Тропа Кайманова

Наутро план действия группы Кайманова, в которую вошли Барат, Лаллыкхан и Амапгельды, был утвержден сначала полковником Артамоновым, а затем и генералом Емельяновым.

Кайманов и Амангельды, наскоро позавтракав, отправились на Дауган.

Добираться предстояло на попутных машинах, и Кайманов, договорившись с Амангельды встретиться у «Охотсоюза» на текинском базаре, решил выкроить хотя бы несколько минут, чтобы повидать Светлану.

Еще не известно, чем кончится поиск в районе аула Карагач. Ни одному человеку не имел он права говорить, какая им с Амангельды, Лаллыкханом и Баратом предстоит командировка, даже о том, что он вообще куда-то должен ехать. Но он не мог отправиться в путь, не повидав Светлану.

Запыхавшись, Яков примчался к парку имени Махтума-Кули, где в глубине раскинулся госпиталь. С трудом убедил охрану, что ему срочно нужно по важному делу видеть врача, мысленно поблагодарив пограничную форму, столько раз выручавшую его.

Перепрыгивая через ступеньки крыльца административного корпуса, вбежал в помещение, остановился перед дверью кабинета Светланы.

Заставив себя успокоиться, осторожно постучал. Не дождавшись ответа, открыл дверь, разочарованно остановился у порога: за столом сидела и что-то писала пожилая усталая женщина в белом халате и белой косынке. Услышав, что отворилась дверь, недовольно подняла голову.

— Могу я видеть Светлану Николаевну? — спросил Яков.

— Она уехала со стройматериалами на Дауган. А вы по какому делу?

— По этому же... Насчет стройматериалов. Значит, разминулись

— Бывает... А ваш капитан, тоже пограничник, не разминулся... Красивый такой... Пригласил ее на праздник...

Эта новость неприятно поразила Якова. Не иначе, Ястребилов и здесь успел. Пока он, Кайманов, встречался на КПП с Амангельды, а потом был на приеме у генерала, Ястребилов и праздник организовал, и Светлану пригласил. Яков даже не стал спрашивать, где Светлана достала стройматериалы.

С самыми мрачными мыслями, разжигая в себе ревность и жажду мести Ястребилову, а заодно и Павловскому, Кайманов сбежал со ступенек крыльца. Скорей на Дауган, на этот затеянный Ястребиловым праздник!..

Остановив первую попавшуюся машину, вскочил в кабину, приказал водителю, не посмевшему возражать, ехать на текинский базар.

Амангельды был уже в «Охотсоюзе».

Ничего ему не объясняя, мрачный и сосредоточенный Кайманов вскоре нашел полуторку, отправляющуюся на Дауган, поднялся в кузов вместе со следопытом, и они помчались по извилистому шоссе, глотая дорожную пыль.

То ли встречный ветер, то ли присутствие Амангельды, который удивленно посматривал на него, немного охладило ревность Якова, и он, уже несколько успокоившись, принялся ругать себя, явно неодобрительно думая о собственном поведении в госпитале.

«Подумают еще — псих. Светлане скажут: «Был какой-то сумасшедший старший лейтенант». Светлана-то поехала не к Ястребилову в гости, а строить филиал госпиталя, — убеждал он себя. — У нее тоже единственный случай ради праздника побывать в Дауганской комендатуре, навестить те святые места, где прошла молодость, где вместе с мужем — старшим лейтенантом Федором Карачуном — делила тяготы пограничной жизни, где и по сей день осталось столько друзей».

Но как ни убеждал себя Яков, что Светлана поехала на Дауган потому, что получила стройматериалы для госпиталя, его больно задевало, что ехала она из Ашхабада с ненавистным Ястребиловым.

Машина остановилась перед шлагбаумом комендатуры. У шлагбаума топтался с винтовкой на ремне сержант Изосимов, один из самых исполнительных и надежных «стариков». Яков обратил внимание, что взгляд у Изосимова какой-то и хитроватый, и одновременно смущенный, как будто Изосимов в чем-то сделал нарушение или погрешил против совести. При виде старшего лейтенанта Кайманова он заметно приободрился, лихо отрапортовал, что за время его пребывания на посту никаких происшествий не произошло.

