Трусливая Я и решительный Боха

– Ченьин перевух!

– Йох-перейох!

– …что? И мне тоже следует высказаться?

Бозена в меховой бойкой курточке и моя туго перетянутая шарфом Ладушка громко хмыкнули, всеми видами выражая полное нетерпение:

– Мама, наших разносят!

– Это не повод ругаться, как…

– Я ее не учила!

– А я не про тебя, Бозена, а про Далибора, ее старшего братца.

– А кто его так воспитывал, мама?

– Не я! Отец его!

– Брат мой!

– Вот папе моему претензии и высказывайте. И сколько можно нам троим тут торчать, на самом виду?

А виды с вершины пригородного, расчищенного от снега холма, были прекрасны. Просто великолепны! Открытые костры и ароматные дыма от походных печей – в сторонке у леса. Вихляющая дорога с препятствиями, уже пустая – справа и почти до распахнутых столичных ворот. А по центру –снежная крепость, где в это время шла массовая битва за столб с двухцветным флагом «Крендель и хлыст». Публичное кулинарное испытание и гонки на впряженных козлах. Два символа ежегодного гулянья в честь Дня святой Маики.

По людской посещаемости это трехдневное мероприятие приравнивалось к году обычных туристических туров и месяцу работы городка развлечений «Бурлёк». Но, пока не побило рекорд, установленный обвалившейся породой с горы Погремушка, когда в ровно срезанном слое, вдруг, вскрылся барельеф… неизвестно кого. Не то мужчины со щеками, не то женщины в возрасте, а самые дерзкие даже находили там сходство с конем. Кстати, название мы до сих пор не придумали, не узнали. А то, что туристы пытаются самолично корябать, тут же исчезает, попутно прошивая энтузиастов разрядами тока от руки и до ног. Пять лет уж прошло.

И началось после вскрытия последнего Откупного месторождения. Им в семи вершах от границы с Великими степями оказались залежи угольно черного унака. Подарка от бога войны. С него мы и повели отсчет от рождения континентальной науки «артефакторики». Но, самое интересное еще впереди. Потому что кроме подарков богов поисковики на территории государства находят другие чудесные камни. Те, что морозят, греют, сохраняют продукты, очищают воду, отпугивают комаров… В общем, зря Государь каждый год разоряется, вручая на мою маленькую научную лабораторию серьезный бюджет. Ой, зря! И он еще не ведает, что я выманила из Улиса ведущего их специалиста по минералам.

– Мама! До башни с флагом осталось всего ничего!

Я, опомнившись, дернула головой, вглядываясь в пеструю хохочущую низину под нами. Действительно, сторона во главе со взлохмаченным Государем, традиционная «армия» школ ремесел и замка Катборг, уже теснила орущих громче других студентов-вояк. А где же их командир?.. Хонза, минуя толпу, вместе с юрким Игнасом, примерялись к заду скользкой стены. Вот не лень этому зайринскому проныре мотаться каждый год ради абордажной забавы?

– Бежим!

И мы понеслись! Уже на самом склоне дочь моя десятилетняя сделала крутой поворот и предсказуемо влетела в ряды противников Государя. Мы с Бозеной слаженно врезались в расставивших руки мужей:

– Наконец-то, сердце мое! Вот теперь веселье пойдет! В атаку!

То, что мы вдвоем творим с Бохаславом настоящие чудеса, мы поняли сразу после первой же ночи, хотя там был еще день. Когда Бонифак краснея, поздравил меня с зачатием законного наследника, и я потом всю свадьбу свою боролась с токсикозом и всплесками гнева на мужа. Но, это были лишь цветики. Далибор рос мальчиком здоровым, умным и в равной степени интересовался военным делом, политикой и экономикой. А мы с Государем поставляли ему «исследовательские образцы». В общем страна жила, процветая.

Однако, приснопамятный день тот, все же, настал:

– Отец, мне семнадцать. И я не слышу наш дарственный зов.

А в глазах юношеских столько скрытой радости, что она вот-вот выплеснется наружу, минуя запрет.

– Да что ты? – вот отец его нисколечко не удивился.

– Да! Ты же рассказывал, как у тебя сердце пело и дорогу точную к маме всегда знал. А у меня ничего. Это плохо… или хорошо?

Это предсказуемо было.

– Кх-хм. Сынок, и что, сердце твое никак ни на кого не реагирует?

– Говори давай матери. Сам пришел – сам начал. Теперь говори.

– Говорю, отец. Поет. И я не знаю, правильная ли эта песня.

– А тебе хотелось бы, чтобы она была правильной?

– Да, мама! Я когда с ней рядом, мне тепло, хорошо. Еще с самого детства.

– Вы в одной компании с братом ее двойняшкой, твоим братцем двоюродным, сыном нашего уважаемого управлея. Песня правильная.

– Мама! Это точно? Мама?!

– Точнее не бывает. Ты знаешь, как с озгитского переводится ее имя, данное прабабушкой? И ты знаешь, кем была ее прабабушка?

– Изма-двиратэ? Да. Верховной озгитской жрицей богини Маики. А имя… мы ведь ее с детства все «Пташкой» зовем.

– Зора.

– Да, отец, знаю. Зора. А вот что это значит на языке ее родного отца…

– «Дар».

– Дар… Мой божественный Дар.

– Далибор, только помни: Дар твой принесет счастье, если вы всегда и везде…

– Будем вместе! Я знаю, отец! Я же – ваш сын! Спасибо! И я побежал?

– «Побежал»? Тебе семнадцать лет, сын. Ты – будущий Государь.

– У-у! Когда это будет, дай вам боги и дальше такого здоровья!

РАССКАЗ-БОНУС

Не та здесь осень…

Игнас стоял у высокого окна и, спрятав руки в карманы модных флиндевольских штанов, смотрел на шумящие под ветром деревья. И придумали же, «флиндевольский фасон»! В родном Крайлабе этот «фасон» назывался бы по-простому «добротные и не мнутся». А здесь, на шумном и важном от осознания собственной значимости городе-острове морском все не так. Слова простые заменяются показушными надушенными вывертами, а поступки направлены исключительно на наживу… «Флиндевольский фасон».

И предстужье здесь называется «осенью». Хотя, «широты то», как говорит его Государыня, те же. Те же! Ох, как бы Игнас сейчас пробежался по родному стройному лесу. Обнял, прильнув щекой, как завещали предки и настаивала бабка Дорота выбранное деревцо, досчитал медленно и вдумчиво до десяти. «Забери мои невзгоды, печали, злые умыслы и внутряные сомнения. Опади ими как пожухлою листвой. А мне оставь лишь покой»… Или «упокой»?.. Да нет! Про упокой там с другими деревами ритуал. Хотя лучшие гробы, все ж, из местной обнивы. Скидка в четверть сразу после праздников больших… Тьфу! Вот дожил!