— Ну, я не знаю. Коул теперь опытный летчик. Возможно, тебе придется с ним посоревноваться. — Я крепко обнимаю его в ответ. — Я тоже скучала по тебе. Так сильно.

Он счастливо вздыхает, обхватывает ладонями мои щеки и притягивает меня к себе в глубоком поцелуе. Я смягчаюсь в его объятиях, когда он собственнически проводит языком между моих губ.

— Илай, — произносит холодный голос. — Поделись.

Илай ворчит и отступает назад, чтобы Ривен мог поприветствовать меня дома. Мужчина на мгновение удерживает меня на расстоянии вытянутой руки, пробегая по мне взглядом. Его взгляд останавливается на моей слегка припухшей груди, и мне интересно, раскроет ли доктор секрет, который я хранила всю поездку. Судя по слабой улыбке на его губах, он сделал это. Он заключает меня в теплые объятия, крепко целуя в губы.

— Мы не едины без тебя, — бормочет он мне в щеку.

Илай берет меня за руку, переплетая наши пальцы. Я чувствую, как Коул подходит ко мне сзади, его грудь прижимается к моей спине. Любое напряжение, оставшееся в моем теле, исчезает, когда меня окружают мои горные мужчины. Мои мужья.

Иногда я не могу поверить, что это моя жизнь. Я не могу поверить, что мне так повезло. Я все время окружена любовью. Она окутывает меня коконом. Она укутывает меня и держит в безопасности и тепле. Наши отношения нетрадиционны, но это лучшие отношения, которые я могу себе представить.

И я никогда не была так счастлива.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ЭПИЛОГ

ДЭЙЗИ

— Илай, — измученно говорит Рив. — Ребенку не нужны резиновые сапоги.

— Но они очаровательны! — протестует Илай. — Смотри, детка.

Он показывает их мне. Маленькие, зеленые, с лягушачьими мордочками.

Я прищуриваюсь.

— Она начнет ходить только через год. Зачем вообще производят такие маленькие сапожки?

— Это мода, — говорит Илай. — К тому же они очаровательны. Как и ты, когда говоришь «сапожки».

Он целует меня в макушку.

— Она не кукла, чтобы ты ее наряжал, — бормочет Ривен, поворачиваясь, чтобы позвать работника. — Извините? Не могли бы вы дать мне дополнительную информацию об этих молочных смесях?

Коул ничего не говорит, оглядывая ярко освещенный магазин, его челюсть сжимается. Я слежу за его взглядом. Он пристально смотрит на крошечного ребенка в коляске. Ребенок смотрит в ответ. Пока я смотрю, его маленькое личико сморщивается, и он начинает кричать.

Я фыркнула.

— Перестань смотреть на детей убийственным взглядом, — бормочу я. Коул бросает на меня резкий взгляд, который я не могу распознать, а затем отворачивается.

Сегодня мы решили выехать в город и посетить последний предродовой прием у врача, а теперь находимся в местном магазине для матери и ребенка, покупая все необходимое. У меня срок чуть больше восьми месяцев, так что время поджимает.

Не то чтобы у нас чего-то не хватает. Мальчики готовились к появлению ребенка с тех пор, как я сообщила им о беременности. Детская уже готова как несколько месяцев, и я думаю, что у нас достаточно подгузников, чтобы хватило до тех пор, пока она не научится ходить в туалет.

У меня болят бедра. Я прислоняюсь к Коулу, выгибая спину, чтобы хоть немного ослабить давление. Каждый день я благодарю Бога за то, что мальчики активно участвуют в моей беременности, потому что сама я на это не способна. Я не знаю, как женщины, имея только одного мужчину, справляются с подготовкой к рождению ребенка. Когда я думаю о том, через что приходится проходить матерям-одиночкам, у меня голова идет кругом.

Хотя, если честно, у меня всегда присутствует легкое головокружение. Мне так надоело быть беременной. Я все время отекаю, все время что-то болит, мне постоянно нужно в туалет, и я практически не сплю. Наверное, мне просто не повезло, потому что за последние несколько месяцев я ни разу не чувствовала, что «сияю». Я всегда чувствую себя дерьмово.

И все же. Я думаю о маленькой копии УЗИ, которую Коул хранит в своем бумажнике, и мое сердце тает. Все это будет стоить того. Мне просто нужно продержаться еще несколько недель. Она скоро будет здесь. И тогда у меня будет три пары рук, которые будут сменять меня по ночам и менять подгузники.

Продавец-консультант заканчивает разговор с Ривеном и поворачивается ко мне, улыбаясь, когда Коул поглаживает мою спину.

— Приятно видеть, что у вас такая большая поддержка. Кто из вас отец?

— Я, — одновременно отвечают Ривен и Илай. Коул молчит.

Работница приходит в шок. Ей, вероятно, за шестьдесят, и я уверена, что мы потрясли ее до глубины души.

— Простите… Вы не знаете кто отец ребенка?

— Это небольшая загадка, — говорю я ей. — Отцом может быть любой из них.

Ее серебряные брови поднимаются.

— И вы все… согласны с этим?

— О, да. — Илай усмехается. — Мы любим делиться. Но ребенок мой. — Он поворачивает шею. — Я собираюсь проверить тот отдел. Кажется, я вижу пачку.

— Она еще даже не родилась, — бормочет Рив. — Не думаю, что нам нужно будет думать об уроках балета еще какое-то время.

— Нужно поощрять увлечения в юном возрасте, — настаивает Илай, уходя с тележкой.

Я подхожу к полке с плюшевыми игрушками. Мой взгляд привлекает медвежонок. Он похож на Коула. Может, мне стоит выбрать для малышки игрушку для каждого из ее пап, размышляю я, сканируя полку. Для Илая что-нибудь пружинящее, например, плюшевого Тигру. А для Ривена — что-то умное и крутое. Волк или пантера…