Трон тени

— Нам нужны они. — Расиния взмахом руки обвела улицу, уже залитую нежным светом поднимающегося солнца. С рассветом толпа заметно увеличилась в размерах — к тем, кто так и не сумел заснуть прошлой ночью, добавились те, кто проснулся ни свет ни заря. — Здесь от всех этих людей толку мало, но если привести их под стены Вендра…

Вендра?! Ты предлагаешь штурмовать тюрьму?

Хотя бы пригрозить штурмом. Вынудить Конкордат освободить Дантона.

— Рас, на них это не подействует.

— Представь себя на их месте. Как еще они могут избавиться от нас?

— Картечь, — не раздумывая, ответил Фаро. — Двойная картечь с тридцати шагов — и вся площадь завалена оторванными руками и ногами.

— Даже Орланко не посмеет так поступить. Против него поднимется весь город.

— И ты сама пойдешь в первых рядах?

— Пойду.

«Мне–то легко говорить».

Впрочем, надо признать, ей еще ни разу не доводилось лишаться конечностей. Интересно, что за этим последует? Руки и ноги отрастут заново или придется собрать их и приставить на место?

Фаро выразительно воздел руки к небу.

— Да что толку об этом болтать? Ты не слышала здешних дискуссий. Этих твердолобых не убедишь даже в том, что солнце встает на востоке, — а ведь восход был каких–то десять минут назад! — Он безнадежно покачал головой. — Рас, я тоже хочу помочь Коре… но мы не станем ради этого штурмовать стены Вендра.

— Дантон сумел бы подвигнуть этих людей на штурм.

— Дантон, — сказал Фаро, — подвигнул бы их соорудить под стеной живую пирамиду, чтобы съехать по ней в колеснице. Вот только его с нами нет. В том–то и беда.

— Тогда я поговорю с ними сама.

С этими словами Расиния обогнула приятеля и направилась ко входу в кофейню. Фаро двинулся следом. Он подал знак привратникам, и те распахнули двери «Золотого соверена».

— Рас…

— Что? — отозвалась она.

— Бен… и вправду погиб?

Она на миг зажмурилась. На губах до сих пор оставался слабый солоноватый привкус крови.

— Да. Погиб.

— Черт, — пробормотал Фаро и повторил, словно заклинание: — Черт, черт, черт…

* * *

Общая зала «Золотого соверена» выглядела так, что сделала бы честь любому замку. Геральдические гобелены (на почетном месте — орел династии Орбоан) перемежались с отполированными до блеска мечами, секирами и прочим оружием, имевшим, по всей вероятности, богатую историю. Здесь имелся даже полный набор рыцарского доспеха с алебардой — нес парадную стражу у лестницы в дальнем конце залы. Одну из стен целиком занимал огромный камин (сейчас по причине летней жары огонь в нем не горел), а вокруг гладких мраморных столиков были в вольном порядке расставлены стулья в старинном стиле, с высокими резными спинками. Словом, вошедшему могло показаться, что он перенесся на четыре века назад, в гостиную средневекового герцога. Единственной данью подлинному назначению залы была скромная стойка в углу, где в ряд выстроились бутылки спиртного и утварь для приготовления кофе.

При одном взгляде на то, что творилось сейчас в зале, Расиния от души понадеялась, что коллекция старинного оружия прочно прикреплена к стенам. «Совет» выглядел так, словно в его рядах вот–вот разразится потасовка. Разные фракции под давлением взаимной неприязни разделились на три большие группы и сдвинули стулья, стремясь оказаться как можно дальше друг от друга.

Политические пристрастия самой многочисленной группы, предусмотрительно расположившейся ближе всех к барной стойке, легко определялись но дорогим модным нарядам участников: монархисты и их союзники, защитники старого порядка. Они чувствовали себя в «Соверене» как рыба в воде и всем своим видом демонстрировали неприязнь к чужакам. Многие были вооружены, впрочем, в основном парадными шпагами вроде рапиры Фаро щедро изукрашенными позолотой и драгоценными камнями. Туалеты их скрупулезно подражали придворной моде, хотя Расинии, у которой была возможность наблюдать оригинальные образцы, здешние щеголи показались чрезмерно юными и недостаточно уверенными в себе — точь–в–точь ребятишки, что без спроса нацепили родительскую одежду. Расиния нисколько не удивилась, обнаружив, что среди них нет ни одной женщины.

Судя по тому, что вторую группу возглавлял Мауриск, в ней собрались реформаторы и другие близкие им по духу кружки — те, кто не прочь подправить нынешний общественный уклад, но не стремится разрушить его до основания. Они также выглядели прилично, но менее броско, в неярких тонах, подобающих отпрыскам банкиров и коммерсантов, каковыми в большинстве своем и являлись. Мауриск встретился взглядом с Расинией, и она рискнула улыбнуться, но его непреклонно мрачное лицо в ответ даже не дрогнуло.

Третью группу составляли радикалы — в том числе республиканцы, индивидуалисты и прочие вольнодумцы, обладатели безумных взоров и ярые поклонники Вуленна. Это объединение выглядело наиболее пестро; именно так художник мог бы изобразить вертикальный срез ворданайского общества — от аристократических шелков до нищенских лохмотьев. Были здесь и женщины, но большей части немногочисленные студентки Университета, чью манеру одеваться переняла в свое время Расиния. В отличие от прочих, радикалы и сейчас носили значки своих кофеен, таверн и других заведений, и в задних рядах этой группы, судя по невнятному ропоту, неустанно спорили о каких–то мелочах.

Словесная баталия была в самом разгаре, когда входная дверь распахнулась, пропуская в залу Фаро и Расинию, и все взгляды тотчас устремились на них. Расиния испытующе оглядела лица монархистов, лишь сейчас с беспокойством подумав, что кто–то из них мог видеть ее при дворе, и затаила дыхание в ожидании неминуемого разоблачения. Впрочем, ее опасения оказались напрасными.

У наших полоумных пополнение? — осведомился молодой человек, восседавший во главе монархистов. За его спиной послышались смешки.

— Она со мной, — бросил Мауриск, вызвав бурю оживления в рядах соратников. — Иди сюда, Расиния.

— Понимаю, — кивнул глава монархистов. — Стало быть, в новые Генеральные штаты будут допускать маленьких девочек?

Я пришла не затем, чтобы примкнуть к чьей–то фракции, — нарочито громко проговорила Расиния. — И не для политических дебатов.

— Тогда зачем же вы сюда пришли? — осведомился он. — Не для того же, чтоб выпить чашечку кофе?

Расиния дождалась, пока стихнет взрыв хохота.

— Могу я узнать ваше имя, сэр?

Монархист склонил голову:

— Альфред Педдок сюр Вольмир, к вашим услугам.

Расиния повернулась к радикалам, которых, судя по всему, возглавляли двое: юноша в слегка поношенном полотняном костюме и женщина в мешковатом и бесформенном черном наряде.

— А вы?..

— Роберт Дюморр, — представился юноша, мельком глянув на соратницу. — Ее все мы зовем Кит, но…

— Китомандиклея, — отчеканила женщина. Волосы ее были стянуты на затылке в тугой узел, глаза подведены темным. Из–за этого она казалась взрослее, но Расиния подозревала, что на самом деле Кит — ее ровесница.