— Что это пост от ворот к шлагбауму выдвинули? — здороваясь с ним, спросил Яков.

— Так у ворот тоже стоят. По причине тоя. Приказано туркмен с подарками пропускать, а больше — никого, особенно разных военных начальников.

— Это что ж, выходит, и меня не пропустишь? — спросил Яков.

— Так вы ж свой, — несколько растерянно ответил Изосимов.

— Кто приказал не пускать на праздник военных начальников?

— Лично товарищ капитан Ястребилов. Так и сказал: «Пройдут туркмены с подарками, больше ни одного человека, особенно военных, не пускать».

Яков молчал, от стыда не зная, что сказать. Изосимов решил, что недостаточно понятно объяснил.

— Той у нас сегодня по случаю Седьмого ноября, — пояснил он. — Товарищ капитан всех председателей соседних колхозов пригласил... Тут они и с ишаками, и с верблюдами шли, подарки везли — обычай у них такой... Ну а чтобы про то поменьше народу знало, других он больше не приглашал...

Яков чувствовал, что лицо у него горит.

— Хороши дела!.. — с тихой яростью пробормотал он. Уж ему-то не надо было объяснять, какой обычай у туркмен и курдов... Ястребилов в своем репертуаре!.. Один его зам уехал в Ашхабад разрабатывать планы поимки ишана, другой — на оперативный погранпост, а сам на свободе развернулся во всей красе. Если называть вещи своими именами, этот той не что иное, как вымогательство! Пригласить председателя колхоза, туркмена, на праздник — значит заведомо знать, что придет с богатыми подарками. А где их в военное время брать, эти подарки, когда все идет на фронт?..

— Целыми караванами шли, — продолжал распространяться Изосимов. — И с кишмишем, и с урюком, и с пшеничной мукой! Архаров настреляли, мяса привезли! Там такой пир! Все, кто от наряда свободен, гуляют...

— А инструктаж был в связи с усиленной в праздник охраной? — спросил Яков.

— А как же, — подтвердил Изосимов. — Товарищ капитан вызвал с КПП товарища лейтенанта Дзюбу и приказал повысить бдительность... Тут Остапчук на подсменку ко мне приходил, — вернулся Изосимов к главной, с его точки зрения, теме, — говорит, туркмены целые фанерные двери ковром накрыли, на ковер — дастархан [21] постелили, на дастархан — гору лепешек, поверх чурека редька красная, виноград... А вслед один за другим пять верблюдов, а на верблюдах мука, мясо — целые туши архаров!.. Ловкач у нас капитан!..

21

Дастархан — скатерть или стол с угощением.

— Ладно, Изосимов, — остановил его восторги Яков. — Спасибо, что толково рассказал...

— Может, что не так? Я же не по своей воле...

— Все не так. Но к тебе у меня претензий нет. Выполнял приказ коменданта...

Кайманов и тяжело вздыхавший, покачивавший головой Амангельды прошли к площадке для построений, где проходил той, смешались с местными жителями.

Светлану Яков увидел рядом с Ястребиловым, Балакеши и старейшиной Даугана Али-ага — в числе почетных гостей. Сидели они за столом, выставленным на лицевую линию площадки, где сейчас проходили показательные скачки с препятствиями.

На его счастье, рядом оказался Барат, видимо не пожелавший занять место в почетном президиуме. Как фронтовику, да еще раненому, оно принадлежало ему по праву. Тут же были жена Барата Фатиме и их сын Рамазан.

Поприветствовав друга, спросив, как он себя чувствует, здоровы ли младшие, Яков сказал:

— Что ж ты-то отстал? И сам в президиум не идешь и жену не пускаешь?

Барат, отпустив несколько крепких выражений по-курдски, ответил:

— Ай, Ёшка, не знаю, как там сидят Али-ага и Балакеши! Наверное, только, из-за Светланы!