Трудности работы авантюристом
Шрифт:
«А кому живётся легко? Вы выбрали свой путь, пожинайте последствия! Хотя Разумный не кажется плаксивым слабаком, и он явно говорит это не спроста…»
Так оно и оказалось. Староста как-то плавно свёл все проблемы поселения к тому, что у них не хватает церквушки, или часовни Светлоликого, во главе с юным неофитом, что подбодрил бы их всех и защитил бы от тёмных тварей.
Рен, во внезапно наступившей тишине, почувствовал себя весьма неуютно. Хотя в душе улыбался, ведь он этого крючка ждал, потому и отвечал вполне спокойно, без лишних оправданий:
— Я боевой клирик, Брик, и я здесь не останусь. Моя участь – истреблять тёмную погань, и я буду её истреблять.
Лицо старосты Брика даже
— Так и не нужно поселению такой чести, как боевой клирик в наших рядах, — но сказано было так, словно на эту честь всё же надеялись. — Не помешает и простой ученик священника, что в будущем наберётся умений, и сможет ободрять людей, когда это потребуется!
Просьба висит в воздухе ощутимо.
Рен лишь обречённо качает головой.
— Я не буду этого делать.
— О чём вы, госпо…
— Нет. Вы, кажется, не до конца понимаете, что вы сделали, решив уйти в ничейные земли.
В общем зале как-то разом стало абсолютно тихо, и люди что бренчали деревянной посудой вокруг и о чём-то не громко переговаривались, сейчас полностью замолчали. И Рен явственно ощутил, как всё внимание собирается на нём. Прерванный староста молчал, хмуро вперив в Рена взгляд.
«Делать нечего, придётся говорить правду, хотя я этого так не люблю… а ведь за язык меня никто не тянул!»
Рен тяжко вздохнул и начал:
— Я не могу попросить ни один храм Светлоликого отправить в ваше поселение послушника, ни один священник не придёт в ваши земли по собственной воле, желая здесь обосноваться и собрать свою паству! Потому что этих земель для храма Светлоликого не существует. Отсюда вечно лезет всякая погонь, потому что здесь обитают магические твари, здесь много природных источников, и большинство из них вовсе не светлые, скорее нейтральные или тёмные… в этих землях встречаются руины древности, к которым приближаться не просто опасно, это гибельная смерть! Всегда. Поэтому здесь никто не живёт. Поэтому ни один жадный дворянин не додумался присвоить себе такие обширные угодья. Это ничейная, дикая земля. А вы ушли сюда добровольно. Вы безумцы, которых скоро не станет. И ни один храм не будет рисковать своими людьми, желая облегчить ваши муки перед смертью.
Была ещё и третья причина, о которой Рен умолчал, хотя она была важнее той, о которой он рассказал.
Всё дело в том, что у церкви Светлоликого никакой выгоды в отправке послушника в это поселения не было. Ведь никто здесь не платит церковный налог. И над этими землями нет дворянина, который бы щедро жертвовал в храмовую казну горсти золотых монет. Эти люди теперь живут сами по себе, и они должны понимать, что можно, конечно, сбежать от несправедливого мира, но после такой выходки прежние блага станут непозволительной роскошью!
Староста Брик был разумным человеком, по его печальному взгляду стало ясно, что дядька и так всё это знал, и он уже успел с этим смириться… просто надеялся из их разговора получить хоть что-то, хоть какую-то надежду на лучший исход.
Рен уже хотел встать и уйти, он даже начал подниматься из-за стола. Но тут староста Брик задал вопрос, ответ на который потребовал от Рена сесть обратно:
— А та тварь, которую вы убили сегодня, господин клирик… она, вернее… ей подобные, ещё придут в наш дом?
