Тропа Кайманова

— Светлана-то зачем в президиум попала?

— Ты что, Ёшка, совсем от злости слепой? — возмущенно проговорил Барат. — Куда ей деваться? Ястребилов с Павловским ей для госпиталя доски и стекло привезли, саман привезли, кирпич для печей, дали солдат все разгрузить, а пригласить ее на той поручили Советской власти — Балакеши. Он и пригласил от всего поселка. Светлана сюда не ради твоего Ястребилова, ради нас пришла!..

Барат говорил убедительно, и все равно Яков не мог видеть Светлану рядом с Ястребиловым, хотя и заметил, что она безучастно следила за проходившими скачками, то и дело беспокойно оглядываясь, словно искала кого-то среди окружающих. Подозвав Рамазана, Яков шепнул ему на ухо:

— Пойди скажи тихонько Светлане Николаевне, что твой отец ее срочно зовет. Понял? Так и скажи. Обо мне ни слова.

— Понял, Ёшка-ага...

Рамазан помчался выполнять поручение.

Ястребилов, то и дело поглядывая на Светлану, словно проверяя, нравится ли ей праздник, лично комментировал скачки, приказав накануне радиофицировать плац для построений.

— На кобыле Звездочка, — кричал он в микрофон, — выступает сержант Елютин!

Донесся топот копыт, лошадь легко взвилась над хворостяным забором. В репродукторе снова раздался голос Ястребилова:

— Кобыла Звездочка чисто взяла!.. Следующее препятствие — ров с водой.

В это время Рамазан подошел к Светлане. Склонившись к нему, она наверняка сразу же догадалась, кто его послал, и Яков, впившийся в нее взглядом, с тайной радостью увидел, как изменилось выражение ее бледного сосредоточенного лица.

Словно подчиняясь немому приказу, едва ли отдавая себе отчет, что делает, Светлана поднялась с места, быстро пошла к тому концу площадки, где стояли Яков и Барат.

— Слушай, Барат, не знаешь ли, открыт поселковый Совет? — чувствуя, как сохнет во рту, спросил Яков.

— Ты что, Ёшка? Какой поселковый Совет? Сам знаешь, на том месте госпиталь строим!..

— Скажи Светлане, чтоб туда шла...

Яков заметил, что Ястребилов увидел его.

— Ай, Ёшка, — сказал недовольный Барат. — Я тебя не видел, ты мне ничего не говорил.

— Ты все же передай.

— Вай [22] ! — разозлился Барат. — А что я твоей Оле скажу?

Яков уже не слушал его. Отметив про себя, что Светлана вслед за Рамазаном направилась к Барату, Кайманов, обходя плац, вошел в канцелярию комендатуры, попросил дежурного срочно связать его с полковником Артамоновым.

22

Вай — восклицание, выражающее удивление, горе, боль.

Сразу же уловив суть происходящего на Даугане, полковник недобро сказал:

— Спасибо за поздравление с праздником, Яков Григорьевич.

— Я-то при чем?! — взорвался Кайманов.

— Ладно, знаю, что ни при чем. Вызови немедленно к телефону Ястребилова. Хоть и туго у нас с кадрами (из-за того и тянули), но, видно, с Ястребиловым придется расставаться...

Яков подождал, не скажет ли еще что начальник отряда, но Аким Спиридонович, сдерживая душивший его гнев, молчал и только, сердито отдуваясь, сопел в трубку.

Яков вышел из комендатуры, направился к восседавшему за судейским столом Ястребилову. Капитан по выражению лица Кайманова понял, что разговор будет не из приятных, но на людях решил, несмотря ни на что, разыграть эдакого радушного хозяина праздника.

— Ба!.. Яков Григорьевич! Какими судьбами?! — воскликнул он весело. — Где пропадал? За опоздание штрафную, штрафную!..

— Прошу прощения, товарищ капитан, — жестко ответил Яков, — вас вызывает к телефону полковник Артамонов.

— Успел доложить? — изменившись в лице, зло бросил Ястребилов. — Ну что ж, долг платежом красен, — добавил он и, не глядя на Якова, крупно зашагал к комендатуре.

Яков проводил его взглядом и кратчайшим путем направился к видневшемуся под сопкой домику, где раньше были медпункт и поселковый Совет, а сейчас строился филиал госпиталя.

Дверь домика была открыта. Яков вошел, окинул взглядом знакомые и в то же время почти неузнаваемые комнаты, настолько они казались маленькими, подошел к окну и посмотрел туда, откуда должна была прийти Светлана.

Но она появилась совсем с другой стороны: бежала напрямик через огороды.

Он едва успел повернуться к ней, как Светлана вбежала по ступенькам крыльца.

— Что?.. Что случилось?.. — запыхавшись, едва проговорила она.

— Ничего не случилось, — как мог спокойно ответил Яков.

— На тебе лица нет... Уезжаешь?.. В действующую?..

— Если б... — досадуя на себя, проговорил Яков. Он протянул руку, чтобы обнять ее.

— Яша, скажи правду. У тебя такие глаза, будто мы в последний раз видимся.

— Ну что ты придумала?

Якову не хотелось говорить о Ястребилове и своем докладе полковнику Артамонову.

— Нет, не придумала...

Светлана положила ему ладони на грудь, но тут же отстранилась. Жгучая обида захлестнула Якова.

— Яша... Ольга... — глянув в окно, сразу потускнев, сказала Светлана.

Яков оглянулся и увидел Ольгу, направляющуюся вместе с Гришаткой к своему дому. Она, конечно, видела, как бежала к поссовету Светлана.

В ту же минуту пронзительный звук трубы разорвал доносившийся сюда гомон праздничной толпы.

— Тревога!.. — испуганно оглянувшись на занавешенные дешевыми ситцевыми шторами окна, сказала Светлана.

«Та-та-та-та-та... Та-та-та-та-та...» — речитативом выговаривала труба — новое изобретение капитана Ястребилова, его личный подарок комендатуре и резервной заставе.

Донесся звонкий цокот копыт, лай собак, снова пронзительный, торопливый звук трубы.

— А тревога-то из-за тебя, — прислушиваясь, с досадой и едва скрываемым злорадством сказал Яков. — Лебединая песня нашего Павлина...

Яков не договорил: на крыльце послышались шаги. В домик вошел Гришатка.

— Здравствуйте, тетя Света, — вежливо сказал он. — Папа, мама просила узнать, ты идешь домой?

Яков взял сына за руку, молча повернулся и, не сказав Светлане ни слова, вышел на улицу.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ТРОПА КАЙМАНОВА

ГЛАВА ПЕРВАЯ ОСЛОЖНЕНИЯ

Приказ о снятии капитана Ястребилова с должности коменданта, да еще с понижением в звании, был уже заготовлен, но обнародовать его и привести в действие мешала сложившаяся оперативная обстановка.