Тройная игра. Книга 1

Жанетт. Все началось с Жанетт. Она искала какого-то человека, потому что сам Мэдлер не первый обращенный ею. И куда делись предшественники? Они точно погибли на складе?

В памяти всплыли слова Жанетт:

“Как мы долго ждали этого момента”

“Нет, я не раскаиваюсь... И повторила бы все снова... И снова... ”

Сложить один и один? В этих словах звучала полнейшая уверенность в том, что Мэдлер — тот самый, кого они искали, вылавливали, ждали. И именно в тот момент, когда она достигла своей цели, Лакруа-таки решился собрать Совет, который впоследствии приговорил Жанетт к смерти. Ни раньше, ни позже. Либо это счастливая случайность, либо запланированное ожидание. Но разве в случае казни Жанетт раньше времени, ее бы не смогли заменить кем-то другим?

Однако очень сомнительно, что Лакруа стал бы рисковать своей должностью ради Жанетт, лишь по доброте душевной прощая ей преступления. Если Традиции так важны, то почему сам Лакруа не понес никаких наказаний за свою халатность? И вообще, как кто-то типа Лакруа мог полноправно стать Регисом? Либо древние — идиоты, либо кто-то специально выдвинул Антуана, потому что этим придурком было легко манипулировать. Его поносили все, кого Вэлан встретил, став вампиром. Причем никто не стеснялся в выражениях, никто. А такие персонажи как Ноусберг и Уильям, откровенно подначивали Мэдлера убить Лакруа. Личности, внушающие, как минимум, интерес к своей персоне, не говоря уже об уважении, страхе, восхищении...

“...так если его не смещают, его можно просто убрать... я уже говорил, что мне нравится твой подход к телу, да?..”

“...чтобы избавиться от слежки, надо убить того, кто за тобой следит...”

Танг помог Мэдлеру с информацией, Таффл оказался на складе в самый подходящий момент и помог Вэлу.

Что за хрень?

Помимо всего прочего Ноусберг и Уильям вели себя как старые знакомые.

Шестеренки мыслительного процесса яростно гоняли воспоминания. Вэлан искал доказательства того, что он особенный, ибо именно от этого зависела сейчас его никчемная жизнь.

Общее... Они все испытывали больной интерес к его персоне.

Один час, тридцать семь минут. В очередной раз парень перевел взгляд на рану.

Где-то там, внутри его тела, сейчас распространялся смертельно опасный вирус, смешавшись с его кровью. Господи, как же отвратительно он себя чувствовал! Психологически отвратительно. Как будто он был грязным. Заразным. Каким-то не таким, как обычно. Опустошенным, сбитым с толку, потерявшим все свои жизненные ориентиры. Все его планы на ближайшее время казались чушью. Он сидел, пялясь на часы, как будто не имел права больше ничего делать. Его последняя надежда заключалась в этих полутора часах. И он обязан был почтить это время ожиданием, иначе ничего не получится. Иначе он все испортит. Он не мог и не хотел ничего больше делать. Ему было омерзительно даже шевелиться. Да, он почувствовал к себе омерзение. Он — смертельно больной. Слюна этого чертового лекантропа — это раковая опухоль. Это СПИД.

Мэдлер глянул на небо за окном, потом в сторону, где лежало тело Сандры.

Так что же еще общего?

Эвива и Самм Брутхард. Они жили в одном доме. Господи, да будто бы все эти участники последних событий были повязаны друг с другом!

Эвива вызвалась помочь Вэлу, когда он застрял в этой пустыне. Как она играла! Этот поросячий визг радостной фанатки. Сверхъестественное чудовище против звезды шоу-бизнеса. Спрашивается: кто круче? Это кто еще должен был визжать в фанатичном приступе? Да и не естественно было то, что при такой реакции на его персону, в дальнейшем Эвива вела себя совершенно адекватно, как будто забыла играть свою роль. Она должна была отвезти его прямиком к Брутхарду, с которым бы по внезапной случайности оказалась знакома. Да сто процентов так оно и было бы, если бы Мэдлеру вдруг не приспичило ехать в отель! Задержка на несколько часов — Брутхард мертв. Как будто все должно было идти по плану, и так же, по плану, всех, кто хоть как-то мог подвести всю операцию, убирали.

Вэл вспомнил про письмо, которое нашел в личных вещах Самма:

“...я не хочу рисковать своей жизнью ради твоей прихоти. Ищи себе другого поставщика. А лично мой тебе совет: завязывай с этим! Такие помощники мало кому нужны. Я удивлен, что Лакруа до сих пор имеет с тобой дело...”

Самм, видимо, был наркоманом, подсевшим на кровь. Слабое звено во всей этой череде “случайных событий”.

— Черт... — Мэдлер снова разразился тихим хохотом.

В этом же самом месте он встретился с оборотнями в первый раз. В этом же самом гребаном месте! Его должен был укусить оборотень практически в первую же ночь его обращения.

Застрелившийся водитель. Что это еще, как не гипноз? Пробоина в бензобаке на ровном месте. Полнолуние... Как все красиво выходило. И укус щенка лекантропа, не такой опасный как этот, который он только что получил, на случай, если организм новообращенного вампира окажется недостаточно крепким, чтобы выработать иммунитет к яду оборотня.

И по ходу именно этого от Мэдлера и ожидают — совмещение в одном теле способностей двух видов. Иначе зачем весь этот спектакль?

И, видимо, кому-то приспичило, раз не стали дожидаться следующего полнолуния.

Но с какой стати кто-то взял, что Вэлан подходит для такого эксперимента? С какой стати его тело должно выдержать весь этот хаос? Почему он не должен сдохнуть, как все остальные вампиры?

— Ха-ха-ха... Это ведь все чушь. Все, что я тут себе придумываю — для собственного успокоения.

Мэдлер таращился на свою левую руку, истекавшую испорченной кровью. И тут его взгляд скользнул на пару сантиметров выше, на татуировку “ММ”.

“...откуда ты взял рисунок для этой татуировки?

— Этой? — Вэлан проследил за взглядом Ноусберга. — Это... Это было на моем младенческом покрывале, когда меня взяли из приюта. Я не знаю, что это значит, но к фамилии подходит. А что?

— Из приюта говоришь? — Таффл задумался и перевел взгляд на молодого парня...”

Монограмма “ММ”. И зачем же он спрашивал, если прекрасно знал, кто Вэлан на самом деле? Проверял себя? Проверял его? Что за уточнения? Или он не был досконально посвящен во все подробности игры с Вэланом Джонатоном Мэдлером?

— Блядь... Да кем же были мои настоящие родители? Вампиры? Оборотни? Аррргх!

Но все с ним произошедшее точно было похоже на какую-то дурацкую игру. Тщательно спланированные действия, где у каждого была своя роль. Но играл ли сам Вэлан по правилам? Делал ли то, что от него ждали? И что от него хотели в конечном итоге? А главное — кто?

Жанетт его обратила и выбыла из игры. Самм Брутхард даже не успел поучаствовать. Таффл свалил в другой город. Что с Тангом — неизвестно. Эвива. Эвива очень сильно помогла, и теперь ее тоже нет в живых. Но ее убила Кристиан. Неужели и встреча с Кристиан была заранее спланирована? Ну это уж слишком...

Лакруа. Какая роль была отведена ему? Единственное, что он делал, так это мешал Мэдлеру.

Сандра. Сандра проинформировала его о Примогене. Но она явно не предполагала, что все так для нее кончится. Мэдлер и сам не думал, что ему понадобится ее убивать.

— Ничего не понимаю...

Очередной тяжеленный вздох, и парень вышел из машины. Оглядываясь по сторонам, он прошел к спрятанному телу: перьевая ручка вылезла из глаза примерно на сантиметр.

Недолго постояв, Мэдлер указательным пальцем впихнул ее обратно и вернулся в машину.

Рука стала ныть сильнее. Голова слегка закружилась. Общая слабость во всем теле. Состояние, похожее на предболезненное.

Раздался телефонный звонок.

— Крис...

— Тебе хреново?

— Мне хреново.