Тропа Кайманова

— Здравия желаем, товарищ старший политрук! — дружно гаркнули братья Охрименко.

— Лейтенант Теплицын, — отрекомендовался сопровождавший их офицер. — Прошу вот здесь и здесь расписаться, что приняли пополнение.

Самохину показалось несколько странным, что лейтенант так торопился оформить перевод этих двух солдат на новый погранпост: не пожелал даже узнать, какие новости, хотя бы поговорить. «А может, ему просто некогда или отпустили ненадолго», — подумал он.

— Желаю отлично служить на новом месте, — прощаясь за руку с братьями Охрименко и Самохиным, сказал Теплицын.

— Постараемся, товарищ лейтенант, — бодро заверил один из братьев.

— Вместе будем стараться, — поправил его Андрей, а когда Теплицын, откозыряв, удалился, спросил у солдат: — Ну, если не секрет, как вам служилось на старом месте?

— По-разному, товарищ старший политрук, — словно по команде одновременно ответили оба.

— Никак, дружки с лейтенантом? — мысленно присвистнув, спросил Самохин.

— Ну как же, на заставе подружились. Не знаю только, кому сейчас веселей, ему или нам, — ответил один из братьев.

Глянув вслед лейтенанту Теплицыну, Андрей и сам увидел, что тот шагал вдоль полотна с ощущением человека, у которого гора свалилась с плеч. Лейтенант даже оглянулся раза два и весело помахал рукой, на что первый брат недовольно проворчал:

— Плохо попрощались. Надо бы сердечнее...

— Ладно... — отмахнулся второй. — Что было — забудем, что будет — увидим... Не мешай думать товарищу старшему политруку.

— Так это что ж, пока и все наше подразделение? — спросил Андрей.

— Не-е... Еще одного мы на охоту отправили, ефрейтора Чердакова. У него, товарищ старший политрук, ноги болят. Только на охоте и разминает.

— Значит, вы — солдаты, а отправили ефрейтора?

— Так, товарищ старший политрук, мы ж его за мясом для личного состава нашего погранпоста.

— А меня куда отправите? — спросил Самохин.

— Как это?

— Да так... Чердакова — на охоту, за мясом для личного состава... Выходит, очередь за мной...

— Ну что вы, товарищ старший политрук! Мы, как узнали, что вы едете, не отправлять, а встречать вас пришли! Мы фронтовиков уважаем!..

— И на том спасибо... Ладно, разберемся... А сейчас давайте-ка постучите вон в стенку третьего вагона: там еще один солдат из нашей команды, отдыхает после ночного наряда.

— Вот это правильно, товарищ старший политрук! — в один голос одобрили оба Охрименко. — После ночного наряда всегда надо дать солдату отдохнуть. А то ж нас этот лейтенант зеленый из наряда в наряд гонял!..

Оба чуть ли не вприпрыжку побежали вдоль эшелона и с готовностью принялись барабанить в стенку вагона с прессованным сеном, пока дверь не приоткрылась и из щели не высунулась заспанная физиономия Варени.

— Тут он, товарищ старший политрук! Живой солдат! — радостно сообщили в один голос Петр и Павел, одним махом распахнув взвизгнувшую на роликах дверь вагона. — А ну, давай вылезай, славянин!..

«Ну вот оно, начинается!..» — чувствуя холодок в груди, только и подумал Андрей.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ БЕСПЛОДНЫЕ ПОИСКИ

Кайманов, несмотря на то что в приоткрытую дверь кабинета Светланы бил яркий солнечный свет, узнал человека, выглядывавшего из-за плеча капитана Ястребилова. Это был хорошо знакомый ему лейтенант госбезопасности Овсянников.

Сначала Яков удивился: что, мол, привело сюда лейтенанта и почему так быстро нашел его Ястребилов? Но тут же понял: случай с гибелью Айгуль из Карахара и ее родственника Нурмамеда Апаса, работавшего в авторемонтных мастерских, вполне естественно, заинтересовал и ведомство Овсянникова.

Кроме того, оба они, так же как и сам Яков, видимо, весьма охотно пользовались любой возможностью, чтобы побывать в госпитале, увидеться со Светланой и ее прекрасным окружением.

Кайманов стоял, не отпуская от себя Светлану, но так посмотрел в сторону Ястребилова и Овсянникова, что те сочли благоразумным прикрыть дверь.

— Всю жизнь так... — со вздохом сказала Светлана. — Этот лощеный капитан с первого дня проходу не дает. Бывает здесь чуть ли не каждый день. А некоторым старым друзьям, — она с усмешкой посмотрела в лицо Якова, — и месяца мало, чтобы меня найти...

В ответ Кайманов только молча прижал ее к себе, стараясь погасить тревожное чувство: пристальное внимание Ястребилова к госпиталю ему не понравилось.

Якову так не хотелось отпускать Светлану, он так мучительно выискивал повод, чтобы еще побыть в ее кабинете, что люто возненавидел в этот момент и Ястребилова, и Овсянникова.

Ощущение отрешенности от всего мира, которое охватило его в какие-то мгновения, пока он оставался наедине со Светланой, с появлением Ястребилова и Овсянникова мгновенно улетучилось.

— Иди, Яша... — тихо прошептала Светлана. — Мне тоже пора.

— Света, — охрипшим вдруг голосом проговорил Яков, — ты же наверняка на Даугане еще не была. Там остались наши друзья: Али-ага, Балакеши... У меня машина. Найди хотя бы час времени, проедем по нашему шоссе, посмотрим старые места, обернемся мигом.

Светлана посмотрела ему прямо в глаза таким же, как в прежние годы, смеющимся взглядом.

— Ты сейчас очень убедительно высказался, Яша, — поддразнивая его, сказала она, — как тогда, помнишь? Когда читал своим односельчанам лекцию о диалектическом материализме...

Яков почувствовал, что губы у него сами растягиваются в улыбку. Наверное, всю жизнь будет ему аукаться эта лекция. Потратив на нее столько пыла и вдохновения, он, по совету комиссара Лозового, спросил тогда Барата, что тот понял. «Все понял, — ответил Барат. — Какой такой Гегель украл у Маркса зерно... Не сказал только, дорогой, будут или не будут его судить?..»

— Поедем, Света... — вновь умоляюще позвал Яков. — Здесь ведь и минуты не дадут побыть вдвоем...

Но Светлана уже не принадлежала ни их прошлому, ни настоящему. Едва отстранившись от Якова, она снова стала такой, как в первые минуты их встречи, — утомленной, озабоченной... Вздохнув, негромко сказала:

— Куда я поеду! У меня сотни раненых. Если выпадет свободная минутка, дам о себе знать...

Она поднялась на цыпочки, закрыв глаза, поцеловала его.

— Ни звонить, ни приезжать сюда не надо, Яша...

— А Ястребилов ездит? — вырвалось у Кайманова.

Светлана укоризненно посмотрела на него.

— Ну какое это имеет значение, когда ты сам знаешь, пустое место твой Ястребилов. Пирог ни с чем.

В дверь постучали. Яков еще раз коснулся пальцами руки Светланы, словно боясь, что все ему только привиделось, и, не оглядываясь, вышел, едва не сбив с ног санитарку.