Творцы

«Я не хотел тебя напугать! Только помочь! — в голове снова возник образ промокшего под дождем незнакомца с поднятыми на уровне груди руками с открытыми ладонями. — Помочь, понимаешь? Ты же, черт возьми, прыгнула!»

В висках застучало вновь взбесившееся сердце. Лана вцепилась в край раковины и замотала головой, отгоняя непрошеное видение.

— Нет, — забормотала она. — Я не прыгала! Нет! — И тут же резко остановилась и, взглянув в глаза отражению, прошептала: — Я… прыгнула… Шанкьяхти… она звала меня…

В струящуюся по дну раковины воду упали капли крови. Лана удивленно уставилась вниз, потом провела рукой под носом — кровь была ее. Но испугаться не успела — виски пронзила острая боль, и она, зажав голову руками, опустилась сначала на колени, потом и вовсе легла на пол — сил держаться на ногах не было. Крепко зажмурилась, но перед глазами все равно проносились страшные и непонятные видения.

Вот аморфный огненный монстр улыбается ей и машет наспех отрощенной рукой…

Гладко выбритый незнакомец за ноутбуком просит не отвлекать его от работы…

Синекожая девушка испуганно отдергивает длинный, слегка выгнутый нож, по лезвию которого стекает алая кровь вперемешку с черным ядом…

Ян лет восьми прижимает ее к себе и уговаривает не смотреть…

Похожий на высушенную мумию старик говорит Петру Евгеньевичу: «Умрет одна — умрут обе. Я огласил условие, дальше решай сам».

Боль усиливалась. Видения сменяли друг друга, не давая как следует рассмотреть их, не то чтобы понять. Лана уже не пыталась сдерживать стоны, превратившиеся в крики, на которые никто не реагировал, хотя на этаже еще были люди. Но когда боль стала совершенно невыносимой, все неожиданно прекратилось.

Лана успела сделать вдох, когда осознала, что больше не лежит на полу в туалете, а стоит на покрытом пеплом холме. Она снова вернулась в прошлое и была теперь маленькой шестилетней девочкой, которая смотрела на черноволосого подростка, стоящего на коленях рядом со входом в одну из вероятностей. Ему досталась череда не по возрасту, и вряд ли там ждало что-то хорошее. Но мальчик не собирался сдаваться и уже поднимался, чтобы войти в новую вероятность и вылететь оттуда спустя пару минут. Упрямый, но такой потерянный. Совсем как Ян, когда ему в очередной раз доставалось от пьяного отца.

При воспоминании о брате, сердце Ланы болезненно сжалось, и она шагнула навстречу мальчику. Но горячая ладонь ее спутника легла на плечо, останавливая.

— Я хочу помочь. Он не выберется сам — слишком рано попал сюда.

— Никто не получает ношу не по силам, — промурлыкал голос у нее за спиной, но рука исчезла.

Лана сделала еще шаг вперед, но мальчик уже исчез в вероятности, и ей ничего не оставалось, как ждать.

— Видишь? — продолжал голос. — Он не сдается и не примет помощь от такой малявки, как ты. К тому же, если ты уйдешь по той дороге сейчас, лишишься моей защиты. Пока не позовешь…

— Пока не позову? — переспросила Лана, не до конца понимая, о чем речь.

— Да, пока не позовешь. Не позовешь меня. Но если уйдешь с ним, то и звать будешь уже его, пока не откажешься. Но я тебя сотворил и знаю, что не откажешься. И пусть эта жизнь для тебя первая, ты не можешь не понимать, что порой один выбор накладывает отпечаток на все последующие, перекрывая их.

Не понимала. А мальчик уже вылетел из портала и в отчаянье молотил кулаками землю, матерясь одновременно на двух языках, одним из которых был русский. И сейчас еще больше походил на Яна, потому Лана больше не раздумывая бросилась к мальчику, преградив собой вход в новую вероятность. Он уже поднялся и не глядя отстранил Лану со своего пути, но она вцепилась ему в руку и умоляюще заглянула в глаза.

— Помоги мне! — неуверенно начала она: просьба о помощи была единственным, что запомнилось из наставлений спутника.

— Что? — мальчик перевел на нее удивленный взгляд, словно только что заметил.

— Мне нужна помощь… твоя.

Свободной рукой она показала на астральную тропу, по которой можно было безопасно вернуться в реальный мир, и при этом попасть в собственное тело. Мальчик недоверчиво проследил за ее жестом и нахмурился. Лана, испугавшись, что он сейчас оттолкнет ее и уйдет в череду вероятностей, старательно шмыгнула носом, сделав вид будто собирается расплакаться.

— Мне надо туда, но я боюсь идти одна. А кроме тебя тут никого нет. Ты же мне поможешь? — она низко склонила голову, чтобы он не заметил ее обман, и еще раз шмыгнула носом.

Показалось, молчание длится вечность, но мальчик вздохнул и погладил Лану по голове.

— Ладно, — сказал он и опустился перед ней на одно колено, чтобы заглянуть в глаза. — Провожу. Как тебя зовут-то?

— Лана…

Его глаза расширились от удивления, рука чуть сильнее сдавила ее руку, но мальчик сумел совладать с собой и переспросил:

— Лана?

Она кивнула и увидела, как его губы расплываются в горькой усмешке. Лана вздрогнула, но его рука уже легла на ее плечо и успокаивающе погладила.

— А, прости-прости, — улыбнулся он уже нормально, — не хотел тебя напугать. Ты, значит, Лана? Красивое имя. А я…

Его ответ потонул в грохоте, будто кто-то неподалеку крушил стены. Лана очнулась, но не спешила открыть глаза. Лицо лизнули, потом в щеку уперся влажный нос в обрамлении пушистой шерсти, толкнул, призывая проснуться, снова лизнули.

Лана в ужасе шарахнулась в сторону, выставив перед собой руку. И когда облизали уже пальцы, поняла, что есть ее никто не собирается. Вот только было непонятно, где она и что произошло, а царящая вокруг тьма лишь усиливала тревогу. Последнее, что Лана запомнила, был приступ очень сильной головной боли, свалившей ее на пол туалета выставочного комплекса Лофт. Оставалось понадеяться, что вокруг все еще привычный ей мир, а тьма — всего лишь следствие отключения электричества. А песик… Ну, кто-то в панике убегал из туалета и забыл бедную собачку. Никтофобия — вполне себе объективная причина.

Она поднялась и на плохо слушающихся ногах доковыляла до стены, на которую оперлась и сняла туфли. Был, конечно, риск напороться в темноте на разбитое стекло, но понадеялась на удачу. Попыталась по стене добраться до выхода и, кажется, пошла не туда, потому что песик мяукнул и, уцепившись за туфлю в ее руках, потащил в противоположную сторону. Лана, не до конца пришедшая в себя, повиновалась и вскоре нашла дверь. Та легко поддалась, одарив тусклым светом ламп, вместо ожидаемого солнечного света. Причем лампы перемигивались, грозя перегореть с минуты на минуту. Стены были поцарапаны, местами виднелись выгоревшие участки. По полу шли глубокие трещины, между которыми валялся мелкий мусор: осыпавшаяся штукатурка, осколки кирпичей и стекла. Лана проследила за направлением трещин и обернулась обратно, откуда пришла. Даже такого света хватило, чтобы понять: трещины и повреждения расходятся от того места, где совсем недавно лежала она сама.