Глава 3 — Разочарование старого Брика
Брик был разочарован. Это сильное чувство тяготило старика все последние дни. Хотя всё должно было быть иначе. Он задумывал всё по-другому, но столько ошибок было сделано по пути в ничейные земли…
Вначале их никто не захотел отпускать. Остальные, кто отправился с ним в поисках свободы, не знали об этом. Они наивно предполагали, что виконту нет
до них никакого дела. Но как бы ни так! Маркиз заставил Брика заплатить за каждого человека, кто отправится с ним – по три медных гроша. А так как, людей набралось под сотню, то Брику пришлось отдать три полновесных золотых монеты.И молодой виконт улыбался ему гаденько в след, наверняка считая Брика полным кретином. Но тогда Брик ещё не терял надежды. Подумаешь, каких-то три золотых монеты… Это же за свободную жизнь целой сотни людей!
А потом оказалось, что эта сотня очень любит поесть задаром, выпить чего-нибудь горячительного на ночь, и совсем не планирует работать, на каждую просьбу Брика, реагируя так, словно он их на убой отправляет.
Но ничего не поделать. Сейчас уже поздно: монеты закончились, другие поселения далеко, с каждым днём переселенцы ненавидят его всё больше, а единственный его защитник – дурачок Джорджи с его старым арбалетом.
Как жить? Очевидно, что грустно, ежеминутно вспоминая старые времена, когда Брик ещё был важным человеком при дворе прежнего виконта Торлака, и не окружало его столько проблем и забот.
И надо же было случиться в их поселении тёмной твари!
Стоило только задать вопрос заезжему клирику, как тот в раз сделался серьёзным и ответил без утайки:
— Вряд ли перевёртыш ещё явятся к вам. Тварь эта необычная, и определённые условия нужны для её появления.
— Какие же? — спросил Брик, краем уха подмечая как тихо стало в общей столовой.
— Перевёртыш, это озлобленная душа почившего человека… — Клирик смотрел Брику прямо в глаза, неотрывно. — Если человек при жизни убивал и насильничал. Жил в богатом доме, в котором есть зеркало посеребрённое. А после смерти человека никто зеркало тряпицей не прикрыл. И священника для отпевания не позвал, то серебро в зеркале потемнеет, и озлобленная душа останется там, поджидая жертву.
— Ох, спаси наши души, Светлоликий! — Брик на миг сложил руки в жесте покаяния, и сделал вид, что молится богу. В общей кухне послышались похожие шепотки.
Клирик помолчал мгновение. Опустил взгляд на пустую деревянную пинту, в которою специально для важного гостя налили чутка яблочного эля. А затем продолжил, всё тем же спокойным голосом, не поднимая на этот раз глаз.
— Его звали Габри. Он был купцом. Никто не знал, что он убивал людей, но все окружающие его ненавидели. У Габри был очень скверный характер, иной раз буйный, он за любой проступок срывался на крик и угрозы. В свои шестьдесят лет он скопил немало добра, но жил одиноко, семьи не имел. Лишь девочка сирота Жимора, двенадцати лет отроду, помогала Габри по хозяйству. Она жила у него в хлеву, среди скотины. Старый купец часто избивал свою служку, но Жиморе идти было некуда, к тому же, он заботился о ней. Но однажды Габри умер, а Жимора не сразу заметила смерть хозяина, а может девочка просто испугалась, потому и не рассказала никому… я не знаю, но местные заметили, что Габри почил лишь спустя несколько недель, когда в дом купца залезли воришки. Побили окна, раскрыли двери, и спокойно вынесли награбленное. Люди заметили, решили проверить, и нашли мертвеца. А ещё осколки зеркала, и исчезнувшую неизвестно куда служку Жимору, что была у Габри в роли приживалы. А потом в поселении «Зелёный дол» стали пропадать дети, затем попрошайки, а чуть позже и пьяницы, что после трактиров засыпали на улицах, и домой уже не возвращались, и на утро в Зелёном доле местные находили лужи крови, и странные следы на земле, словно когтистая тварь пробежала, но на зверя совсем не похожие то были следы... Меня вызвали в Зелёный дол, и я осветил округу, вытравливая перевёртыша из поселения, в надежде, что тварь не уйдёт далеко и я смогу сразу её нагнать… простите, но я оплошал, Габри оказался шустрой сволочью.