Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Троны Хроноса (Империя тысячи солнц - 5)
Шрифт:

– Они никогда не узнают, как много потеряли, - засмеялась она и отдалась наслаждению любви, которую считала навсегда потерянной.

Монтроз, сидя на стуле, смотрел из окна своей комнаты в Малом Дворце на расположенный террасами сад и размышлял об иронии своего пребывания здесь, в Мандале, в качестве рифтера. Если бы он остался мелким тимбервеллским Дулу, то никогда бы сюда не попал.

Он отогнал эту мысль: уж слишком хорош был этот день и слишком приятна окружающая обстановка. Даже самая мягкая ирония казалась неподобающей среди такой роскоши, и он, как знаток

прекрасного, сознавал свою ответственность. Он успешно боролся с собой уже три недели и провел их самым чудесным образом.

Закрыв глаза, он сосредоточился на первом глотке кофе. Напиток имел как раз нужную температуру, пропорции порошка и воды - чистой, дистиллированной воды - были точно соблюдены, и вкус долго держался на языке.

Дверь позади открылась, и он узнал тихие шаги Седри.

– Ничто не придает такого вкуса вещам, как внезапный мир, - сказал он.

Ему понравилась собственная мысль, и он посмотрел на Седри, проверяя, что думает о его остроумии она,

Она улыбнулась, но очень бегло, и стала складывать свою одежду.

Монтроз, все еще в благодушном настроении, попивал кофе и смотрел, как руки Седри разглаживают и расправляют каждую вещь точными, аккуратными движениями. Некрасивые, короткопалые руки, которые так грациозно двигались над пультом и так нежно - в любви...

Голову она держала слегка опущенной, и седые волосы, обычно зачесанные назад, а теперь распущенные, скрывали лицо, когда-то казавшееся Монтрозу таким неприглядным. Да он и не сумел бы разгадать его выражения - даже теперь, когда так хорошо узнал ее. Маску ее заставляла носить не дулуская выучка, а собственная натура, зато руки не скрывали эмоций.

Монтроз, по-прежнему нежась, наблюдая, как они работают, - четко, решительно и напряженно.

Что-то неосознанное заставило его выпрямиться. В этом разглаживании и складывании не было удовлетворенности; выступившие сухожилия и побелевшие костяшки свидетельствовали о судорожной попытке человека как-то наладить свой мир...

Потому что человек им недоволен?

– Ты что, укладываешься?
– спросил он.

– Да, - сказала она.

Сначала он не поверил. Невозможно, чтобы трагедия настигла его здесь, в уютной комнате дворца, в Мандале.

– Бросаешь меня?
– сказал он шутливо, стремясь вызвать у нее улыбку.

И она улыбнулась - но только ртом, не глазами.

– Я вижу, ты не читаешь свою почту.
– Седри кивнула на угловой письменный стол с небольшим пультом. В углу экрана мигал зеленый огонек, но Монтроз, не глядя туда, в два шага пересек комнату и взял Седри за плечи.

– Седри, что случилось? Я сделал что-то не то? Она покачала головой:

– Это приказ Вийи. "Телварна" уходит.

– Как? Почему?

– Я собиралась поговорить с тобой. Попозже, - сказала она ровным голосом, к которому прибегала в минуты глубокого волнения.

– Да в чем же дело? Может, кто-то что-то сказал или сделал...
– Он протянул руку, но она не ответила на его жест.

– Монтроз, этого не смягчишь никакими предисловиями. Я беременна.

Ему в голову приходили самые дикие мысли,

но только не эта. Его первой реакцией была неуемная радость, и это так удивило его, что он надолго лишился дара речи.

– Извини, - прошептала она.
– Я этого не хотела.

Монтроз, во власти противоречивых эмоций, продолжал таращить на нее глаза - но, увидев ее влажные веки и сжатые губы, заключил ее в объятия.

– Седри, Седри, - шептал он в седые, с чистым запахом волосы.
– Не надо горевать. Я удивлен, конечно, - но счастлив.
– Он думал, что эта часть его души закрыта навсегда, похоронена вместе с его женой и детьми на Тимбервелле. Сможет ли он снова выдержать эту боль? Он уже позабыл, сколько в ней радости.

Но тут до него дошли последние слова Седри, и он заглянул ей в лицо.

– Не хотела?

– Нет. Я не просила отменить контрацепцию. Должно быть, это сделали на Пожирателе Солнц - добавили что-то в еду или питье.
– Голос ее был все так же ровен.

– Должарианцы.
– Монтроз выругался.
– Но зачем?

– Я думала об этом много ночей, с тех пор как заподозрила неладное. Я сделала тест, - добавила она торопливо, - и все подтвердилось. Контрацепцию отменили без моего ведома и согласия.

– Бессмыслица какая-то. Зачем им была нужна твоя беременность?

– Не моя, - шепнула она.

Он подумал, как сложно было бы добавлять химикаты в пищу одной Седри, и понял очевидное: все рифтеры ели одно и то же, но действовало это только на женщин.

Марим, конечно, уже не спросишь. Была ли она беременна в момент смерти? Если да, то...

Его сердце стукнуло, как молот по наковальне,

– Вийя, - сказал он.

– Нет, - с видимым облегчением заявил сыну Себастьян Омилов.
– На приемы я больше не хожу - ни на этот, ни на все прочие.

Фиэрин сжала руку Осри, и он почувствовал благодарность за поддержку.

– Больше всего меня сейчас радует мысль, - продолжал отец, - что после коронации, передав дела Лисантеру - он возглавит вместо меня то, что еще называется проектом "Юпитер", - я смогу отправиться домой.

– На Шарванн?
– растерянно спросил Осри. Отец, помрачнев, качнул головой:

– Низины скорее всего разрушены, слуги перебиты. Я вернусь на Чернякова, в дом моей матери. Когда ты увидишь его, то поймешь, что для ушедшего на покой человека лучшего места не найти.
– Он улыбнулся им обоим.
– Однако у вас время на исходе - ступайте выполнять свои светские обязанности.

Осри протянул отцу руки и удивился, когда тот привлек его к себе и обнял. Потом Себастьян поцеловал в щеку Фиэрин и вышел.

Осри посмотрел ему вслед, охваченный трудноопределимыми эмоциями.

Фиэрин легонько пожала ему руку.

– Держу пари - больше всего его утешает мысль, что его здесь не будет, когда появится твоя мать.
– Рот ее вдруг сложился в сварливую гримасу, как у Ризьены, и голос поднялся до знакомых ноющих интонаций.
– Я просто не понимаю, почему ты не можешь обеспечить мне лучшего места на коронации. Панарх просто не заметит меня, если...

Поделиться с друзьями: