Трудности работы авантюристом

— Да, Веда Аргаста, я отыскал себе ученика… он ещё неопытен и глуп, потому не может поспевать за мной в пути, и мы слегка припозднились. Ты уже простишь старого дурака за это?

Старушка лишь мило улыбаясь покачала головой:

— Ничего страшного, если ты принёс всё, что обещал твой король… то мы можем провести обмен.

Дед Клавдий кивнул и поднялся в полный рост, собираясь пойти куда-то за старухой, но та не спешила уходить, она снова мельком взглянула на Джорджи, того на миг словно пронзило острым кинжалом.

— А где твой знак, авантюрист… ты вновь скрываешь его, неужели боишься корысти нового ученика?

Дед Клавдий хмыкнул.

— Нет, просто старая привычка.

Кобольд щёлкнул пальцами, и тут же, стоило Джорджи моргнуть, как он различил явственно на шее своего могучего великана-учителя массивный тяжёлый амулет.

На железной, помутневшей от древности и сырости, цепи. Амулет был плоским кругом из чистого, сияющего в тусклом дневном свете, золота. В центре желтого диска был залит серебряный сундук, из приоткрытой крышки которого торчала рукоять меча. На стенке сундука, жирной извилистой змеёй, с двумя глазами сияющих зелёными драгоценными камнями, была выгравирована отчётливо читаемая руна, означающая цифру шесть.

Старуха впилась в медальон глазами, протянула руку и коснулась золотистой грани… тут же меж её скрюченных пальцев и краем металла проскочила лиловая молния, и старуха, чертыхаясь замаха рукой, от пальцев её пошёл черноватый дымок.

— Ак-х… и правда настоящий! — выпалила она, с невинными выражением лица смотря на деда Клавдия.

— А ты, что Аргаста, сомневалась? — кобольд разочаровано покачал головой.

— Ну мало ли… всякие твари на свете бывают, нужно быть настороже… однако же, пойдём, время не ждёт! Обмен должен свершиться.

И они оба ушли, рассекая водную гладь выбитой в граните огромной лужи точно по середине. А Джорджи вдруг остался предоставлен самому себе, ведь его с собой никто не звал, и он явственно ощущал, что следовать за учителем не надо… однако, он совсем не знал, что ему делать дальше.

И спустя какое-то время, когда небо слегка потемнело, Джорджи решил отойти от источника и с опаской, и неким озорным интересом, он решил прогуляться по такому дикому и немного пугающему поселению Ит-Ами.

Если сначала ему показалось, что хижины располагаются хаотично, то вскоре это заблуждение прошло, дома здесь строили по спирали, они поднимались от самого сердца горячего источника к пологим холмам, что окружали поселение с двух сторон.

Джорджи огибал поселение по узким дорожкам, то и дело встречая местных, улыбаясь и слегка кивая встречным кивкам и улыбкам, он поднимался всё выше и выше. Отрыжка бежала за ним следом, весело мельтеша задранным в небо хвостом.

Поселение дикарей оказалось куда как больше, чем представлялось Джорджи сначала. У входа, у самых ворот, из-за скопления хижин, казалось, словно это и есть все дома, и поселение это… ну разве что немногим больше того, из которого Джорджи сбежал, но заблуждение это было фатальной ошибкой, ибо дозорный успел слегка потеряться, сильно устать до ломоты в коленях, и покрыться толстой липкой испариной, прежде чем достиг возвышения у самых холмов. С этой точки поселение проглядывалось почти полностью, очертаниями хижин, защитной стены и змейками ручьёв проступая из пелены пара.

Джорджи усеялся на каменную ступень, рассматривая округу. Вид был действительно красивый, и для него несколько трогательный, ведь он скучал по людям весьма сильно, за последние дни пути успев слегка одичать, затерявшись в бескрайнем лесном массиве.

Вдруг по спине его пронёсся ледяной ветер, он вздрогнул весь как-то разом, здесь наверху тепло горячего источника не так уж и сильно грело. Джорджи поднялся на ноги. У его стоп сидела Отрыжка, и вылизывала лапы.

— Я порой не понимаю, ты кот или собака? — с улыбкой на устах прошептал Джорджи, опускаясь к Отрыжке и протягивая руку, чтобы погладить щенка, но та огрызнулась и укусил его за палец.

— Засранка ты пушистая, вот кто! — огрызнулся в ответ Джорджи и осмотрел округу. Внимание его привлекла та самая каменная ступенька, на которой он запыхавшийся сидел. Ступенька эта была вся в трещинах, поросшая мхом, местами из неё торчала сорная трава, а ещё… эта ступенька продолжалась в извилистую лесенку, которая уходила всё выше и выше, и скрывалась где-то в провале меж пологих холмов.

Джорджи медлил мгновение, а затем принялся подниматься по лестнице, местами отступая на крошащемся камне, ведь это сооружение держалось здесь с большим трудом, и казалось древним, намного древнее поселения дикарей у своего подножья.

Джорджи повернул, достигнув прохода меж холмов, тут на ступенях рос настолько толстый и мягкий слой мха, что на нём оставались отчётливые следы от его босых стоп, ступень вела во врезанную в землю каменную арку. Джорджи вошёл в неё, порой оглядываясь назад, он подмечал, что отрыжка бежит рядом с ним, но больше никого вокруг нет, и поселение дикарей окончательно скрылось из виду.

Арка не уходила глубоко в толщу земли, прямая как стрела, она оканчивалась выходом на каменный балкон, с потрескавшейся плиткой, с резными перекладинами на уровне пояса, балкон шёл по кругу, опоясывая собой пропасть. Джорджи свесился с перекладины и глянул вниз… с трудом различил десятки лестниц, ведущих в утробу холма, к самой нижней площадке, которая с балкона едва-едва была видна, и казалась серым пятном с тёмно-зелёными вкраплениями крон деревьев.

В этом месте не было жарко, скорее прохладно и Джорджи быстро продрог. Он отпрянул от края, боясь сверзиться вниз и разбиться. Взглянул на небо, желая понять откуда исходит свет и поразился увиденным… это место словно было сделано чьими-то искусными руками, идеально вырезанное в земле и камне, оно спиралью закручивалось вверх, где из под лиан на стенах проступали массивные белокаменные колоны, провалы разрушенных окон и стен, эти древние руины оканчивались наверху сеткой зарослей, в прорехи которых и просачивался свет.

Дозорный постоял немного на месте, затем пошёл по кругу, пока среди лиан ему не попался расколотый пополам проход, нижняя часть которого была завалена битым камне, и Джорджи, заглянув вовнутрь увидел, что там не так уж и темно, и видны проблески угасающего солнца.

Он пролез внутрь, перевесился через край, подхватывая за собой и Отрыжку.

По кучам битого камня дозорный на корточках проползал коридор, потолок которого был расписан какими-то чудаковатыми картинками, рассмотреть и различить очертания их было слишком трудно, ведь краска и лепнина истлели и обвалились, а местами в потолке зияли дыры… из которых видимо и нападали вниз все эти обломки…

Кучи битого камня внезапно закончились, и Джорджи смог распрямиться в полный рост. Под его ногами лежал толстый слой пыли, но стоило сделать пару шагов, как он, оглядевшись заметил, что следы его обнажили слой пыли, за которым мелькнула аккуратно уложенная плитка, пожелтевшая, с синим узором цветов.

Помещение тут и там было усеяно кучами тряпья, опилок и ворохом непонятных истлевших предметов. Время давно уже властвует здесь, оно успело погубить всю мебель и убранство. Свет исходил из резных проёмов, что когда-то были окнами, и в углах коих ещё остались мутноватые стёкла.