Трон тени

— Сэр, — сказал он вслух, — можно задать вам вопрос?

— Безусловно, полковник.

На мгновение Маркус едва не оглянулся — посмотреть, к кому обращается Янус. И неловко коснулся серебряных орлов на своих плечах, словно желая убедиться, что они никуда не исчезли.

Я думаю, что разобрался почти во всех ваших решениях в том бою. Гениальная идея — использовать добровольцев как подвижный стрелковый заслон.

— Я рассчитал, что эта тактика собьет противника с толку, — пояснил Янус. — Подобный прием, если помните, применяли против нас десолтаи, и они, безусловно, причинили мне немало хлопот.

— И вы знали, что враг рано или поздно вынужден будет пожертвовать своей кавалерией.

— Именно так. Орланко чрезвычайно не повезло, что в его распоряжении оказался только полк тяжелой конницы. Пара эскадронов гусар или драгун куда больше подошла бы для выполнения этой задачи.

— Я даже, — продолжал Маркус, — понимаю, как и почему вы выбрали время для последней атаки. Противник еще пребывал в беспорядке после неудачных стычек с добровольцами.

По лицу Януса промелькнула улыбка.

— Полковник, я все еще жду вашего вопроса.

— Почему вы послали в бой пикинеров? Именно их, а не Первый колониальный? Мне казалось, атака регулярной части куда верней увенчалась бы успехом.

— Вот оно что, — сказал Янус. — По правде говоря, тому было несколько причин. Батальонные каре еще были связаны бежавшими от преследования стрелками, и потребовалось бы время, чтобы они избавились от этой обузы и могли двинуться в бой. Я решил, что один слаженный удар, нанесенный в нужный момент, скорее достигнет цели, чем более традиционная атака пехотным строем. Притом же кого–то требовалось оставить в резерве — и если бы атака провалилась, наши солдаты не дрогнули бы, а вот добровольцы наверняка ударились бы в панику. Правильное использование резерва зачастую решает исход сражения. Если бы Последний Герцог придержал в резерве пару батальонов, чтобы провести контратаку, этот бой мог закончиться совсем иначе.

— Кажется, понимаю, сэр.

— Кроме того, — добавил Янус, слегка понизив голос, — нельзя было забывать о пополнении потерь.

— Сэр?

Потери среди добровольцев нетрудно восполнить. — Он жестом указал на толпы зрителей. — Призыв из уст королевы, без сомнения, получит горячую поддержку, в то время как хорошо обученных, надежных солдат найти сложнее. Я счел благоразумным по возможности уберечь от потерь Первый колониальный.

Наступило долгое молчание. Маркус отвел взгляд от лица Януса, устремив, по его примеру, внимание на шагавших по тракту волонтеров. Одна рота, шедшая, казалось, сама по себе, на заметном удалении от прочих, в это время как раз миновала парадную трибуну. Маркус узнал впереди худощавую фигуру лейтенанта Игернгласса, и хотя солдаты этой роты носили штаны, а не юбки, с первого взгляда было ясно, кто они на самом деле. Среди офицеров на трибуне пробежал шепоток, и толпы зрителей по обе стороны тракта на мгновение примолкли.

Королева, поднявшись с места, приветливо помахала девушкам–солдатам. Тотчас приветственные крики вспыхнули с новой силой, громче прежнего, и рота двинулась дальше.

— Значит, — медленно проговорил Маркус, — вы думаете, это еще не конец?

— Далеко не конец, полковник. Возможно, лишь начало. Может быть, со временем мы сумеем приструнить и военную верхушку, и знать, но… — Янус откинулся в кресле, прикрыл глаза. — Не забудьте о нашем пленнике.

Маркус вздрогнул. Жандармерия после падения Вендра практически обезлюдела, и только спустя долгое время обнаружилось, что Адам Ионково бесследно исчез. Исчез из запертой снаружи камеры, не оставив ни малейших следов применения силы.

