Тунгусский Робинзон

Сергей равнодушно, будто заранее зная, расстегнул разгрузку, жилет и, глядя в голубое небо, бросил надоевшую за двое суток амуницию вместе с автоматом себе под ноги. Полными глазами горечи и обиды, он обернулся к своим бойцам и усталым голосом сказал:

— Мальцев, дипломат!

Сержант подал командиру дипломат. Сергей, глядя в глаза полковнику, открыл замки кейса и бросил его под ноги Мелентьеву. Кейс при ударе открылся и из него на траву посыпались пачки долларов.

— Это что такое, товарищ старший лейтенант? — скрипя зубами, спросил полковник. — Постарайтесь объяснить, что это за денежные знаки?

В тот миг, когда кейс упал на землю, полковнику показалось, что Лютый бросил ему этот дипломат, словно это была «сахарная» косточка, а он, полковник Воздушно Десантных Войск, бездомная собака.

— Это, товарищ полковник, деньги за партию наркотиков, продажу которых удалось пресечь моим бойцам.

— Майор Брайцев, арестуйте старшего лейтенанта и определите на гарнизонную гауптвахту под следствие, — приказал полковник курирующему ФСБешнику.

Бойцы, видя, что их командир попал в немилость, окружили его плотным кольцом и, передернув затворы, решительно ощетинились стволами, давая понять, что не дадут в обиду своего командира.

Глаза полковника и всей штабной шушеры, то ли от страха, то ли от удивления, прямо вылезли из орбит. Подобное неподчинение с применением оружия носило не просто характер нарушения устава, это уже было ЧП армейского масштаба.

Челюсть полковника затряслась от нервного тика. Четырнадцать автоматов смотрели на него черными зрачками стволов, готовые в любую секунду высадить четыреста двадцать патронов.

— Старший лейтенант Лютый, это что за балаган? Командуйте своими бойцами и не доводите ситуацию до предмета судебного разбирательства, — сказал спокойно полковник.

— Я приказываю опустить оружие, — сказал старший лейтенант и посмотрел на своих солдат таким взглядом, что они беспрекословно подчинились.

— Старший лейтенант Смирнов, принимайте командование подразделением, — сказал Сергей, переводя своих бойцов под руководство другого офицера.

— Взвод, становись, — скомандовал Смирнов.

Солдаты, исполняя приказ, встали в соответствии с требованием устава.

— Оружие разрядить!

Отстегнув от автоматов магазины, каждый воин проверил автомат и, передернув затвор, поставил оружие на предохранитель. Когда воины спрятали магазины в подсумки, Смирнов скомандовал дальше:

— Равняйсь! Смирно! Оружие на пле-е-е-чо! В подразделение шагом м-а-р-ш!

Взвод, выполняя приказ, строем двинулся расположение роты, неся попеременно на носилках тело Аверина.

Полковник Мелентьев, видя, что арест боевого разведчика может спровоцировать настоящую «гражданскую войну» смягчил свое решение. Видно в эту минуту он вспомнил девиз ВДВ — «Мы своих не бросаем».

— Арест Лютого отставить. Объявляю вам, товарищ старший лейтенант Лютый, на первый раз неполное служебное соответствие. До возвращения на место постоянного расквартирования полка в Черёху я не хочу видеть вас. Как наказание за самодеятельность и самовольный захват дежурного борта приказываю вам, товарищ старший лейтенант, доставить тело сержанта Аверина домой к родителям. Им будете объяснять, почему их сын погиб. Это для вас и будет наказанием, да и меня избавите от объяснений перед советом солдатских матерей. Майор Брайцев, подготовьте документы на старшего лейтенанта. Денежные знаки США оприходуйте в соответствии с законом.

Полковник, не скрывая эмоций, пнул кейс, и пачки с долларами вывалились на летное поле.

— Да, о проведении операции, товарищ старший лейтенант, доложите боевым донесением. А вашего сержанта Аверина включите в ходатайство о награждении, — сказал полковник и, развернувшись, сел вместе с офицерами полка в командирский УАЗ, оставив Лютого посреди летного поля.

