Тропа Кайманова

— Запомнил?

— Да.

— Идем...

Превозмогая боль, «инженер» выбрался из шурфа. Некоторое время лежал не шевелясь возле «техника», прикрытого верблюжьей колючкой, затем приподнял голову и, подтянув к себе моток проволоки, подрывную машинку и автомат, цепляясь за выступы камней, стал взбираться вверх по склону. Провод, один конец которого уходил в выемку, где был заложен фугас, медленно разматывался.

Вот «инженер» упал, обхватив руками окровавленную голову, но донесшийся треск выстрелов заставил его двигаться быстрее. Он почти достиг перевала, когда послышался цокот подков и в просветах пожухлой листвы на каменистой тропе показались Усманов с собакой и Кайманов верхом на лошади.

«Инженер» вскинул автомат. Грохнула очередь. С жалобным ржанием упала лошадь. Слетел с седла и остался лежать за валуном Кайманов.

Усманов с собакой рванулся вверх по склону.

«Инженер» подсоединил провода к клеммам подрывной машинки, раз и второй резко повернул рукоятку.

Яков, вырывая провода из шурфа, увидел «инженера» в тот момент, когда на него бросился сверху Усманов.

Рядом с Яковом остановились капитан инженерных войск, младший лейтенант и несколько солдат.

— Командир саперного батальона, — представился капитан. — Направлен вслед за вами полковником Артамоновым... Где заряд?

— В шурфе. — Яков указал на углубление в береге.

— Ловко упрятали, — сказал капитан. — Не оставили ли сюрпризов?..

— Товарищ капитан, смотрите! Наш колхозный чабан Абзал! — окликнул Якова один из солдат.

Яков, возбужденный схваткой, бросился к зарослям ежевики, где среди колючих кустов, откинувшись навзничь, лежал, видимо умирая от сквозного ранения в грудь, Абзал.

Санинструктор разрезал на нем окровавленную гимнастерку, пытаясь оказать помощь. Абзал остановил его слабым голосом:

— Не надо... Поздно...

Хватая воздух короткими вдохами, Абзал еле слышно попросил:

— Наклонись, Ёшка...

Яков увидел, что предсмертная синюшная бледность уже разлилась по лицу Абзала.

— Тот, кого ищешь, — прошептал Абзал. — Хотел...

Яков напряженно всматривался в лицо умирающего, но Абзал так и не сказал, что он хотел.

У ворот комендатуры нерешительно топталась пожилая женщина в чачване. Лицо ее было скрыто волосяной сеткой.

Часовой у ворот крикнул:

— Дежурный! Тут к доктору!

Светлана, только что закончившая перевязку обожженному водителю бензовоза, вышла во двор.

Увидев ее, женщина запричитала, то поднимая руки к небу, то прижимая их к груди.

— Что она говорит? — спросила Светлана.

— Дочка у нее помирает, — изменившись в лице, ответил дежурный. — Говорит, дочка была медсестрой на фронте, вернулась инвалидом. Рана у нее открылась, кровью исходит...

— Где ее дочка?

— В соседнем ауле Зах-Тепе.

Старуха, плача, пыталась целовать руки Светланы, срывала со своих кос золотые и серебряные монеты, протягивала их доктору.

— Ну что вы, что вы... — растерялась Светлана. — Балакеши! — крикнула она. — Помогите мне! Давайте санитарную сумку! Быстрее! Поехали!..

Балакеши бросил санитарную сумку в телегу, помог сесть Светлане, с места погнал лошадь рысью.

В ауле старуха пошла впереди телеги, жестами убеждая Светлану поторопиться. Они миновали улицу, где у черного репродуктора стояла толпа, слушая сводку Совинформбюро. Женщины и старики катили тележки, вели впряженных в двуколки ишаков. На тележках — кетмени, лопаты, ломы, носилки.

Светлана и женщина в парандже, а за ними и Балакеши с телегой свернули в переулок, затем в другой. Остановились у низенькой дверцы в дувале. Из-за дувала раздался душераздирающий женский крик.

Старуха, чуть не падая, бросилась к калитке. Светлана, опередив ее, вбежала во двор.

Балакеши сунулся было за Светланой, но старуха преградила ему дорогу:

— Мужчинам нельзя!

Возмущенный Балакеши передал ей сумку, остановился перед дувалом.

Светлана вошла в кибитку вслед за женщиной в парандже.

Откуда-то сбоку на нее набросился Хислят, накинул на рот платок. Два дюжих молодца схватили Светлану за руки.

— По-мо-ги-те-е! — сорвав платок, крикнула Светлана.

Остававшийся на улице Балакеши прислушался, покачал головой, что-то в приглушенном крике показалось ему подозрительным, и он насторожился.

Все было тихо. Балакеши забрался на телегу, попытался заглянуть через дувал. Но и это ему не удалось.

Снова спустился на землю, принялся осматриваться.

Калитка за его спиной открылась, кто-то в халате и чалме сгреб Балакеши в охапку, сгибом локтя зажал ему рот.

О том, что доктор ушла вслед за старухой в соседний аул, Якову сказал дежурный по комендатуре.

Кайманову не надо было объяснять и показывать, как она ехала, где остановилась.

Прискакав на взмыленном коне в Зах-Тепе, промчавшись по горбатым каменистым улицам, он еще издали увидел у одного из дувалов знакомую телегу.

Прихватив с собой первых попавшихся понятых, Яков высадил плечом калитку, ворвался в пустой двор.

Вслед за ним — понятые, несколько любопытных. Перебежал через двор, вошел в кибитку. В углу ворочался с боку на бок Балакеши. Во рту его торчал кляп.

Едва Яков развязал его, Балакеши завопил:

— Скорее! Светлану украли!

— Кто? Когда?

Яков увидел, что халат Балакеши разрезан ножом и из прорехи торчит какая-то сложенная вчетверо бумажка. Сверху написано: «Капитану Кайманову». Яков развернул ее, прочитал:

«Ёшка, твоя Светлана у меня. Она вернется к тебе, если пропустишь нас за кордон. Не пропустишь, отдам ее своим джигитам. Будешь атаковать, убьем... Клычхан».

— Где они могут быть?

— Ай, Ёшка, я, конечно, военной тайны не знаю, — ответил Балакеши, — только в горах все тропы перекрыты. Там сейчас и войска, и весь Дауган. Бандиты могут быть только под землей.

Яков обернулся к одному из понятых:

— Останавливай на улице любую машину! Балакеши, едем!..

В старой шахте под каменными сводами ходил из угла в угол хмурый Клычхан.

Аббас-Кули и Хислят в сопровождении старухи в парандже ввели связанную Светлану.

Клычхан остановился перед нею.

— Развяжите, — коротко приказал он. — Снимите чачван.

Светлана, едва сбросили с нее веревки и сняли паранджу, привела в порядок волосы и оправила на себе форму, стала растирать онемевшие от веревок запястья, оглядывая низкую полуобвалившуюся штольню.