Тузы за границей

– Думаю, это не имеет никакого значения. Я никогда больше его не увижу. Это была всего одна ночь. – Женщина улыбнулась своим воспоминаниям. – Но какая!

Тахиону внезапно вспомнился ужин в «Козырных тузах» в День дикой карты. Соколица ушла из ресторана с…

– Фортунато! – ахнул он. – Фортунато – отец твоего ребенка? Ты легла в постель с этим… с этим сутенером? У тебя что, ни на грош нет вкуса? Со мной ты спать не захотела, а с ним – пожалуйста!

Он прекратил кричать и сделал несколько глубоких вдохов. Потом подошел к бару и плеснул себе бренди. Соколица изумленно смотрела на него.

– Я не могу в это поверить. – Тахион одним глотком осушил почти весь бокал. – Я мог бы предложить тебе неизмеримо больше.

«Ну да, еще одну победную зарубку на ножке кровати. С другой стороны, возможно, я и для Фортунато значила ничуть не больше».

– Будем говорить начистоту, доктор, – небрежным тоном начала Соколица, разозленная его эгоизмом. – Он единственный из всех, с кем я спала, заставил меня светиться. Это было совершенно потрясающе. – Она улыбнулась про себя при виде взбешенного выражения на лице Тахиона. – Но теперь это уже не важно. Что с ребенком?

В ее сознании пронеслось множество мыслей разом.

«Мне придется заново обустраивать всю квартиру. Надеюсь, крышу уже починили. Не может же ребенок жить в квартире без крыши. Возможно, стоит переехать за город. Ребенку, наверное, там будет лучше. – Она улыбнулась про себя. – Большой дом с огромной лужайкой, деревьями и садом. И еще собаки. Я никогда не думала о ребенке. Сумею ли я стать хорошей матерью? Вполне подходящий момент, чтобы это выяснить. Мне тридцать два, я уже далеко не девочка».

Но как это вышло? Таблетки еще ни разу ее не подводили. Сила Фортунато, осенило ее вдруг, основана на его убийственной сексуальности. Возможно, она каким-то образом подавила контрацептивное воздействие таблеток. Фортунато… и Джош! Как он отнесется к этой новости? Что подумает?

Голос такисианина прервал ее задумчивость.

– Ты слышала хоть слово из того, что я сказал? – осведомился он.

Соколица вспыхнула.

– Прости. Я задумалась о материнстве.

Он простонал.

– Соколица, все не так просто!

– Почему?

– И ты, и этот человек являетесь носителем вируса дикой карты. Поэтому вероятность того, что ребенок погибнет до рождения или во время родов, составляет девяносто процентов. Девять процентов за то, что он родится джокером, и один процент, всего один, – с нажимом произнес Тахион, – что он станет тузом. – Он отхлебнул еще бренди. – Расклад ужасен, ужасен. У этого ребенка нет никаких шансов. Ни единого.

Соколица принялась расхаживать взад-вперед.

– Ты можешь сделать что-нибудь, какое-нибудь обследование, чтобы определить, все ли в порядке с ребенком сейчас?

– Ну да, я могу сделать ультразвуковое исследование. Оно до ужаса примитивно, но может дать ответ, нормально развивается плод или нет. Если что-то не так, я советую – нет, я настаиваю, и решительно, чтобы ты сделала аборт. В этом мире и так достаточно джокеров. – В его голосе чувствовалась явная горечь.

– А если у ребенка нет никаких отклонений?

Тахион вздохнул.

– Нередко вирус никак не проявляется до рождения. Если ребенку удается пережить родовую травму и вирус не активизируется, тогда тебе остается только ждать. Ждать и гадать, что произойдет и когда. Соколица, если ты решишь родить этого ребенка, вся твоя жизнь превратится в сплошное мучение, будет проходить в беспрестанной тревоге и в попытках защитить свое дитя от всего. Подумай о стрессах, которые ребенок переживает в детстве и в юности и любой из которых может стать толчком к проявлению вируса. Это честно по отношению к тебе? К твоему ребенку? К мужчине, который ждет тебя внизу? Если, конечно, – холодно добавил доктор, – он захочет остаться с тобой, когда обо всем узнает.

– Мне придется пойти на этот риск. Сможешь в ближайшее время сделать мне УЗИ?

– Я попробую договориться с местной больницей. Если не получится в Луксоре, тебе придется подождать, пока мы не вернемся обратно в Каир. Если у ребенка будут отклонения, ты должна подумать о том, чтобы сделать аборт. Вообще-то тебе бы следовало сделать аборт в любом случае.

Она пригвоздила его взглядом.

– Уничтожить ребенка, который, возможно, будет вполне здоров? Может, он станет таким, как я, – не сдавалась она. – Или как Фортунато.

– Соколица, ты не представляешь, как милосердно обошелся с тобой вирус. Твои крылья принесли тебе славу и деньги. Не многим повезло так, как тебе.

– Разумеется. Ну, то есть я симпатичная, но ничего из ряда вон выходящего. Симпатичных пруд пруди. Вообще-то мне следовало бы поблагодарить тебя за мой успех.

– Ты первая, кто благодарит меня за то, что я помог сломать жизни миллионов людей, – мрачно пробормотал инопланетянин.

– Ты пытался предотвратить это, – возразила она. – Ты не виноват, что Джетбой все испортил.

– Соколица, – решительно сказал Тахион, круто меняя тему, как будто неудачи прошлого были слишком болезненны, чтобы заострять на них внимание, – если ты не прервешь беременность, она очень скоро станет заметна. Тебе стоит задуматься о том, что ты будешь говорить людям.

– Все как есть, разумеется. Что у меня будет ребенок.

– А что, если они спросят, кто его отец?

– Это не касается никого, кроме меня!

– И, я бы добавил, – Маккоя.

– Думаю, ты прав. Но всем и каждому не обязательно знать о Фортунато. Пожалуйста, не рассказывай никому. Мне не хотелось бы, чтобы он узнал об этом из газет. Я предпочла бы рассказать ему обо всем сама. – «Если, конечно, я когда-нибудь еще его увижу», – уточнила она про себя. – Прошу тебя.

– Оповещать его – не мое дело, – холодно ответил доктор. – Но он должен знать. Это его право. – Он нахмурился. – Не понимаю, что ты нашла в этом человеке. Если бы на его месте был я, такого бы никогда не случилось.

– Это я уже слышала. – Раздражение отразилось на лице женщины. – Теперь уже поздновато для «если бы». В конечном итоге все будет хорошо.

– Да ничего не будет хорошо, – отрезал Тахион. – Все шансы за то, что ребенок умрет или станет джокером, а мне не кажется, что у тебя хватит сил это выдержать.