Сергей плюнул густую, как после пьянки слюну и, наклонившись, поднял с поля автомат и разгрузку. Накинув «калаш» на плечо, он не спеша побрел в сторону расположения своего взвода, стараясь сообразить, что сказать родителям Аверина, и какую водку купить в военторге, чтобы вечером напиться на поминках сержанта.

«Черный тюльпан» уже прогревал двигатели, когда Лютый, сопровождая «груз 200», появился согласно приказу начальника штаба. Дорога предстояла дальняя.

Мать и отец сержанта Аверина проживали далеко в Иркутске, откуда и призывался их сын. Весь полет, глядя на цинковый ящик, Лютый в голове прокручивал слова утешения, которые он должен сказать родителям своего бойца. В голове крутились всевозможные варианты. Он вспомнил все — от того момента, когда впервые увидел этого парня в числе молодых командиров, прибывших в четвертую роту в составе нового призыва.

А через несколько дней Лютый с ним уже вылетел на первое задание. Там он смог своими глазами оценить храбрость и смелость молодого сержанта, который уже тогда подавал большие надежды. В отличие от других, у этого не было «тормозов». За чужие спины Аверин никогда не прятался. Из любой ситуации выходил достойно и со знанием дела. Иногда в разговорах Лютый намекал Аверину, что если он окончит военное училище, то из него выйдет первоклассный офицер. В нем была такая изюминка, которой у других сержантов роты не было.

Иркутск встретил Сергея неприветливо. Сентябрь, а было почему-то ужасно холодно. То ли его знобило от перелета, то ли от предстоящей встречи с родителями Аверина. Руки от волнения вспотели и были мокрыми, будто он помыл их, а вытереть забыл. На полосе уже ждал дежурный ГАЗ-66 из областного военкомата. Сам военком в чине подполковника стоял возле машины, ожидая разгрузки цинкового гроба с телом сержанта.

Лютый через аппарель вышел на поле и, увидев подполковника, по форме доложил о своем прибытии и прибытии «двухсотого» груза. Сергей представился и пожал военкому руку.

— Скажи мне, это твой боец, товарищ старший лейтенант?

— Мой, товарищ подполковник. Должен был уволиться через месяц.

— Это правда, что сержант прикрыл командира? — спросил подполковник.

— Так точно! Он мне спас жизнь. Мы уже в борт садились, когда дух выстрелил. Аверин прикрыл меня. Его орденом «За мужество» посмертно наградили, — сказал Лютый с чувством глубокого сожаления и, достав из кармана красную коробочку, открыл ее и показал подполковнику.

— Вот, надо родителям торжественно вручить.

Подполковник вздохнул глубоко и, глядя в землю, тихо сказал:

— Сам отдашь. Ты же командир и знаешь своего бойца лучше, чем мы, тыловые крысы.

Солдаты местной комендатуры погрузили гроб в машину. Лютый последний раз сел в кузов со своим бывшим сержантом и погрузился в раздумья.

Город показался мрачным и унылым. В центре него стояли еще двух-трехэтажные деревянные постройки времен Николая II.

Родители сержанта встретили старлея без особой любви. Им казалось, что в смерти сына виновны не чеченские террористы, а вся Российская армия в лице старшего лейтенанта Лютого. Разговора с родителями не получилось. Сергей отдал орден отцу, который все время исподлобья смотрел на него, будто хотел просверлить взглядом. Мать сидела в изголовье, раз от разу заливаясь неистовым плачем. В квартире, в подъезде дома и во дворе собрались одноклассники, друзья, знакомые и просто те, кто знал о гибели сержанта ВДВ. Одна за другой к дому подъезжали машины. Люди в скорбном молчании несли венки, которыми уже была заставлена не только квартира, но и часть подъезда. Молоденькие девчонки стояли возле подъезда и плакали.