Тропа к Чехову

Битный-Кушле-Сувремович, инженер, «очень полный мужчина лет сорока пяти, с бакенами и с широким тазом, одетый в ситцевую рубаху навыпуск и плисовые шаровары» («Расстройство компенсации», 1890-е гг.).

Битюгов Никодим Александрыч, чиновник, «маленький лысый человек, зачесывавший волосы на виски и очень смирный» («Дуэль», 1891).

Битюгова Марья Константиновна, пожилая дама, жена чиновника, «добрая, восторженная и деликатная особа, говорившая протяжно и с пафосом». «До 32 лет она жила в гувернантках, потом вышла за чиновника Битюгова… До сих пор она была влюблена в него, ревновала, краснела при слове «любовь» и уверяла всех, что она очень счастлива» («Дуэль», 1891).

Благово Анюта, дочь товарища председателя суда. «Иногда у могилы я застаю Анюту Благово. Мы здороваемся и стоим молча или говорим о Клеопатре, о том, как грустно жить на этом свете. Потом, выйдя из кладбища, мы идем молча, и она замедляет шаг – нарочно, чтобы подольше идти со мной рядом» («Моя жизнь», 1896).

Благово Владимир, военный врач, брат Анюты, «по наружному виду… еще совсем студент». «…Он служил где-то в полку… У него уже была своя семья – жена и трое детей; женился он рано, когда еще был на втором курсе, и теперь в городе рассказывали про него, что он несчастлив в семейной жизни и уже не живет с женой» («Моя жизнь», 1896).

Блистанов, актер в роли Синей Бороды.

«– Купи! – говорил Синяя Борода. – Сам купил в Курске по случаю за восемь, ну, а тебе отдам за шесть… Замечательный бой!

– Поосторожней… Заряжен ведь!» («Сапоги», 1885).

Блудыхин Анисим Иваныч, коммерции советник, «розовый, сияющий» («Тряпка», 1885).

Бобов Миша, секретарь и дальний родственник крупного чиновника.

«– Жену благодари, – сказал еще раз Иван Петрович. – Она упросила… Ты ее так разжалобил своей слезливой рожицей» («Благодарный. Психологический этюд», 1883).

Борцов Семен Сергеевич, разорившийся помещик. «Мученик несчастный… Оборванный! Пьяный!.. Крепостными у его отца были… Господин был большой, богатый, тверезый… Пять троек держал» («На большой дороге», 1885).

Борцова Марья Егоровна, жена Борцова. «Полюбил он, сердешный, одну городскую, и представилось ему, что краше ее на свете нет… Полюбилась ворона пуще ясна сокола… Не то чтоб какая беспутная или что, а так… вертуха… хвостом – верть! верть! Глазами – щурь, щурь!» («На большой дороге, 1885).

Брагин Иван Иваныч, помещик, доживающий свой век в патриархальном имении. «Когда-то он был очень деятелен, болтлив, криклив и влюбчив и славился своим крайним направлением и каким-то особенным выражением лица, которое очаровывало не только женщин, но и мужчин; теперь же он совсем постарел, заплыл жиром… трудно было узнать того стройного, интересного краснобая, к которому когда-то уездные мужья ревновали своих жен» («Жена», 1892).

Брама-Глинский, по паспорту Гуськов. «Даровитый артист был в прюнелевых полусапожках, имел на левой руке перчатку, курил сигару и даже издавал запах гелиотропа, но тем не менее сильно напоминал путешественника, заброшенного в страну, где нет ни бань, ни прачек, ни портных» («Актерская гибель», 1886).

Бризжалов, статский генерал. «…Старичок, сидевший… в первом ряду кресел, старательно вытирал свою лысину и шею перчаткой и бормотал что-то» («Смерть чиновника», 1883).

Брыкович, «когда-то занимавшийся адвокатурой, а ныне живущий без дела у своей богатой супруги, содержательницы меблированных комнат «Тунис» («Жилец», 1886).

Бубенцов, бывший мировой судья. «…Разбирал дела только раз в месяц и, разбирая, заикался, путал законы и нес чепуху» («Весной», 1886).

Бугров Иван Петрович. «В гостиную вошел высокий, широкоплечий малый, лет тридцати, в чиновничьем вицмундире… Только стук стула, за который он зацепился у двери, дал знать любовникам о его приходе и заставил их оглянуться. Это был муж» («Живой товар», 1882).

Бугров Тимофей Гордеевич, купец.

«– Что лучше для травы, Тимофей Гордеич, климат или атмосфера?

– Все хорошо, Николай Иваныч, только для хлеба дождик нужней… Что толку с климата, если дождя нет? Без дождя он и гроша медного не стоит» («Безотцовщина», 1877–1881).

Булдеев, генерал-майор, «раб Божий Алексий» («Лошадиная фамилия», 1885).

Булдеева, генеральша.

«– Пошли, Алеша! – взмолилась генеральша. – Ты вот не веришь в заговоры, а я на себе испытала» («Лошадиная фамилия», 1885).

Буркин, учитель гимназии, «человек небольшого роста, толстый, совершенно лысый, с черной бородой чуть не по пояс». «Ах, свобода, свобода! Даже намек, даже слабая надежда на ее возможность дает душе крылья, не правда ли?» («Человек в футляре», 1898; также «Крыжовник», 1898; «О любви», 1898).

Бурст фон. «Например, Хандриков и фон Бурст всякий раз, когда у них не бывает денег, учитывают фальшивые векселя родителей или знакомых и потом, получив из дому, выкупают их до срока» («Задача», 1887).

Бутронца Франческо, молодой художник, итальянец. «Франческо Бутронца, в шляпе a la Vandic и в костюме Петра Амьенского, стоял на табурете, неистово махал муштабелем и гремел» («Жены артистов», 1880).

Быковский Евгений Петрович, прокурор окружного суда. «…Не мог не подумать о том, что наказание очень часто приносит гораздо больше зла, чем само преступление… как еще мало осмысленной правды и уверенности даже в таких ответственных, страшных по результатам деятельностях, как педагогическая, юридическая, литературная» («Дома», 1887).

Быковский Сережа, семилетний сын прокурора, застигнутый гувернанткой за курением. «Это был человек, в котором только по одежде и можно было угадать его пол: тщедушный, белолицый, хрупкий… Он был вял телом, как парниковый овощ, и все у него казалось необыкновенно нежным и мягким… движения, кудрявые волосы, взгляд, бархатная куртка» («Дома», 1887).

Ванценбах, «худенькая женщина с длинным подбородком… Луиза, лютеранка, некоторым образом»; жена тонкого («Толстый и тонкий», 1883).

Ваня, «мальчик лет шести, с носом, похожим на пуговицу».

«– Кошка ихняя мать, – замечает Ваня, – а кто отец?» («Событие», 1886).

Варвара. «На пороге сидела жена садовника Варвара и ее четверо маленьких ребятишек с большими стрижеными головами… Варвара, беременная уже в пятый раз и опытная, глядела на свою барыню несколько свысока и говорила с нею наставительным тоном» («Именины», 1888).

Варвара Павловна, Варя, подруга Лосевой, «великолепным грудным голосом» читавшая «Железную дорогу» Некрасова. «Как эта Варя, уже седая, затянутая в корсет, в модном платье с высокими рукавами, Варя, вертящая папиросу длинными, худыми пальцами, которые почему-то дрожат у нее, Варя, легко впадающая в мистицизм, говорящая так вяло и монотонно, – как она не похожа на Варю-курсистку, рыжую, веселую, шумную, смелую» («У знакомых», 1898).