— Один из охранников тоже пропал, — вслух сказал Маркус. — Вполне вероятно, что Ионково или его пособники сговорились с ним и сейчас либо он скрывается, либо от него избавились.

— Возможно, — отозвался Янус, — но я сомневаюсь. Ионково позволил схватить себя, поскольку знал, что сумеет бежать. Полагаю, именно он застрелил Дантона, а затем проделал все тот же трюк с исчезновением.

— Значит, вы думаете, что он один из тех. Игнатта. — Элизийское слово оставило на языке чуждый привкус. — Такой же, как Джен.

Янус кивнул.

— Таково, полковник, истинное лицо нашего врага. Помните об этом.

Маркус покачал головой, но ничего не сказал. Враг, который занимает его мысли, пока еще жив и на свободе. Орланко. Герцог после поражения бежал на север, к своим союзникам борелгаям. «Он расскажет всю правду о том, что сотворил с моими родными. Даже если придется выдавливать из него каждое слово».

— Вы не намерены отступаться? — после затянувшегося молчания спросил Маркус.

— У меня нет выбора. — Янус постучал пальцем по подлокотнику кресла. — Даже если придется привести армию к самим вратам Элизиума.

Винтер

Поскольку Военное министерство постепенно возвращалось к своей обычной деятельности, Маркус выделил для роты Винтер просторный зал в бывших казармах ныне заключенного под стражу Норелдрайского Серого полка. Новые квартиры оказались намного роскошней и министерских кабинетов, и даже жилых комнат в коммуне Джейн. Спальни, правда, на четверых — но зато просторные, с кроватями вместо коек, чистыми простынями и стеклянными окнами. Винтер, к некоторому ее смущению, досталась квартира, раньше принадлежавшая капитану наемников, — не армейское жилье, а скорее уютное гнездышко аристократа.

Было утро после празднования великой победы, и снаружи, в зале, царила тишина. После парада добровольцы вернулись в свой безалаберный лагерь в Онлее, и за ними последовала огромная толпа горожан. По приказу королевы были открыты дворцовые погреба, и бочки с вином одну за другой выкатывали на потеху благодарной алчущей публике. Столичные разносчики продавали снедь, предоставляя особую скидку каждому, кто носил на рукаве черную повязку, а самые предприимчивые торговали разнообразными сувенирами, подарками и посвященными празднику гравюрами. Чаще всего встречался рисунок, на котором неизвестный художник изобразил сцену капитуляции королевы — Расиния покорно склоняет голову перед торжествующими Генеральными штатами, а ее офицеры и личная охрана в ужасе взирают на это зрелище. Почти до утра Винтер слышала буйный хор ликующих возгласов и крики «Орел и Генеральные штаты!».

Она, как и прежде, выставила вокруг всего зала часовых — охранять от посягательств условное целомудрие своих солдат; вот только на этот раз часовым вменялось в обязанность никого не выпускать. Девушки тем не менее по двое–трое тайком выбирались наружу, чтобы присоединиться к общему веселью, и хотя Винтер наверняка знала, что многие из них замышляют то, о чем могут горько пожалеть поутру, она не чувствовала себя вправе их останавливать.

Сама она предпочла провести эту ночь в своей просторной кровати и в обществе Джейн. Без сомнений, на празднестве можно было — во всяком случае, за умеренную плату — утолить любое плотское желание, да только ее это совершенно не привлекало.

Она проснулась в блаженной наготе, под чистыми простынями. Джейн спала рядом, крепко прильнув к ее плечу. Винтер поцеловала ее в лоб. Джейн тотчас распахнула ярко–зеленые глаза и едва слышно застонала.

— Я сегодня с постели не встану! — объявила она. — И ты тоже.

— Придется, — отозвалась Винтер. — И мне, и тебе. Ты забыла, что наши сегодня вернутся из лазарета?

Она выбралась из кровати, умылась над тазиком и принялась одеваться. Застегивая мундир, заметила, как Джейн, изогнув бровь, бесстыдно глазеет на эту процедуру, и выразительно вздохнула.